10 самых интересных зданий 2014 года The Village подводит итоги года и рассказывает о самых интересных постройках архитекторов-звёзд

Все последние годы Жан Нувель увлекается соединением своих хай-тек-зданий и природного окружения. Пару лет назад он поставил стеклянную оранжерею на крышу высотки «Горизонт» в пригороде Парижа и открыл в Барселоне отель, лестничные пролёты которого утопают в тропических растениях. В 2014 году Нувель пошёл дальше: вместе с инженером и ботаником Патриком Бланом он создал самый высокий вертикальный сад в мире. Прежде Блан, специализирующийся на использовании техники гидропоники, уже делал для архитектора зелёную стену музея примитивного искусства на набережной Бранли в Париже. Такой приём — способ гуманизировать окружающую среду и даже заглянуть в будущее.  

Для создания сада высотой в сотню метров использовалось 360 видов неприхотливых и устойчивых к сильному ветру растений. На крыше здания расположены гелиостаты, а атриум высотки и закрытые от солнечных лучей части фасада освещаются тремя сотнями зеркал, установленных на массивной консоли. Тень, которую создают растения, позволяет зданию быть на четверть экономичнее местных аналогов. К тому же излишки тепла используются в системе кондиционирования и вентиляции, а сточные воды очищаются внутри небоскрёба. One Central Park имеет и собственную тепловую станцию, делающую башню автономной.

В ноябре международный Совет по высотным зданиям и городской среде назвал здание лучшим небоскрёбом этого года. В течение пары ближайших десятилетий мегаполисы заполнятся зелёными высотками: Стефано Боэри уже построил близнецов One Central Park в Милане.

Модный приём 2014 года: известный архитектор берёт утилитарную постройку и превращает её в иконическое здание и достопримечательность. Именно так поступил голландец Эрик ван Эгерат с новым корпусом мусоросжигательного завода в Роскилле, снабжающего город электроэнергией и теплом. Промышленное здание со стометровой трубой он завернул в изломанную металлическую оболочку, перекликающуюся своим цветом с крышами окружающих домов и местным собором, усыпальницей датских королей. Декоративный фасад покрыт круглыми отверстиями, сквозь которые по ночам проникает свет, превращая завод в подобие маяка.

Шигеру Бан известен своей «бумажной архитектурой» — проектами быстровозводимого жилья и общественных зданий для беженцев и пострадавших от стихийных бедствий. Для их строительства японец использует обработанный специальной пропиткой картон, это идеальный материал для неказистых временных зданий. Он недорого стоит, его легко производить, из него можно быстро создать крупные сооружения и его просто переработать после завершения срока службы дома (да, вы не ослышались: в 2014 году архитектура окончательно перестала восприниматься как нечто незыблемое). Именно за свою социальную работу Бан в 2014 году стал лауреатом Притцкеровской премии.

Куда реже упоминаются постоянные постройки Бана. В них он показывает себя как последовательный японский минималист, который любит белый цвет, стекло, металл и дерево. Его первый проект после получения Притцкера — здание художественного музея в американском горнолыжном курорте Аспен. Фасад музея напоминает большую корзину, а крыша поддерживается красивым деревянным каркасом. Между внутренними помещениями и лёгким фасадом из переплетённых между собой и специально обработанных листов фанеры зажата лестница на крышу здания. Там располагается общественная зона и вестибюль музея: посетители должны осматривать коллекции, постепенно спускаясь на нижние этажи.

Патриарх американской архитектуры и автор музея Гуггенхайма в Бильбао Фрэнк Гери — полная противоположность Шигеру Бана. Он расточительный деконструктивист, который ради эффектного визуального образа готов придумать десятки новаторских технических решений. При этом эффективность использования постройки может оказаться под вопросом. Именно так случилось с его opus magnum и главным зданием этого года — Фондом Louis Vuitton, который осенью открылся в парижском Булонском лесу.

Создание частного музея современного искусства обошлось миллиардеру и самому богатому человеку Франции Бернару Арно в 150 миллионов долларов и растянулось на восемь лет. Результат — огромный стеклянный кит с отсылками к Татлину и традиционной парковой архитектуре. При проектировании искривлённых форм музея Гери пришлось применить специальное программное обеспечение, используемое в авиационной и аэрокосмической промышленности.

Внутри накрытого дюжиной стеклянных пластин здания — 11 залов, в которых представлены работы современных художников из коллекции Арно. Для выставок отведена лишь треть общего пространства, всё остальное — зал-трансформер на 350 мест и общественные зоны, включая кафе и книжный магазин.

Фонд Louis Vuitton — это грандиозная и дорогая игрушка, но скорее поражение, чем успех. Вместо простого и удобного музейного пространства архитектор снова повторил опыт Бильбао и создал аттракцион, который не вполне ясно, как использовать дальше. В ответ на критику после открытия музея Гери показал оппонентам средний палец и добавил, что большая часть современной архитектуры — «полное дерьмо».

Ещё один утончённый француз — и ещё одна звёздная башня. В Вене Доминик Перро построил самое высокое здание Австрии, 250-метровую башню DC Tower One. Благодаря изящной форме, небоскрёб на берегу Дуная сразу после завершения в феврале занял второе место в ежегодном конкурсе Emporis, уступив лишь «Осколку» Ренцо Пиано. Внутри здания разместились офисы медицинских компаний, а на первых пятнадцати этажах находится четырёхзвёздочный отель. В следующем году рядом с DC Tower One появится второй небоскрёб высотой в 150 метров — Перро задумал весь комплекс как две части разделённого монолита, между которыми разместится новое общественное пространство.

