«Я — спокойствие подъезда»: Московские консьержи — о горожанах, кризисе и любви к порядку The Village познакомился с четырьмя консьержами, работающими в разных районах Москвы

Работать консьержем я устроилась по объявлению. Прошла собеседование со старшим по подъезду и заступила. Когда устраивалась, мне обещали зарплату в 18 тысяч рублей, но платят всего 12 тысяч. А всё потому, что из 63 квартир в доме 12 не платят за мою работу. Раньше ещё мэрия доплачивала — сначала 8 тысяч рублей, потом 10 тысяч — было очень хорошо. А года три назад надбавку отменили и повесили везде видеокамеры. Насколько я знаю, они не работают. По крайней мере, у меня к ним доступа нет.

У меня два высших образования: педагогическое и экономическое. На протяжении 11 лет я была воспитательницей в детском саду. А в Москве с 1995 года. За это время кем только не работала. Время такое было — только б выжить. Была дворником, ночевала на вокзалах и в пустых зданиях под снос. В Москве за тысячу рублей можно купить ключ от квартиры, из которой выселили жильцов, и в одной такой мы с сыном жили, пока нас полиция не выгнала. 

В этой комнате я живу и работаю уже девять месяцев. Я должна находиться здесь с 08:00 и до 20:00, но по факту задерживаюсь часа на два — ведь люди продолжают возвращаться с работы, и за ними нужно смотреть. После десяти закрываю шторки на своём окне. По выходным живу в этой комнате, как в обычной квартире. Здесь у меня и палисадник был, сама за ним ухаживала. Люди идут по улице и любуются: «Ох, как у вас красиво!» Посадила георгины, астры, тюльпаны, лилии. А сменщицы ничего делать не хотят. Приезжаю — всё засохло. Лето я провожу дома, в Брянской области. У меня там восемь соток земли, загородный дом. Как ремонт в нём доделаю, так и перееду туда.

Каждый день я осматриваю подъезд: где лампочки перегорели, где мусоропровод засорился — звоню в диспетчерскую, оставляю заявку. Приходят рабочие и всё исправляют. Есть журнал, куда я записываю гостей. Никто, правда, его не проверяет: это никому не надо.  

У нас жильцы часто не знают своих соседей. Не могу понять, почему люди так беспечны. Если ты заходишь в подъезд и видишь, что за тобой входит бомж, зачем ты его пускаешь? Почему не спросишь, куда он идёт? Бомж переночует в подъезде, а утром к нему прихожу я: «Вы меня извините, но сейчас же собирайте свои вещи и больше не приходите». А он мне: «Я приехал на заработки, а нам зарплату не дали, и я остался без всего». Я его прекрасно понимаю, потому что мой сын однажды оказался в такой же ситуации. Ему было уже за 30, а он был вынужден через турникеты прыгать. Я не ругаюсь, я же понимаю, что человеку просто трудно сейчас. Полицию в таких случаях не вызывала ни разу, сама все вопросы решаю. 

В нашем доме есть резиновая квартира. Там перевалочная база киргизов — в трёх комнатах живут 20 человек. Многих из этих людей я в лицо не знаю. Приезжают поздней ночью, утром уходят, кто такие, откуда — неизвестно. Поживут-поживут, находят другое место и переезжают. Круговорот киргизов в природе.

Меня раздражает курение в подъезде. Курят, везде пепел разбрасывают. Я борюсь с этим — развешиваю объявления, беседую с жильцами. Но в одиночку бороться сложно: сейчас нет ни старшего по подъезду, ни совета дома, никому ничего не нужно. Например, недавно у нас прорвало трубу, и это было видно только с улицы. Представьте: льётся вода, идёт пар, а люди идут и им всё равно. Почему так, я не понимаю. Это же их дом, им здесь жить, это их напрямую касается. Нужно соблюдать чистоту. Разве вы около порога оставляете мусор? А здесь почему? Это же лицо вашего дома! 

О кризисе я сужу по тому, как к нам в дом привозят пиццу. Раньше дверь не закрывалась: пиццу носили и днём и ночью. А сейчас нет, жильцы стали заказывать намного реже. Дорого стало.

Работать мне пока не надоело. Правда, часто приходится сидеть без дела, и это влияет на организм. Я ведь привыкла всё время быть в движении. Но зато мне не одиноко. Хотя если долго никуда не выходить, то бывает и тоскливо от всего этого однообразия. Был бы у меня маленький ребёнок, я бы за ним приглядывала, было бы легче.

