В середине августа фотожурналист Денис Синяков, который провёл два месяца в СИЗО за то, что снимал протест экологов у платформы «Приразломная», снова отправился в экспедицию с Гринпис. Две недели он фотографировал «Нефтяной патруль» в Республике Коми — акцию, направленную на борьбу с аварийными нефтяными разливами, которые регулярно случаются на старых нефтепроводах практически всех российских компаний. Более 40 активистов и волонтёров со всего мира документировали неубранные разливы, собирали разлитую нефть и требовали более строгого наказания за утечки.

По просьбе The Village Денис поделился своими впечатлениями от поездки. 

Денис Синяков

Фотожурналист

 

«ЭЙ, ГДЕ ТУТ У ВАС АМЕРИКАНЦЫ, МЫ ИМ БОШКИ БУДЕМ ОТРЕЗАТЬ», — кричат агрессивные дети 10–12 лет, пытаясь перелезть через жалкий забор с колючей проволокой. Это единственный барьер между арендованной базой, на которой расположился нефтяной лагерь Гринпис, и улицей посёлка Пармы. В поздний вечер субботы детям разрешили гулять допоздна. Где-то невдалеке, во дворах у щитовых домов, поднимается дым от костров: готовят шашлыки. 

Ответственный за безопасность нашего лагеря изрядно напряжён, ведь агрессивных детей в списке потенциальных проблем, с которыми могут столкнуться волонтёры и участники лагеря, не было. Были плохие дороги и как следствие высокая аварийность. Была вероятность разгона силами полиции под излюбленным предлогом — несоответствия жёстким требованиям СЭС или пожарной безопасности. Баки с различными видами отходов вынесли специально подальше от кухни, на всякий случай. Сотрудники ФСБ пару дней объезжали периметр лагеря, снимая его жизнь на камеру. Ждали даже НТВ с их фирменным вопросами вроде «Вы перестали пить коньяк по утрам?». 

Я отчаиваюсь не меньше, чем ответственный за безопасность. И наконец понимаю, чем антиевропейская и антиамериканская пропаганда опасна. Не тем, что взрослое население, в глаза не видевшее американцев, готово поднять их при встрече на вилы. А тем, что эта ненависть к чужим находит благодатную почву для роста в головах детей. 

Но дети оказываются детьми и соглашаются на миротворческий футбольный матч. У них сразу появляются любимчики: круто играющие Томас из Дании и Олли из Финляндии. Хочется верить, что дети будут хранить воспоминания о них во взрослой жизни. 

 

 

В ЛАГЕРЕ РАБОТАЮТ СОРОК ЧЕЛОВЕК из четырнадцати стран мира. Ежедневно «Нефтяной патруль» в составе трёх-пяти человек выезжает на проверки мест, которые при анализе космических снимков вызвали подозрение. Группы из 10–15 человек занимаются очисткой старого, брошенного 15 лет назад нефтяного амбара. Он стоит в десяти метрах от старой, но сочащийся нефтью скважины. 

Новая кампания Гринпис «Нефтяной патруль» планировалась созидательно-положительной. Никаких акций протеста, требований, пикетов. Своими силами очистить нефтеразлив, хотя это дико сложно. Искать новые разливы и просить нефтяные компании ответственно добывать углеводороды. Наш водитель даже не провёл параллелей с тем Гринписом, который проводил протест у платформы «Приразломная», и этим, нынешним. Для него это две разные организации. Узнав, что я был и на прошлой акции протеста, он сильно расстроился и долго ещё пытался разобраться, какой же образ правильный — положительный или отрицательный. 

Меня часто спрашивают, может ли журналист симпатизировать своим героям. Я всегда отвечаю: «Хорошим? Почему бы и нет?» Год назад я был рад разделить участь членов команды корабля Arctic Sunrise, они хорошие люди. Волонтёры, приехавшие в Коми, тоже. Наивные, романтичные, честные. 

 

 

ЛИЦО КАМПАНИИ — ЕКАТЕРИНА ВОЛКОВА, знакомая лично мне по сериалу «Воронины». Мой сын её любит. Выбираем для неё роль Матери-природы. Венок из полевых трав плетём на месте, снимаем в залитой солнцем берёзовой роще на окраине Королёва. Заканчиваем фотосессию с венком уже с финном Олли — в мёртвом, мрачном лесу в Коми. Нефтяной разлив там случился несколько лет назад, и теперь он как немой укор, мрачный на фоне живого светло-салатового рядом. Венок Катин поник, завял, знаменуя собой печаль. Мне кажется, что этих двух фотографий вполне достаточно, чтобы показать проблему загрязнения окружающей среды. Но люди не всегда мыслят образами, им нужны весомые доказательства преступлений. Часто их даже преступлениями не считают. Кажется, это нормально — закрывать глаза на нефтеразливы или вываливать мусор в скрытом от глаз тихом уголке леса. 

 

 

ОПЯТЬ РАДОСТНО ЧАПАЮ НОГАМИ, одетыми в болотные сапоги, по тайге, слушаю хлюпание под ними. Земля тяжелеет под моими шагами и снова расправляется, не оставляя следов, живая. Иду, чтобы в очередной раз набрести на место, чёрное от нефти, деревья, на несколько метров забрызганные ею. Всегда надеюсь, что Василий, эксперт-картограф из Гринпис России, ошибся и пятно на его карте окажется озером, болотом, лужей с чистой водой, но он хорошо знает свою работу и ошибается редко. Больше двухсот разливов нефти, старых нефтехранилищ удалось обнаружить волонтёрам за менее чем две недели работы в окрестностях города Усинска. Это результат, который не может вызывать удовлетворения.

Уезжая из Усинска, я ещё раз смотрю через окно автомобиля на многоэтажку на окраине. На крыше призыв: «Больше усинской нефти Родине». Куда уж больше? Пять миллионов тонн её ежегодно вытекает из ржавых труб нефтепроводов. 

Садимся в поезд Воркута — Москва. Иностранцы в предвкушении: никогда не ездили в плацкарте по России. Половина вагона — вахтовики, добираются домой. Татуировка на животе у одного из них гласит: «Сделан в СССР». Выпивают. Хорошие мужики, простые. Но к вечеру заводятся. Гринпис, говорят, шпионить ездил, разбрасывал по тайге устройства для наведения баллистических ракет НАТО. Верно война грядёт с Америкой. И не объяснить ничего, не убедить. Только пожилой коми из Печоры, по слухам шаман, уходит мерно бубнить в свою казённую подушку волшебные мантры. Как выясняется, призывая к миру. На следующий день вахтовики уже не помнят конфликта. Помог шаман. Доехали счастливые.