Текст

ЛИЗА БИРГЕР

Мишель Фейбер
«Книга странных новых вещей»

М.: «Иностранка»

Одна из главных, если не главная переводная книга года — неожиданное явление Мишеля Фейбера в жанре научной фантастики. Главный герой, пастор, отправляется миссионером в далёкие миры, в то время как его собственный мир, уютный и понятный, с катастрофической скоростью начинает разваливаться на части. Это роман о миссионерстве, вывернутом наизнанку: пока инопланетные туземцы с благодарностью принимают весть о Боге, умершем и воскресшем, сам Питер теряет веру с каждым днём, и чем с большим аппетитом тянутся к религии жители планеты Оазис, тем меньше остаётся на долю жителей планеты Земля. «Книга странных новых вещей» — это не просто научная фантастика о будущем конце Земли, а ещё и роман о том, что бывает потеряно в переводе, и что — обретено. И касается это не только языка (а у придуманных Фейбером туземцев есть даже свой язык, чтобы выражать невыразимое), но и тех понятий, что составляют для нас основу всего: доброты, дружбы, любви. Фейбер попытался сконструировать ту предельную идеальную ситуацию, в которой человеку приходится за весь вид решать, что в нём, человеке, самое главное. И опыт этого понимания действительно получается почти религиозный.

Екатерина Кронгауз «Я плохая мать?»

М.: Corpus

На самом деле, первый тираж книги Екатерины Кронгауз уже исчез, будто корова языком слизала, но мы всё равно включим эту книгу в список. Ведь даже если вы не найдёте её в книжных, её совершенно легально можно прочитать в электронном виде. Популярность между тем трудно назвать неожиданной. Екатерина Кронгауз написала ровно ту книгу о материнстве, которой нам не хватало. У нас есть огромное море книг для родителей: о том, как воспитывать детей, как с ними разговаривать, как растить их гениями, чтобы они не плевались едой, творили как маленькие моцарты, решали сложные математические задачи с трёх лет и так далее. Но до этого момента не было буквально ни единой книги, которая говорила бы зашуганной матери, что та в целом уже неплохо справляется. «Я плохая мать?» не становится руководством к действию и даже не очень отвечает на те самые «33 вопроса, которые портят жизнь родителям». Зато здесь проговариваются все важные моменты современного родительства: чувство вины, необходимость постоянно оправдываться, усталость, чужие советы, поиски няни, бесконечные правила и условности, которым как-то надо соответствовать. «Моя основная идеология — это отсутствие любой идеологии», — говорит Кронгауз. Но идеологию, то есть слепое следование правилам, ей заменяет способность самостоятельно задуматься над тем, что правильно и неправильно, и решить это хотя бы для себя. Постоянно принимать свои собственные решения и держаться их — золотой закон далеко не только материнства, и в этом Екатерина Кронгауз — светлая голова и отличный нам всем пример.

Донна Тартт «Маленький друг»

М.: Corpus

Первое в длинном списке важных переизданий уходящего года. К тому моменту, как слава «Щегла» догремела до России, у Донны Тартт уже был один великий роман — «Маленький друг». Однако с его первым переводом на русский случились удивительные вещи: целые куски текста пропадали бесследно, а в других оказывалось написано совсем не то, что изначально стояло в оригинале. Поэтому переводчица «Щегла» Анастасия Завозова взяла и заново перевела роман, и можно сказать, что на русском языке он выходит почти впервые. Это очень важная книга. Как и «Щегол», это роман взросления, coming-of-age novel: главной героине, Гарриет, двенадцать лет, и граница между выдумкой и реальностью для неё так же тонка, как граница между взрослением и детством. Сюжет этой книги при всей своей увлекательности и притворной «детективности» нужен для того, чтобы всё время возвращаться к этому полуотсутствию границы, пока читатель не заплутает окончательно. Ничего не цитируя, Тартт строит текст на понятных всякому взрослому читателю маркерах: Юг, американская глубинка, Марк Твен, «Убить пересмешника», «Шпионка Гарриет» (классическая американская книга для подростков 1964 года о девочке, мечтавшей стать писательницей). Не залезая в современность (дело происходит в 70-х годах прошлого века), Тартт написала абсолютно современный роман о том, как реальность уходит у человека из-под ног — или же как мы сами её нарочно вышибаем, потому что мир фантазий, какие бы страшные это ни были сказки, нам понятнее и ближе. 

