Кто продаёт шерстяные носки на улицах Москвы Продавщицы шерстяных носков рассказали The Village о цензуре, сложностях малого бизнеса и о том, что у них чаще всего покупают иностранцы

На улице каждого города мира есть свои примечательные герои: шумные водители велорикш в Мумбаи, высокомерные констебли в Лондоне, темнокожие продавцы каштанов в Париже. Мы подумали, кто мог бы быть приметой московских улиц, и решили, что, наверное, это женщины, продающие шерстяные носки. Они появляются уже в октябре в подземных переходах и рядом со станциями метро и исчезают только после 8 марта.

Корреспондент The Village Валя Асеева спросила у уличных продавцов, кто они, откуда берут свои носки, чем занимаются летом и что модно в этом сезоне.

А, вы из газеты! Вы знаете, напишите в свою газету, поругайте Собянина: санкции, цены повышаются, у людей пенсии не хватает! Я войну пережила, голодала, а теперь снова нас заставляют копейки считать. И все боятся об этом писать, нельзя писать против власти. Вот у меня свой труд, всё своими руками вяжу, шью, а полицейские вечно гоняют. Лично меня оштрафовали на две с половиной тысячи рублей! У меня столько и товара нет! Вы посмотрите, у меня всё своими руками сделано, а он, Собянин, сам богатеет, а старикам не даёт продавать. Воровать, значит, можно? Миллиарды воруют, а труд людей не уважают. Путин сказал: «Бизнесом надо заниматься!» Ну, мелким бизнесом, мы и занимаемся. Но почему-то нам мешают.

Мне в феврале уже 80 лет будет. До пенсии я работала врачом, 49 лет простояла у операционного стола, можно сказать. Когда работала, я вообще вязанием не занималась. Только потом начала увлекаться, этим и копейку хоть какую можно заработать. Сюда, на «Тушинскую», я часто прихожу, потому что живу близко. Немножко подрабатываю, продавая связанные и сшитые мной вещи. Всё, что заработала, отношу на пункт сбора помощи для Украины. Покупаю медикаменты: вату, шприцы, в последний раз на тысячу рублей отнесла. Вот у меня здесь телефон, я им делюсь с людьми, которые, может быть, тоже смогут помогать. 

Я сама из Кишинёва. Мне 65 лет. Уже давно на пенсии, нигде официально не работаю. А где работать, если сейчас всё куплено? Работать негде. У меня пенсия — даже пятидесяти долларов не наберётся. Вот так приезжаем сюда вместе с подругами, продаём в основном вязаные вещи. Дёшево продаём, хоть как-то подзаработаем и уезжаем обратно, на родину.

В Москве мы койко-место снимаем, это в месяц стоит пять тысяч рублей. Иногда даже за него заплатить не хватает, никто не покупает у нас товар, да ещё и полиция гоняет, штрафы выписывают. А мы всё равно приходим сюда. Спрашиваем у кого-нибудь, чисто сегодня или нет, можно ли торговать, если не видно полицейских, то встаём и продаём. А то, бывает, и прогоняют, и штрафы заставляют платить: то пятьсот рублей, то две с половиной тысячи, смотря сколько у тебя было товара. А если не имеешь денег заплатить штраф, весь товар отбирают. И что ж нам дальше делать? Так за койку даже не заплатишь, если без товара окажешься.

А то, что отбирают, небось, своим отдают. Они ведь и магазины, и палатки имеют. Вот там-то наш товар дальше и продаётся, когда у честных отнимается. Ну а что нам делать? Стараемся бороться, но нам деваться некуда. И работать нам так не нравится, я бы вот вообще дома сидела, с внучатами играла, и больше ничего мне не нужно.

У меня носочки из Тамбова, подруга моя вяжет, привозит сюда, а я их продаю. У них весь Тамбов вяжет, прямо-таки каждый двор. Им там и делать нечего, кроме этого: работы у них нет и найти место невозможно. Торгую этими носками уже лет пять. Каждую зиму стою. Здесь мне хорошо, что ни квартиру, ни койку снимать не надо, у меня в Балашихе квартира есть своя. Так что мне удобно сюда приезжать торговать. Я здесь, на «Тульской», каждый день в будни стою, где-то с восьми-девяти утра и до вечера. Как стемнеет — ухожу.