Сюда меня устроила подруга. А раньше я инженером работала. Ушла, потому что не устраивала пятидневка. Здесь работаю сутки через трое — это очень удобно, ведь я дачник. На участке у меня растут петрушечка, морковушка, цветы. Порой прихожу на работу с рюкзаком и прямо отсюда отправляюсь на дачу. Платят мне 10 тысяч рублей месяц — по 300 рублей с квартиры. Было бы больше, да 30 квартир не делают отчислений. Моей десятки и раньше не хватало, а с наступлением кризиса она совсем быстро тает.

Подъезд у меня на самом деле тяжёлый. Здесь 30 этажей, из них 22 — жилые. Это 142 квартиры, многие из которых сдаются. Часто посуточно и часто иностранцам. От этого очень устаёшь. Итальянцы, японцы, китайцы... Свободного времени нет даже ночью. То у кого-нибудь сигнализация сработала, то скорую вызвали, то домой поздно возвращаются с вечеринок. Первым делом у сменщицы всегда спрашиваю, удалось ли ей отдохнуть ночью, ведь раз на раз не приходится. Я держусь, потому что график меня устраивает. А так бы ушла.

Основные проблемы возникают с теми квартирами, которые сдаются посуточно. Мне не нравится, когда здесь по несколько часов стоит толпа с чемоданами. Это вообще-то жилой дом, а не гостиница и не проходной двор.

К жильцам я привыкла, они мне как родные. Очень многих люблю, всегда рада с ними поболтать. В нашей работе самое главное — уметь общаться. Профессия, по сути, про это. Впрочем, бывают молчаливые консьержи: здороваются через раз, не хотят, чтобы к ним лишний раз подходили. У меня всё по-другому — я люблю поболтать с жильцами, ведь так и день быстрее проходит. Кого-то спрошу о чём-то, кому-нибудь чего-то доброго пожелаю. Поэтому меня все знают и приглашают в гости.

Текучка кадров среди консьержей есть, но небольшая. Порой люди не подходят. Некоторые, например, засыпают на работе. Человек думал, что выдержит, а не получается. Многим тяжеловато. Видеть, знать, спрашивать, записывать — не самое просто дело. 

С пьяными конфликтов особых нет. Только с руферами, или как их там. Вот это беда. Всё их наша звезда манит. У них очень хорошие инструменты — они ими ломают двери, замки. А полиция штрафует их на 3 тысячи, и всё. Недавно приходил один фотограф, говорит: «Для меня три тысячи — ничто. Если нужны кадры, я приду и сниму».

А есть молодые люди, которые приходят только посмотреть. Тут же красиво. Я имею в виду сам дом: какой подъезд, какое фойе, какое зеркало. Обычно это студенты-архитекторы. Я разрешаю им фотографировать. По глазам видно, что человек действительно всем этим интересуется, — это я приветствую. Ещё люблю иностранцев, но не слишком молодых, а взрослых. Они заходят и ахают. Я гордо хожу и показываю им всё: «Да, у нас есть на что посмотреть!»

Наш дом строился в 50-х годах прошлого века. Здесь везде высокие потолки, на каждом этаже разные планировки. Изначально здесь жили авиаторы и актёры Малого театра. Не так давно на доме поставили мемориальную табличку актёру Павлу Виннику. Ещё здесь жил лётчик Михаил Громов, который с Валерием Чкаловым в Америку летал. Они с женой жили в 14-м подъезде, а после его смерти супруга переехала в наш подъезд. Её часто снимают и по телевизору показывают.

Я нашу высотку от других, конечно, отличаю. Они все разные. По сравнению со зданием на Котельнической наше ниже, но шире. Там снималась «Москва слезам не верит», а в нашем подъезде, например, снимали фильм о Екатерине Фурцевой. В праздники у нас зажигается большая люстра. Очень красиво! Для этого пишется специальная бумага, чтобы электрик в праздничный день включил освещение. Ещё зажигают фреску над лифтом.

Консьержкой я работаю с 2007 года. До этого подъезда следила ещё за тремя. Как устроилась первый раз? Ходила по домам, оставляла свой номер телефона с примечанием, что человек я добросовестный, не пьющий и не курящий. И мне позвонили. Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше.

Вообще, по профессии я техник по телевизорам. Окончила вуз, работала на заводе «Цвет». А после развала Советского Союза пошла на рынок яйцами торговать. Вообще никакой работы не боюсь и не стесняюсь. Работала и уборщицей, и фасовщицей, и продавцом, и кассиром — лишь бы в семье всё было хорошо. Я мужу всегда говорила: «Витя, если Бог сохранит мне голову, руки и ноги, я без куска хлеба не останусь».