Сам Ренцо Пиано, автор Центра Помпиду и лондонского «Осколка», в этом году завершил постройку штаб-квартиры фонда Пате, занимающегося сохранением наследия одноимённой киностудии. Здание находится в XIII округе Парижа, значительно перестроенном во время модернистских экспериментов 1960-х годов, но, несмотря на свою радикальную форму, оно не ломает сохранившуюся историческую застройку. Архитектор поместил сферический объём офиса, напоминающий из-за своей отделки панцирь броненосца, в небольшой внутренний двор, спрятанный за историческим фасадом. Контраст старого и нового лишь подчёркивает изысканность решения.

Библиотека, школа искусств, выставочные пространства — архитекторы Виллем Нётелингс и Михил Ридейк объединили сразу несколько функций внутри футуристического культурного центра, построенного на месте бывшей промышленной зоны в голландском Амерсфорте. Центром внутреннего пространства стала огромная лестница-площадь, на которой размещаются места для чтения и работы. Разнообразие функций отразилось и на внешнем виде комплекса: три отделанных металлическими полусферами прямоугольных объёма здания положены под углом на тяжёлое кирпичное основание, что создаёт динамичный образ всей постройки. Eemhuis — парадоксальная вещь: это большое и дорогое общественное здание для провинциального местечка. Любой город заслуживает достойной культурной жизни, а размер больше не имеет значения.

Рем Колхас — один из самых главных архитекторов на планете. В 1970-е он описал феномен небоскрёба, а в начале 2000-х объявил о начале войны против современных башен, ругая их за банальность и нерациональность. К счастью, она кончилась благородным поражением: за последнее десятилетие бюро Колхаса OMA перепридумало небоскрёб заново и создало три необычных высотки — одна из них, штаб-квартира Центрального китайского телевидения в Пекине, и вовсе выглядит как гигантское изломанное кольцо.

В этом году эксперименты Колхаса продолжил Оле Шерен — бывший партнёр OMA, который пару лет назад основал собственное бюро в Китае. Его жилой комплекс The Interlace — это огромное 24-этажное здание. Оно сложено из трёх десятков одинаковых модулей, расположенных в хаотичном порядке, словно целый микрорайон типовых многоэтажек побросали друг на друга. Такое решение позволяет добиться уникальной и комфортной среды для каждого жильца.

Застройка Ground Zero на юге Манхэттена должна была завершиться к десятилетней годовщине террористических актов 11 сентября 2001 года. Классик деконструктивизма Даниэль Либескинд, выигравший в 2003 году конкурс на обновление уничтоженного комплекса Всемирного торгового центра, предложил разместить на месте бывших небоскрёбов мемориал, окружённый по краю зданиями-кристаллами. Самая масштабная высотка должна была достигнуть высоты в 1 776 футов (541 метр) — в честь года принятия Декларации независимости США. В следующие годы мастер-план Либескинда был сильно изменён и упрощён, проектированием отдельных зданий комплекса занялись разные архитекторы, а все возможные сроки строительства оказались сорваны. Но к 2014 году получилось главное: ещё весной, с открытием входного павильона подземного музея 11 сентября, завершилось создание мемориальной части комплекса, а в ноябре наконец-то открылись первые офисы в доминанте One World Trade Center.

Павильон музея находится прямо около углублённых в землю отпечатков бывших башен-близнецов, в которые непрерывно льётся вода. Бюро Snøhetta создало постройку, отсылающую к творчеству самого Либескинда и своим изломанным видом создающую ощущение трагедии и раны. Покрытое стеклом и блестящей сталью здание отражает окружающее пространство и служит хабом, в котором оживлённое окружение мегаполиса постепенно перетекает в сакральное пространство памяти.

Заха Хадид — самый известный и массовый архитектор современности, суперзвезда индустрии в эпоху, когда звёзды, в общем, больше не нужны. Сотни архитекторов её бюро каждый год открывают по пять масштабных зданий в разных концах света, а проекты раз за разом номинируются на премию Стерлинга. Самый интересный новый проект Хадид стоит искать в Гонконге: там открылся корпус местного Политехнического университета из стекла, алюминия и железобетона.

«Башня инноваций» — передовой технологический продукт, большой гаджет, который выглядит фрагментом идеально просчитанного на компьютере будущего, внезапно оказавшимся на несовершенной планете. Пятнадцатиэтажное здание, в котором будут учиться полторы тысячи студентов, оказалось зажато между широким шоссе и существующим футбольным полем, но архитектурное бюро нашло выход из положения и создало летящий объём, напоминающий то ли выступающую из моря скалу, то ли космический корабль, который оказался бы впору жокеям из «Прометея» Ридли Скотта.

Учебная постройка является личной попыткой Хадид рассчитаться с Гонконгом: в начале 1980-х здесь должно было появиться первое здание архитектора, которое могло бы запустить её карьеру. Однако проект был отменён из-за переговоров о присоединении города к Китаю, и до самого начала XXI века британке пришлось оставаться почти не имеющим заказов «бумажным» архитектором.