О подходе к работе

Я пришла в эту газету не от хорошей жизни, долго не могла найти работу. Все проекты, в которых я участвовала, закрывались. Я долго колебалась и решилась туда пойти, но, по сути, это был шаг отчаяния. Про это издание на рынке ходили слухи. Мол, работа в нём будет выжимать все соки, там армейская дисциплина и начальство общается с подчинёнными только матом.

Политическая позиция газеты меня не смущала: как известно, все СМИ ангажированы. Журналисты всегда выражают интересы крупного капитала, хотят они того или нет. Надо быть очень наивным, чтобы этого не понимать.

В первую неделю все мои страхи оправдались. На работу нужно приходить чётко к десяти, на опоздавших все косятся — и коллеги, и начальство. Мне до этого казалось, что с журналистами так нельзя и поздняя сдача номера должна компенсироваться поздним приходом в редакцию. Но начальство так не считает. Меня как раз тогда посадили недалеко от круглого стола, где сидели все важные люди. В том числе и самый главный, который прославился своим виртуозным владением мата. Он постоянно всем устраивал разносы, был вне себя, если кто-нибудь из конкурентов отработал тему быстрее нас. За первую неделю мой словарный запас ненормативной лексики серьёзно пополнился, а сейчас я уже могу написать про неё книгу. Правда, гармонично применять эти знания на практике я так и не научилась.

 

Вся эта атмосфера поначалу очень давит на нервы. Особенно когда ты ещё не понимаешь, как искать темы. В этом издании можно писать только эксклюзивы; если другие издания уже что-то написали по твоей теме, это по умолчанию провал. Хотя обычно в других газетах просто пишут о том, что им кажется важным. Если есть какая-то тема дня, но нет никакой новой информации по ней, статью всё равно напишут и поставят, чтобы закрыть дыру. Пусть даже текст будет повторять сотню раз написанное. Если кого-то убили, уволили или произошла сделка, нужно искать то, что не найдут другие журналисты. Это постоянный стресс, в любую минуту ты должна быть готова всё бросить и начать всё делать на максимальной скорости. Но в идеале, как говорит наш босс, надо знать такие вещи ещё до того, как они произойдут.

Поиск эксклюзивной информации идёт по нескольким фронтам. Во-первых, это открытые источники. Разные ведомства выкладывают постановления, статистику и прочие вещи, которые могут послужить информационным поводом. Но это не самые интересные эксклюзивы, обычно до них очень быстро добираются журналисты других изданий. Даже если они прочитали эту информацию у нас, они всё равно сошлются на сайт ведомства, а не на нас. Во-вторых, общение со спикерами. Высший пилотаж — это когда тебе сами звонят и сливают информацию. Но это бывает редко, причём часто такую информацию надо серьёзно перепроверять, чтобы исключить возможность манипуляций, когда твоей заметкой хотят решить какие-то свои бизнес-проблемы. Чиновники вообще очень редко звонят по делу, обычно только после публикации, чтобы поругаться. Депутаты — это совсем другая история, они могут легко оставить свой мобильный. Они любят быть на виду, высказываться по поводу всего на свете, а также рассказывать про свои будущие инициативы, какими бы безумными они ни были.

Нашу газету сильно критикуют за то, что мы публикуем новости про подобные инициативы. Обычно начинается истерия. Все журналисты начинают звонить депутату, а он говорит им: «Эта газета всё не так поняла. Я, конечно, всё по-другому говорил. Но вы сами понимаете, это жёлтая пресса, что с неё взять». После этого, как обычно, все журналисты радостно подхватывают опровержение, упрекают нас во лжи, а сами лучатся от своей честности и понятливости, они-то позвонили и всё поняли правильно. А потом проходит время, всё происходит, как было в нашей заметке, но никто про это уже не вспомнит.

Конечно, есть существенный процент моих коллег, которые перегибают с заголовками — делают их жёстче и ярче, чем стоило. Я стараюсь, чтобы они соответствовали действительности, но это не только от меня зависит. После меня текст смотрит редактор, который любит накрутить жареного. Я периодически спорю насчёт заголовков, иногда мне удаётся настоять на своём.

