Текст

лиза биргер

Кадзуо Исигуро. «Погребённый великан»

М.: «Эксмо»

Легенда гласит, что жена Кадзуо Исигуро, Лорна, посмотрев на черновики «Погребённого великана», сказала мужу, что ничего хорошего из этой книги не выйдет. Он отложил роман, но всё-таки вернулся к нему почти десять лет спустя. И надо сказать, что с Лорной многие соглашаются — это не самый удачный текст Исигуро: затянутая притча, действие которой вдохновлено сказаниями о рыцарях Круглого царя и перенесено в Британию времён этих легенд. Только героический мир тут довольно потрёпан и рассыпается от старости. Впервые Исигуро пишет не о состоянии частного человека, а о хаосе мира вообще — честно говоря, интересно посмотреть даже на то, как у него это не получилось.

   

Лоран Бине. «HHhH»

М.: «Фантом-пресс»

Дебютный роман французского писателя Лорана Бине в 2010 году принёс ему Гонкуровскую премию за лучший дебют. Название расшифровывается как «Himmlers Hirn heisst Heydrich» — «Мозг Гиммлера зовётся Гейдрихом». Так шутили ещё эсэсовцы, называя «мозгом Гиммлера» одного из самых страшных нацистских преступников Рейнхарда Гейдриха — человека, практически придумавшего холокост и лагеря смерти. 27 мая 1942 года Гейдрих был убит в результате операции «Антропоид» чехом Йозефом Габчиком и словаком Яном Кубишем. История этого убийства оказывается в центре документального романа Бине. Это роман не столько о нацистах, сколько о возможности заглянуть в историю и увидеть в ней что-нибудь хорошее — героическое сопротивление чехов и словаков например.

   

Мартин Эмис. «Зона интереса»

М.: «Фантом-пресс»

В мае в «Фантоме» обещают последний роман одного из главных живущих ныне английских писателей. Действие происходит в Освенциме, «Зоной интереса» («Interessengebiet») называлась у нацистов центральная часть лагеря, где они вполне себе зарабатывали деньги — например, заставляя евреев платить за проезд и отбирая имущество. Поставив в центр своего рассказа трёх нацистских офицеров, Эмис пытается представить себе их повседневную жизнь, понять, каким образом страдания одних конвертируются для других в прибыль.

    

Лина Данэм. «Я не такая»

М.: Corpus

Немножко страшно представлять, что из книги Лины Данэм может получиться в переводе: в нём изначально заявлена некоторая фривольность — сериал здесь называется «Девчонки», а не «Девочки», а отсылка к ждущим трамвая точно не заявлена самим текстом. Потому что на самом деле это далеко не просто легкомысленная книжка автора модного сериала, которая слишком много раздевается. Как и в сериале, откровенность становится здесь важным приёмом: Данэм рассказывает не только о подростковых мучениях от одиночества, но и, например, о том, как её изнасиловал бывший бойфренд. Все эти истории — в общем, о том, что быть девчонкой даже в самом прогрессивном весёлом Западном мире не так уж и весело.

   

Евгений Водолазкин. «Авиатор»

М.: Издательство Елены Шубиной

«Авиатор» — третий роман Евгения Водолазкина — после полюбившегося филологам «Соловьёва и Илларионова» и «Лавра», ставшего чуть ли не главным романом десятилетия. Из сотни причин, по которым нам полюбился «Лавр» (ладный язык и ясный сюжет не последние из них), можно выделить главную — жизнеописание средневекового праведника показывало возможность жить в русской культуре и языке, но поперёк истории. Примерно о том же должен быть и «Авиатор» — дневники воздухоплавателя Платонова (1901–1937), удивительным образом выпавшего из большой истории и построившего историю личную.

   

Сергей Кузнецов. «Калейдоскоп. Расходные материалы»

М.: Издательство Елены Шубиной

Есть много причин, по которым мы с нетерпением ждём нового романа Сергея Кузнецова. Если попытаться свести их к одной, то будет, пожалуй, так — Кузнецов, как никто другой, умеет умно, увлекательно и при этом понятно писать про нас: он всегда немножко про то, кто такие мы, глобал рашнс, и как мы здесь оказались. Таков и роман «Калейдоскоп» — составленный из многих-многих картинок, мест и историй, прыгающий из Шанхая 30-х годов в Америку 90-х роман о России в ХХ веке и, главное, о человеке, который получился в его результате.

   

Умберто Эко. «О литературе»

М.: Corpus

Это не первый сборник рассуждений Эко о литературе, изданный на русском языке (вспомнить хотя бы «Шесть прогулок в литературных лесах»). Важно для нас то, что сборник этот посмертный, что в нём объединены соображения Эко о писателях не то чтобы важных, но главное — любимых, и, будь то Борхес или Оскар Уайльд, главным здесь становится переживание читающего, очень понятное каждому из нас. Сборник заканчивается главой «Как я пишу», которую можно считать своеобразным писательским завещанием Эко и выражением благодарности читателям прошлым и будущим: «Книги пишут только для Читателя. Писатель, который клянётся, будто пишет только для себя, нагло лжёт. И страшно подумать, насколько он безбожен. Даже в исключительно светском смысле этого слова. Поистине несчастлив и убог тот, кто не верит в грядущего Читателя».