Винфрид Георг Зебальд «Аустерлиц»

М.: «Новое издательство»

Роман Винфрида Георга Зебальда вышел на русском один раз, в 2006-м, и попробуй его найди. Может, для какой-то другой книги девять лет без переиздания не срок, но не для этой: вышедший в 2001 году «Аустерлиц» справедливо считается сегодня одной из главных книг XXI века. Но в России Зебальд, по меткому выражению Марии Степановой (главного, если не единственного исследователя его творчества на русском языке), оказался «подземным классиком» — «на поверхности его буквально нет, к нему отсылают как к зарытому сокровищу». Пришло время массово исправить эту литературную ошибку и всем наконец прочитать «Аустерлиц» — роман о человеке, который много лет спустя пытается реконструировать забытое прошлое, найти свою личную историю катастроф в истории общественной. О Зебальде вообще трудно говорить в рамках крошки-аннотации, но хочется заметить главное: притягательная сила его книг всегда оказывается там, где настоящее в каких-то мелких своих деталях вдруг связывается с прошлым, а мёртвые — с живыми. Прошлое здесь вообще никогда не умирает, потому-то его и можно найти и восстановить, как будто оно было спрятано за какой-то дымкой, но теперь его видно.

Василий Авченко «Кристалл в прозрачной оправе»

М.: «АСТ»

В прошедшем году на русском языке вышло много хороших текстов, но большой и важный русский роман — непростое испытание для выходных и праздников. А вот хороший бодрый нон-фикшн — это ровно то, что доктор прописал. Василий Авченко живёт во Владивостоке и умеет писать так, что путешествие в почти инопланетный русский мир Приморья превращается в увлекательное приключение: будь это рассказы о ленивой, «плоской как айпад» рыбе-камбале, или о кварце, «тотемном минерале». Короткие рассказы, вошедшие в этот сборник, разделённые тематически на воду и камень, — как попытки нащупать собственную почву, чем человек живёт и откуда растёт. С почвой у Авченко всё в порядке, он твёрдо и даже в некотором роде разумно стоит на земле, и эта его уверенность в величии отпущенной ему империи («Недра, тайга, вода — целые миры, подобных которым нет») ужасно здесь заразительна, даже если авторский пафос ты почему-то не разделяешь. 

Терри Гиллиам «Гиллиамески»

М.: Corpus

Бывают такие автобиографии, для чтения которых вовсе не обязательно восхищаться их героями — такими были для нас в последнее время, например, мемуары Кита Ричардса или Патти Смит. Вопреки ожиданиям, «Гиллиамески» — совсем не из этих. По аннотациям, цене и толщине книги, обилию иллюстраций может показаться, что главное в автобиографической книге Терри Гиллиама — это картинки и шуточки. В конце концов, ещё в составе труппы «Монти Пайтон» он прежде всего отвечал за анимационные заставки между сценками, а в кадре появлялся большей частью в роли мычащего идиота. А оказывается, что это очень искренняя именно что автобиография, полная каких-то неожиданных откровений. И чтобы читать её с удовольствием, автора надо хотя бы немножко любить. И тогда читатель узнает, что автор попал в «Монти Пайтон», чтобы избежать военного призыва в Америке, что замысел «Бразилии» родился во время студенческих протестов 1968 года и что Терри Гиллиам не может простить Джонни Деппу «Пиратов Карибского моря», считая их моральным падением актёра. С одинаковой лёгкостью Гиллиам болтает тут и об источниках вдохновения, и о вопросах Бога и церкви, и о том, что делать, когда язык примерзает к полозьям санок. В одном эта книга оправдывает ожидания — она, конечно, очень смешная. Но читать мы её будем не ради весёлых картинок и развлекательных историй. Терри Гиллиам — человек с чуть ли не самым удивительным воображением в ХХ веке. В его голове всё так причудливо перемешалось, что из этой головы, как из шляпы волшебника, можно было с одинаковой лёгкостью достать хоть «Страну приливов», хоть «Житие Брайана». Наблюдать за этим безумно интересно, понимать, откуда всё берётся, — бесценно.

Джамбаттиста Базиле «Сказка сказок, или Забава для малых ребят»

СПб.: «Издательство Ивана Лимбаха»