Первые полгода работы здесь я знакомилась с людьми. Некоторым понравилась, другим — нет. Есть тут такие дамы, которые категорически против консьержек. Насылали на меня своих сыновей, вырывали двери, грозили, что застрелят. Потом ситуация начала налаживаться. Они увидели, что я слежу за подъездом и посторонних здесь практически не бывает. Привыкли. Стала даже получать благодарности от жильцов. Теперь прихожу сюда как домой. 

Мой график — два через два, то есть в 10:00 прихожу и в 22:00 следующего дня ухожу. Ночую тоже здесь. Поэтому подъезд всегда под присмотром. За шесть лет здесь сменилось семь консьержек, моих сменщиц. Последнюю мы взяли от безысходности. Результата ноль. Но хоть сидит.

Работаю я, естественно, без какого-либо договора, и зарплата моя полностью состоит из взносов жильцов. Платят все по-разному. Колхоз — дело добровольное. Пенсионерки скидывают по 100 рублей в месяц, некоторые жильцы — по 500, а некоторые — по 450. Из 67 квартир мне платят 60. Всего подъезд набирает 22–23 тысячи на нас двоих. У меня три дочери, восемь внуков и три правнука, поэтому деньги довольно быстро уходят. Самое главное — накормиться. 

Раньше средний взнос за работу консьержа составлял 350 рублей с квартиры, а недавно в связи с кризисом я повесила объявление в подъезде: «Оплата повышается на 100 рублей». Конечно, это не касается пенсионеров. Вот в девяностые годы что было: муж у меня инвалид, дочки работу потеряли, и все три семьи тянула я. Работала в торговле по три дня подряд. Домой приходила вот с такой головой. Поэтому, когда теперь дочка начинает бухтеть, я ей говорю: «Ты не видела пустые полки». Я нынешнего кризиса, спасибо Богу, не заметила.

Когда кто-то в гости приходит в наш дом, звонок с домофона сперва поступает мне. Потом я лично звоню в квартиру и спрашиваю, ждут ли там кого-то. Если да — пропускаю, а если нет — ни под каким предлогом никто не пройдёт. Я в этом плане очень строгая. На меня даже были жалобы хозяевам, мол, не пускает. А жильцы говорят: «Петровночка права». Ведь это их спокойствие. Мне за это платят деньги, поэтому я должна честно отработать. Главная моя задача — записывать в тетрадку, кто входит и кто выходит. Это не просто так сидеть. Работа ответственная.

Мне как-то жильцы сказали: «Никаких листовок в ящики не класть». И всё, проблема решена. Ни один разносчик рекламы или торгаш у меня не пройдёт. Но вот у сменщицы проскальзывают, хотя она получает столько же, сколько и я. Но бог с ней, пусть сидит. Порой жильцы обращаются с личными просьбами. Недавно помогла одному найти коляску. У него жена в положении, а у кого-то в коридоре коляска стоит ненужная. Так через меня они и нашли друг друга. Порой просят присмотреть за детьми — без проблем.

Подъезд в обязательном порядке должен быть чистым. Я слежу за уборщицами. Если плохо помыли — заставляю перемывать. Когда снег или грязь, сама беру ведро с щёткой. И жильцам приятно, и сама подвигалась. Видите — подъезд картинами украсила. Ой, а в праздники тут такая красота была! И гирлянды, и мишура, и всё-всё-всё. В Новый год, кстати, тоже работала. Посидела вся из себя красивая, получила две сумки подарков.

Когда есть свободное время, смотрю телевизор. Люблю телеканал «Живая планета» или передачи на Animal Planet. Иногда ещё новости смотрю, но не утром, потому что там один негатив. Раньше читала книги, а сейчас бросила: информации и из телевизора достаточно. Да и про что читать? Про любовь — не верю, а про пистолеты и по ящику показывают. Читать не о чем. К тому же у меня на разных глазах зрение разное, а очки делать слишком дорого. Зато я кроссворды часто разгадываю — святое дело.

Самое любимое в работе — это общение. Кто бы из жильцов ни шёл, обязательно здороваюсь. Все были удивлены, когда я начала им дверь открывать, помогать. Шесть лет назад в подъезде было много младенцев, а сейчас вся эта мелочь подросла. С ними разговаривать — одно упоение. У них глазки горят, им всё интересно. Это бальзам на душу. 