   

Андрей Зорин. «Появление героя»

М.: «Новое литературное обозрение»

Страна должна знать своих профессоров — а Андрей Зорин из тех, кто умеет сделать даже такую не массовую тему, как культура XVIII века, интересной абсолютно всем. Когда студенты на лекциях спрашивают профессора Зорина, почему он решил заниматься именно XVIII и ХХ веками, он отвечает, что его интересует всё, что было до и после канона: до Пушкина и золотого века, после Ахматовой и серебряного века. Этот ответ можно понимать и шире: Зорина неизменно интересует, как под правила и прочие требования эпохи подгоняется реальная жизнь. И его книга, основанная на жизни и дневниках Андрея Ивановича Тургенева (1781–1803), молодого поэта, не сумевшего вписать себя в эпоху, несмотря на двухсотлетнюю разницу в повествовании, окажется о многих из нас.

   

Деннис Лихэйн. «Ушедший мир»

СПб.: «Азбука-Аттикус»

«Ушедший мир» — завершающая часть трилогии Денниса Лихэйна о семействе бостонского полицейского Томаса Коглина и жизни двух его сыновей, Дэнни и Джо, во времена сухого закона. На этот раз в центре романа младший сын, Джо, бывший главарь преступного синдиката, который, дожив до 1940-х, воспитывает дочь и пытается разобраться с собственным прошлым. Это очень мужская проза, не в том смысле, что без сантиментов (как раз очень даже с), а про то, возможно ли в этом мире быть хорошим парнем, и надо ли, и что это вообще значит.

   

Ричард Адамс. «Шардик»

СПб.: «Азбука-Аттикус»

В России роман Ричарда Адамса «Обитатели холмов» так и не вошёл в список обязательной литературы для подростков, что удивительно, ведь это просто Вторая мировая война в кроличьей миниатюре — несправедливость земного устройства описана здесь ничуть не хуже, чем в том же «Повелителе мух». Не менее удивительно, что «Шардик», вторая по известности книга Адамса, на русском языке тоже издаётся впервые. Это роман об охотнике с окраины выдуманной Бекланской империи, который встречает огромного медведя и верит, что это Шардик — божественный медведь, пришедший освободить племя из многолетнего изгнания. Мы так и не сумеем понять, является ли Шардик божеством или просто испуганным животным, но зато немало узнаем о сложном и жестоком устройстве самой Бекланской империи.

   

Кейт Аткинсон. «Боги среди людей»

СПб.: «Азбука-Аттикус»

После детективных романов о Джексоне Броуди, сделавших Кейт Аткинсон литературной звездой Англии, пришёл черёд не детективных книг. И в своей новой серии романов Аткинсон обращается к главной болевой точке англичан — эпохе между Первой и Второй мировыми войнами, к потерянному английскому раю. Героиня её романа «Жизнь после жизни» Урсула Тодд, умирая, магическим образом воскресала снова, только так пережив испанку, бомбёжки и прочие массовые несчастья века. В новой книге речь уже о брате Урсулы, Тедди: в отличие от Урсулы, он живёт одну жизнь, но очень длинную — от изучения поэзии в Оксфорде к бомбёжкам Берлина — и в итоге понимает кое-что важное про людей.

    

Сергей Беляков. «Тень Мазепы»

М.: Издательство Елены Шубиной

Книга историка Сергея Белякова (его «Гумилёв, сын Гумилёва» в 2013 году получил вторую премию «Большой книги») не ответит на вопрос, как правильно — «на Украине» или «в Украине», и, скорее всего, разожжёт эти споры с новой силой. И тем не менее это большой исторический нон-фикшн про то, с чего началась Украина и украинская нация. Сам автор при этом без усилий оказывается над схваткой — он не занимается восстановлением исторической справедливости, не разводит драчунов по местам, а просто рассказывает невероятно увлекательную историю: «Я хотел доказать, что история национализма — это не сборник скучных идейных текстов, не история политических партий или движений, не эволюция политических программ. Это интересный мир, полный страсти, энергии и творчества».

   

Йозеф Рот. «Вена»

М.: Ad Marginem

Если вы никогда не читали «Марша Радецкого» Йозефа Рота, то возвращайтесь, когда прочтёте. В конце концов уже очевидно, что книги Рота о последних днях Австро-Венгрии не просто так входят в десятку главных текстов прошлого столетия. Хотя империя, описываемая Ротом, идёт ко дну прямо у него на глазах, книги его удивительно современны: они всегда к месту тогда, когда нам кажется, что настают последние дни. «Вена» — это сборник репортажей 1919–1920 годов из города, в котором даже куранты бьют по своему усмотрению, показывая нам не вновь наступивший час, а время всеобщего разлада.

   

Скотт Атран. «Разговаривая с врагом»

М.: «Карьера Пресс»

Книга, увы, не теряющая своей актуальности: антрополог Скотт Атран потратил несколько лет на изучение природы терроризма, разговаривал с родственниками и друзьями смертников, путешествовал по мусульманским странам от Марокко до Индонезии. Террористы, пишет он, — существа социальные, и для понимания современного терроризма (а также для предотвращения террора) важнее всего понимать, что он зарождается прежде всего из чувства братства и связей более глубоких и крепких, чем религиозные, и цветёт, когда «братья» оказываются одни против всего остального мира.

   

Роберт Дарнтон. «Поэзия и полиция: Сеть коммуникаций в Париже XVIII века»

М.: «Новое литературное обозрение»

Книга профессора Гарвардского университета — увлекательный детектив, в котором автор вслед за парижской полицией XVIII века пытается распутать дело о крамольных стихах против Людовика XV. Но это ещё и попытка понять, как была устроена коммуникация прошлого, и представить себе социальные сети трёхсотлетней давности, когда никаких социальных сетей, казалось бы, ещё и не было.