Даже человек, в жизни не слыхавший о бродячих сюжетах, знает, что всё в этом мире было написано до нас. Например, сказки, которые мы чаще всего приписываем братьям Гримм, задолго, в XVII веке, были записаны в Неаполе, а их «автором» был придворный Джамбаттиста Базиле. Если даже сами сюжеты Базиле собрал из известных сказок того времени, мы всё равно преклоняемся сегодня перед звучащей изобретательной речью: с прибаутками, руганью, живой уличной речью и прочими приметами народного текста. Этот сборник, впервые переведённый на русский язык, открывается со знакомой каждому русскому ребёнку сказки о царевне Несмеяне, то есть Зозе — дочери короля некой страны, «задумчивой как Зороастр или Гераклит». История бедной Зозы становится аркой для сказок о других героинях со всех концов света в погоне за принцем, и все они обязательно победят, даже если соперницу для этого придётся облить кипятком или живой закопать в землю. Лишний повод подивиться изобретательности сказочников прошлого, гораздо более свободных в сюжетах и не ограниченных в языке и теме: герои здесь не скупятся ни на страсть, ни на ругань. Всё это звучит на русском так, как будто всегда в нём существовало, — это заслуга переводчика Петра Епифанова, потрясающая работа — и становится при этом таким же откровением, как если бы нам впервые перевели Шекспира или «Декамерон».

Антуан де Бек «Новая волна: портрет молодости»

М.: Rosebud

Издательство Rosebud давно уже делает важнейшую вещь — издаёт книги о кино на русском языке так, как будто читают их не только синефилы, как будто Висконти, Штрогейм, Кубрик, Орсон Уэллс и в действительности являются нашими повседневными героями. Ну а книга о Новой волне тем более должна заставить сильнее биться сердце любого кинозрителя, даже если он не считает, что всё самое важное в кино закончилось после 1999 года. Прежде всего тут очень много фотографий, и каких фотографий! Бриджит (в книге она Брижит) Бардо, в 1956-м в фильме «И Бог создал женщину» впервые показавшая женское тело «как оно есть», Бельмондо за камерой «На последнем дыхании» и парижская молодёжь, пришедшая в кино за новым языком и новой реальностью. При этом «молодость», о которой говорится в названии, — это не молодость читателя и зрителя, не забывшего своего юношеского увлечения Годаром, и даже не молодость кино, до сих пор вдохновляющегося Новой волной. Эти фильмы возникли, так сказать, по требованию Французской культурной революции, они стали следствием и отражением того огромного переворота, что случился после войны в сознании молодых людей. Это было «первое течение в кино, которому удалось создать стиль из настоящего, из сиюминутно вершащейся истории, из того самого мира, в котором жили современники». Прекрасное искусство рождалось для удивительного послевоенного времени, и книга становится путешествием во времена этих новых, несбывшихся, надежд.

Дмитрий Пригов «Москва. Вирши на каждый день»

М.: «Новое литературное обозрение»

Сборник «московских» текстов Дмитрия Пригова — пожалуй, самый важный в пятитомнике собрания его сочинений. Москва в творчестве Пригова занимала центральное, в некотором роде сакральное место — столица его собственной внутренней империи. Вокруг неё он выстраивал мифологию: «Когда бывает москвичи гуляют и лозунги живые наблюдают, то вслед за этим сразу замечают на небесах Небесную Москву». Но поскольку речь всё-таки о Пригове, рядового читателя миф заинтересует куда меньше, чем святое шутовство, непрестанное как будто дуракаваляние, проявляющее самую суть жизни, её сакральный смысл: «Граждане! Поглядите вправо — там жизнь происходит!»

Антония Байетт «Обладать»

М.: «Иностранка»

Ещё одно важное переиздание, мимо которого захочешь — не пройдёшь. Одна из важнейших книг прошлого века, роман, за который Антония Байетт в 1990 году получила Букеровскую премию, на русском языке не переиздавался 11 лет. Сложно, да и несправедливо для этой монументальной книги пытаться описать её в нескольких абзацах, но если коротко, то роман Байетт — чуть ли не единственная в истории литературы удачная попытка связать всё со всем: людей, эпохи, богов, представления. Начинается всё с того, как современный исследователь находит неизвестные ранее письма изучаемого им поэта и дальше за эту ниточку раскручивается совсем другая версия истории. Получается как в системе зеркал: человек XIX века смотрит в прошлое, а наш современник узнаёт в нём своё отражение. На первый взгляд — романтическая история в готическом духе, но на самом деле роман Байетт о том, что никто и никогда не исчезает бесследно: «Человек — это история его мыслей, дыхания и поступков, телесного состава и душевных ран, любви, равнодушия и неприязни, история его народа и государства, земли, вскормившей и его, и предков его, камней и песчинок знакомых ему краёв, история давно отгремевших битв и душевных борений, улыбок дев и неспешных речений старух, история случайностей и постепенного действия непреложных законов — история этих и многих других обстоятельств, один язычок огня, который во всём живёт по законам целого Пламени, но, вспыхнув единожды, в своё время угаснет и никогда больше не загорится в беспредельных просторах будущего».