 

 

Если есть какая-то тема дня, но нет никакой новой информации по ней, статью всё равно напишут и поставят, чтобы закрыть дыру. Пусть даже текст будет повторять сотню раз написанное.

 

О цензуре 

У нас действительно есть темы, которые лучше не трогать. Путин в их числе, но, с другой стороны, я не видела никогда, чтобы кто-нибудь накопал на него действительно серьёзный компромат. Ни у нас, ни в других газетах. Конечно, не потому, что на него действительно ничего нет. Просто внимание журналистов фокусируют на других темах. Плюс кто-то боится, а кто-то, как я, просто не хочет тратить время на то, что всё равно не опубликуют. А если опубликуют, то только на третьеразрядном сайте, не хочу ради этого терять работу.

Про какие-то путинские инициативы мы пишем в определённом тоне, он не то чтобы восторженный, но подразумевает, что мы не сомневаемся в их целесообразности.

Лучше не писать про друзей нашего босса из списка Forbes. Я однажды хотела написать, что у одного из них есть кое-какие проблемы в легальном поле. Тогда я первый и пока единственный раз нарвалась на матерную тираду. Он орал так, что закладывало уши. Говорил, что я в теме не разобралась и пишу какую-то *****. Заметку не опубликовали. Но так я поняла, что он знает моё имя. Наверное, сейчас он его уже забыл. Может, это и к лучшему. Я не амбициозный человек, по крайней мере в этой газете не хочу продвижения по карьерной лестнице. Мне важно иметь личную жизнь и хоть иногда уходить с работы в семь.

Но запретные темы не пишут на стенах как догму. Если ты что-нибудь неугодное напишешь, то найдутся вполне резонные объяснения, почему эту статью не опубликуют. Придраться можно к любой заметке. Скажут, где-то не докопала. С этим не поспоришь. Если заметка получилась неплохой, то редактор пойдёт советоваться к боссу — можно ли такое ставить, или нет. Обычно после этого никто даже не утруждает себя объяснениями, а про заметку тихо забывают. Но я уверена, что в той или иной степени это присутствует и в так называемых либеральных СМИ.

Лучше не писать про друзей нашего босса из списка Forbes. Я однажды хотела написать, что у одного из них есть кое-какие проблемы в легальном поле. Тогда я первый и пока единственный раз нарвалась на матерную тираду

 

Об опасных заданиях 

Несколько лет назад я готовила статью про сомнительный и очень быстро принятый закон. Он увеличивал нагрузку на некоторые виды бизнеса, это ставило под угрозу их существование. Там явно пахло скандалами и коррупцией, но журналисты пропускали тему мимо, потому что разбираться долго и муторно, а результат неизвестный. Я написала десятки писем в пресс-службы разных ведомств, а мне отвечали отписками.

Мне пришлось идти обходными путями, и я нашла владельца небольшого производства. Он постоянно коммуницировал с чиновниками: они писали ему письма, а он делал всё по-своему. Потом дал взятку, всё наладилось. Он мне честно по телефону сказал, как всё происходило. Я ему честно призналась, что собираюсь опубликовать историю о том, как у него просили взятку. Он сказал: «Пиши что хочешь». В день, когда заметка вышла, он мне позвонил и сказал: «Я оторву тебе руки, а потом ноги, а потом сброшу с моста, если ты не удалишь статью с сайта». И добавил, что он такого не говорил, что я всё выдумала, хотя у меня была запись разговора. В суде у меня бы не было с ним проблем, но у меня не было оснований не верить его угрозам. Информацию в заметке мы смягчили, но убирать не стали.

На следующий день он мне позвонил ещё раз и извинился. Сказал, что погорячился и совсем не имел в виду, что хочет на самом деле сбросить меня с моста. Прошла ещё пара недель, и он позвонил ещё раз. Позвал на встречу и сказал, что у него есть для меня кое-что интересное. Я понимала, что он сумасшедший и встречаться с ним опасно. Но что-то вроде жажды приключений сделало своё дело. Я пошла к нему. Одна. Он удивительно шаблонно выглядел бизнесменом девяностых. Малинового пиджака не было, но была бордовая атласная рубашка, сквозь которую пробивалась растительность на груди. Он поил меня чаем с конфетами, строил глазки. И в итоге поделился со мной письмом от чиновников, в котором была весьма интересная информация. Пришлось её перепроверять, оказалось правдой. Статья вышла на первой полосе. Но больше я с этим бизнесменом, к счастью, не общалась.