У меня носки натуральные, из овечьей шерсти, не то что в магазинах — одна синтетика. Так у нас ещё и модные носки: с ежами, с тамбовским волком есть. Не люблю я, конечно, на холоде стоять, мёрзнуть (хотя уже практически привыкла к этому), да ещё и следить, чтобы полиции не было: они ведь нас гоняют. А вот летом хорошо, тепло, но летом носки не нужны никому, поэтому с июля по сентябрь цветами торгую здесь же. Вообще продаю на улице уже пятнадцать лет, как на пенсию вышла. А вышла я на неё рано, в 45, потому что работала в опасных условиях: фельдшером в шахте на Украине.

У меня пенсия 12 тысяч. Ну разве проживёшь на такую? Вот я и торгую круглый год, чтобы немного заработать. Небольшая, но всё же прибавка. Здесь ещё рядом бабка стоит — торговала раньше капроновыми, шёлковыми носками. А увидела у меня товар, где-то набрала тоже шерстяных носков и стоит теперь рядом со мной, мешается. Конкуренция!

Всё здесь вяжут мои дети, сами пряжу закупают, сами делают, я только продаю, им помогаю. Раньше я сама тоже вязала, но теперь не могу — руки сводит. Мне 74 самой, носочки продаю уже лет десять. Живу в Тамбовской области, чуть-чуть не доезжая самого Тамбова. Раньше у нас была большая фабрика, но это уже всё давно развалилось, а люди вязать не перестали, просто стали этим заниматься у себя в домах. Так и моя семья.

Я сама могу и на свою пенсию прожить, мне восьми тысяч хватает, тем более продукты у меня все свои — картошка, морковка. Но у меня дети, внуки, всем нужно как-то помогать. Всё, что я здесь напродаю, заработаю, отдаю им, потому что у дочки сейчас дети учатся, у сына учатся в институтах, а ещё один мой внук уже работает, он зампредседателя сельского совета, но получает очень маленькую зарплату. Работает в Тамбове. У молодёжи-то сейчас спрос такой, можно ли на эти деньги, которые он получает, жить? Но и он нам помогает, не чурается.

У меня даже с полицией почему-то сложились хорошие отношения. Меня никто ни разу не гонял. Думаю, они видят, что я — бабушка старенькая, поэтому и не применяют против меня никаких мер. А молодёжь, я видела, всегда прогоняют, всё-таки они могут ещё где-то найти работу для себя, зачем им торговать на улице. А мне нечем больше жить.

У нас конкуренция в Москве большая, все из Тамбова приезжают сюда торговать, нам в нашей области заниматься больше нечем. Сейчас я живу в Москве, пока идёт торговля, но ночую где приходится. Иной раз и на вокзале. А так в основном квартиру на ночь снимаем. На выходные домой уезжаю, в будни всегда стою здесь, пока светло.

Я вообще с Украины. Мне 42 года. Лет шесть-семь уже занимаюсь носками, правда, я только продавец здесь, сама не вяжу, такой у меня заработок, другого нет. Носочки у меня из Тамбова, мне их привозят, а я продаю. Рассказывают, что там, в Тамбовской области, у каждой семьи свой станок и каждый человек умеет вязать. Вот таким способом они зарабатывают деньги. Ведь у нас как? Где-то нефть добывают, где-то — золото, а там вот шерсть прядут.

У меня две сестры здесь, в Москве, торговлей занимаются, мы все в этом районе неподалёку друг от друга стоим и продаём. С полицейскими мы стараемся не сталкиваться вообще: торговля на улице запрещена по закону. Прежде чем прийти сюда, смотрим, какова обстановка.

Самые модные носки — со снегирями, белочками и цветочками. Ещё с оленями многие берут, особенно иностранцы любят такие носки.