Действительно самая большая история Arctic Monkeys на русском

«Кто, черт подери, такие Arctic Monkeys?» — таким вопросом с обложки первого мини-альбома обратились к миру уроженцы Шеффилда в 2006 году. В действительности через вопрос сквозит кокетство: еще до EP группа успела выпустить дебютный альбом «Whatever People Say I Am, That’s What I’m Not», который по скорости продаж побил все рекорды, а парни из квартета стали помазанниками прессы — позже NME и вовсе раскритиковали за то, как часто журнал помещал их на главных страницах.

Вряд ли молодые ребята из Саут-Йоркшира пророчили себе такую судьбу. Вокалист Алекс Тёрнер, гитарист Джейми Кук, барабанщик Мэтт Хелдерс и бас-гитарист Энди Николсон (позже его сменил Ник О’Мэлли) собрались просто потому, что вдохновились гремевшими тогда The Strokes. Согласно мифу, Arctic Monkeys даже не умели играть на инструментах, а о каком-то сценическом имидже не шло и речи — словом, учились летать, уже прыгнув со скалы. Кто бы мог подумать, что через несколько лет толпы молодых англичан будут рвать глотки под песню «505» (а в 2020-х, благодаря тиктоку, подпевать примется уже все поколение Z). Как говорил лидер группы Алекс Тёрнер c некогда свойственной ему скромностью: «Не верьте хайпу». Как бы не так — хайп был не на пустом месте.

Безусловно, если на момент выхода дебютного альбома вам было меньше 20 и вы были британцем, Arctic Monkeys имели все основания завладеть вашим сердцем: в меру бойкие, но романтичные — чем не идеальный общий знаменатель для влюбленных парочек? Девочек привлекало умеренное нахальство квартета, а мальчики убеждались, что раз эти дворовые пацаны могут быть романтичными, то им тоже чураться эмоций не стоит.

Если же британцем вы были только в душе, а на самом деле жили в России, от английских сердцеедов все равно было не скрыться: они быстро поселились в плейлистах фанаток и Placebo, и Thirty Seconds to Mars, и чуть более старших поклонников брит-попа, а в местных рок-шопах значков, напульсников и маек с Arctic Monkeys становилось больше, чем с Muse. Для модников их чествовал Юрий Сапрыкин, для школьных бунтарок их расхваливали «Ранетки», а Гай Германика дежурно вклинила музыку британцев в свой скандальный сериал. По итогу Arctic Monkeys стали одной из любимых групп отечественных хипстеров, что зафиксировало выступление группы на фестивале «Субботник» в 2013-м: визит почти символически стал кульминацией мечты о России как части Европы, прямо перед тем как баловное инди перестало озвучивать реальность.

Но также верно и то, что Arctic Monkeys любят критиковать — споры вокруг этой, казалось бы, не самой конфликтообразующей группы ведутся не первый десяток лет. Причем споры самой разной природы: от банального фанючества типа «какой альбом лучше» или «какая прическа идет вокалисту больше» до столкновения вкусов разных поколений и культурологических баталий. Например, еще в 2006-м из-за молодого коллектива в дискуссии столкнулись культовые критики Саймон Рейнольдс и Марк Фишер. Для протокола: обычно обоих интеллектуалов замечали за обсуждением музыки снобской и авангардной.

Радикальный Фишер предсказуемо ругал сенсационных рокеров за потворство ностальгии, а также сетовал на взлет их популярности как на свидетельство эрозии поп-музыки, больше не способной провоцировать создание новых жанров. Более либеральный Рейнольдс оправдывал группу, отмечая, что у Arctic Monkeys лучшая ритм-секция в британской музыке со времен The Stone Roses.

На что действительно стоило обратить внимание в их профессиональных распрях, так это на негласное утверждение легитимности: с Arctic Monkeys считались явно больше, чем с их коллегами по сцене и жанру или c предшественниками, будь то The Coral или The Libertines. Даже если на примере Arctic Monkeys Марк Фишер критиковал экосистему поп-культуры, то справедливости ради в качестве козлов отпущения он выбрал не абы кого, а именно шеффилдских нарушителей спокойствия. Оно понятно: за кажущейся легкомысленностью группы скрывалась весьма богатая культурная традиция. И четверо шалопаев обращались с ней очень изящно.

Районы, кварталы, жилые массивы

Пусть на декаду раньше различные критики говорили про брит-поп и его светочей вроде Oasis и Blur как про апогей музыки Великобритании, тем не менее подобная лесть гораздо лучше подходит именно Arctic Monkeys. Oasis были подобны музыкальному автомату в районном пабе, то есть воспроизводили наследие преимущественно групп радийных, тогда как Arctic Monkeys походили на собранный по заветам ХХI века эклектичный плейлист в Сети (недаром львиную долю в их популярности сыграл интернет). На первых двух альбомах Arctic Monkeys аккумулировали гитарную резкость в духе Gang of Four, ритмическое сумасшествие, напоминавшее о The Who, мелодическое чутье нью-йоркских англофилов The Strokes, диалект The Libertines и даже скоростной граймовский речитатив — на фоне музыкально-консервативного брит-попа координаты весьма разнообразные.

Если музыка Arctic Monkeys — квинтэссенция мелодий и ритмов Великобритании, то лирика Тёрнера — квинтэссенция ее главных поэтов-песенников. Отчеканивая строчку за строчкой, Тёрнер не давал угаснуть в недрах поп-фонотеки язвительности Джарвиса Кокера, меланхоличности Моррисси, причитаниям Йена Дьюри, колкости Джона Купера Кларка и даже сатире Майка Скиннера. Вот только лидер Arctic Monkeys рифмовал не жалкое стихотворное попурри на кумиров, а полноправно продолжал развивать драматургию кухонной мойки: движение в культуре, с пристальным вниманием к проблемам пролетариев и повседневной Великобритании. Конечно, Тёрнер строчил с поправкой на новый век: MySpace, первые мобильники и любовные эсэмэмки, чав-сериалы по типу Shameless и Skins, проникновение пэрис-хилтоновского гламура в рабочий класс, джинсы в стразах на низкой посадке — все эти приметы времени, может быть, уступают драмам из песен Pulp или The Smiths, но певцы реальность не выбирают, а только документируют и редактируют. Вот и неудивительно, что в ныне популярном злостном брекзит-роке, родившемся в совершенно иных социальных условиях, все равно слышны ритмические па ранних Arctic Monkeys — взять тех же Yard Act.