Суды — частая тема для журналистов в целом, а для нашей газеты особенно. Не проходит и дня, чтобы мне кто-то не пригрозил судом. Но пока так никто и не решился. Хотя у многих моих коллег уже были разбирательства. Обычно это какие-нибудь обиженные звёзды или бизнесмены. Конечно, для меня стало открытием, что олигархи в России не гнушаются каким-нибудь смешным бизнесом. У владельца нефтеперерабатывающих заводов может оказаться интернет-магазин футболок с принтами. Почему-то они обижаются, когда об этом пишешь.

Плюс редакции в том, что все телефонные разговоры записываются, а значит у спикера мало шансов пойти на попятную в зале суда. К тому же у нас очень зубастые юристы, которые справляются со всем играючи. У некоторых моих коллег, у которых частые суды, они сразу берут разрешение на представление их интересов на год вперёд. Всё равно пригодится.

 

 

О коллегах

Одна из главных вещей, которая заставляет меня оставаться в редакции, — это на редкость вменяемый коллектив. В основном это самоироничные неглупые люди. Есть, конечно, пара девушек, которые просто красивые и умеют только эффектно появляться на пресс-конференциях, но с ними даже веселее. У нас с коллегами очень мало споров о политике, большинство относится к ней индифферентно. Все понимают, что и Путин — зло, и к Навальному есть много вопросов. Есть, правда, несколько человек, которые искренне поддерживают Путина, но у каждого свои извращения.

Коллеги из либеральных СМИ — это просто песня. Настоящий змеюшник, где у каждого повышенное чувство собственного достоинства. Они любят нас критиковать, находить ошибки, опровергать и в то же время воруют наши новости — перепечатывают добытую потом и кровью информацию без каких-либо ссылок на первоисточник. В Facebook бывших сотрудников «Ленты.ру» лучше не заходить. Они всё своё время тратят на поиск недостатков у нас или в новой «Ленте». Хотя мне очень жаль, что всё так произошло, но эта высокопарность и уверенность в собственной гениальности уже поперёк горла. Признаемся честно, «Лента» была классной, но работа в ней не требовала больших журналистских талантов. Простой рерайт сможет сделать даже школьник. Были когда-то толковые большие тексты, но их не больше, чем везде. Просто они тут же становились популярными за счёт того, что у «Ленты» большая аудитория.

Или вот ваш The Village. Меня умиляют потуги пройтись по нам. Но это просто лёгкий способ выглядеть светлее и лучше на фоне других.

Иногда топ-менеджеры либеральных СМИ отказывают нам в комментариях. Иногда в очень грубой форме. Но вряд ли это способствует распространению свободы слова в России. Искренне считаю, что это только усиливает раскол в обществе. Только дурак видит мир чёрно-белым. Ну а хамству вообще оправданий нет. 

Моя мама тоже журналист. Она не пишет про политику, но взглядов придерживается либеральных. Сначала она не одобряла моё место работы. Но я ей объяснила, что пропагандой не занимаюсь, получаю драйв от работы, а либеральные СМИ тоже несовершенны. Я ей подробно рассказываю, как действует механизм опровержения наших заметок, показываю, как либеральные журналисты воруют мои новости. Теперь она проще к этому относится, но всё равно звонит, когда кто-нибудь опровергает мою статью, и тяжело вздыхает в трубку: «Ну как же так».

Лукавство всей этой критики доказывает тот факт, что меня уже приглашали на работу почти во все конкурирующие газеты. По деньгам примерно то же самое, и я отказываюсь. Наверное, в какую-нибудь «Медузу» меня не возьмут, но не очень-то и хотелось. Когда начинаешь работать с эксклюзивами, к копипасту относишься с пренебрежением.

Все понимают, что и Путин — зло, и к Навальному есть много вопросов. Есть, правда, несколько человек, которые искренне поддерживают Путина, но у каждого свои извращения

ИЛЛЮСТРАЦИИ: Маша Шишова