Вообще-то здесь должно быть классное интервью главы одного из комитетов Смольного. Про зоопарк, Апраксин двор и «Новую Голландию». Но, по правде, я его, интервью, ещё в глаза не видела. Его, интервью, пишут и согласовывают — потом снова пишут и согласовывают в тишине кабинетов. Жанр «интервью по переписке» сомнительный, как любовь на расстоянии, но в данном случае выбора не было. Пресс-служба главы сразу заявила: он по-другому не даёт. А если даёт — то потом полностью всё переписывает. То есть всё-таки не даёт. 

«Как же, — спрашиваю из технического интереса, — вы так долго согласуете интервью, которое сам глава и написал?» Мне объясняют про то, что переписывают и согласовывают. И про то, что кандидат в губернаторы Петербурга Полтавченко вдруг развил активность, в связи с чем у комитета море мероприятий (в СМИ ежедевно мелькает: «Полтавченко открыл асфальтобетонный завод», «Полтавченко подарил епископу внедорожник», «Полтавченко посетил онкодиспансер», — вспоминается кавээновский номер, когда переключают телеканалы, а там на разные голоса «Путин заявил, Путин провёл, Путин, Путин, Путин»). Проникаюсь, сочувствую. 

В одном из старых выпусков журнала Esquire была прекрасная статья с картинками на тему того, как из-за прихотей заказчиков умные люди делают убогую рекламу. Я эту статью каждый раз вспоминаю, когда получаю текст интервью — моего интервью! — согласованный какой-нибудь казённой или бизнес-структурой. Иногда, впрочем, не получаю ничего — только бездну презрения.