Хороший консьерж — это терпение, терпение и терпение. И, конечно, ответственность. Я считаю, что консьерж должен быть в каждом подъезде в обязательном порядке. Потому что только я могу сказать, кто с кем идёт и что вообще происходит в подъезде. Всё проходит через мои глаза. Я — спокойствие подъезда.

В молодости я окончила техникум лёгкой промышленности. За свою жизнь много кем успела поработать. Последняя должность — директор торгового павильона. В нём продавалось всё, начиная от парфюмерии и заканчивая хлебом. Потом вышла на пенсию, начала искать работу. Ведь зачем дома сидеть и стареть перед зеркалом? Поэтому я стала ходить по домам и предлагать свои услуги консьержа. 

Я работаю в двух местах одновременно: в этом подъезде и в соседнем доме. График и там и там — сутки через трое, поэтому я одну смену здесь, одну там, а третий день у меня выходной. В этом доме работа тяжелее, потому что очень много квартир. Утром и вечером все идут на работу, детей отводят в садики и школы, оттого поток людей как в метро. А в другом подъезде квартир в два раза меньше, хотя зарплата такая же. А всё потому, что здесь собирают по сто рублей с квартиры, а там по двести. 

Моя зарплата полностью состоит из взносов жильцов. Платят 9 тысяч рублей в месяц. Из 320 квартир в этом подъезде 19 отказываются платить — принципиально и непонятно почему. А пенсии сейчас очень маленькие — от 12 до 20 тысяч рублей. Как можно на это прожить? Денег не хватает. 

Ещё очень не хватает сна. Спать можно только четыре часа в сутки, с 01:00 до 05:00. После 22:00 начинается моя борьба со сном, и, чтобы не задремать, я смотрю телевизор. Очень люблю телеканал «Россия». Смотрю там и новости, и сериалы, и мелодрамы. Жизнь настолько серая, что хочется чего-то красивого. Впрочем, как и всем женщинам.

Все дома в этом микрорайоне экспериментальные, они когда-то строились для олимпиады. Но после появления олимпийской деревни эти здания отдали обычным жильцам. У нас тут город в городе: школа, детский сад, поликлиника, магазины, парикмахерская — есть всё. Комплекс с такой целью и строили — чтобы люди отсюда могли совсем не уходить. Тут часто снимают фильмы. Месяца не было, чтобы не снимали. Нет движения машин, потому и снимают. Дома здесь не проезжие, а прохожие.

С жильцами у меня отношений особых нет. «Здравствуйте», «Спокойной ночи», «Добрый день» — вот такие отношения. Зато у нас в подъезде есть две кошечки. Они знамениты. Одна кошка ловит крыс в подвале, а рыжая Муся живёт прямо в подъезде и ловит мышек, и её все любят. Вот её домик, сюда кладут денежку на корм. Она у нас барыня.

Порой заходят бомжи. Попробуй их выгнать! Если холодно, заходят погреться. А один всё время заходит и просит позвонить. Я вообще тащусь от него. Кому он звонить-то будет? Полицию нечасто вызываю. Обычно сама решаю такие проблемы. 

Главное качество консьержа — не болтливость, а, наоборот, умение держать язык за зубами. Вот представьте, что вы живёте в этом доме. Я вижу, во сколько вы уходите, с кем приходите и в каком виде. Если у меня будет язык как помело, я всем расскажу: «Ой, вчера пришёл пьяный в драбадан!» Но важно не распускать слухи.

Вот недавно был случай с моей сменщицей: вошла прилично одетая женщина с букетом цветов, назвала квартиру, сказала, что идёт в гости. Консьержка её записала и пустила. Потом оказалось, что женщина узнала, что её муж ходит к любовнице, вычислила адрес и пришла их застукать с поличным. Чуть не убила любовницу! Хотя претензий к консьержу нет. 

В доме есть консьерж — это что значит? Это значит, что в доме чистота, красота и безопасность. А если дверь в подъезд открыта, то и войдёт кто ни попадя. Они тут и выпьют, и пописают. У нас большинство подъездов такие.

Я работаю, потому что у меня учится внучка и ей надо оплачивать репетиторов, которые сейчас очень дорогие. Она заканчивает 11-й класс, будет поступать в институт. Внучка у меня хорошая, красивая, умная и любимая. Я хочу, чтобы она выучилась, а не сидела консьержем. Живёт она, кстати, весело. И на дискотеки ходит, и в театры, и в музеи. Ради того, чтобы она хорошо жила, я здесь и терплю это всё. Буду работать, пока хватит сил.