Молодое бюро Rhizome Group задорно смотрится на фоне петербургских монстров от архитектуры. Там, где у маститых творцов развесистая клюква неоклассики, у Rhizome — функциональный минимализм. За год бюро, в котором работает не более десятка человек, победило в конкурсе на проекты московских станций метро «Солнцево» и «Ново-Переделкино», сделало с нуля современную библиотеку в Тихвине, придумало, как превратить участок Большой Морской улицы из парковки в общественное пространство, и, наконец, разработало знаменитый стол для распития на набережных. The Village встретился с двумя из основателей Rhizome, Женей Решетовым и Таней Синельниковой, и поговорил о том, как IKEA спасла вкус петербуржцев, что хорошего в новой сцене Мариинки и почему в общественных пространствах надо сначала ставить киоски и туалеты и только потом — арт-объекты.

Rhizome Group

 

ДАТА основания: 2011 год

город: Петербург

Основатели: Женя Решетов, Таня Синельникова, Маша Качалова, Павел Брик

 rhizomegroup.eu

Довлеющая классика 

— Расскажите, как вы работаете с заказчиками. Случалось так, что вам предлагали какой-то неприятный проект? Как вы поступали?

ЖЕНЯ: Бывало, конечно. Например, люди хотели от нас что-то, что мы не готовы делать из эстетических соображений. 

— Какой-нибудь треш?

ЖЕНЯ: Да, или скучная дурацкая стилизация. В таких случаях мы отказываемся от проекта, так как знаем, что не сделаем так, как нужно заказчику. Пускай он найдёт других людей, которые ответят на его запрос. 

ТАНЯ: Мы не воротим нос и не говорим: «Это не круто». Мы просто знаем, что у нас не получится сделать то, что нам эстетически не близко.

— То есть вы сразу говорите заказчикам, что будете делать так, как сами видите?

ТАНЯ: Обычно люди, которые к нам обращаются, знакомы с нашими работами. Не бывает так, что кто-то приходит и требует чего-то, что совсем не в нашем стиле. Хотя, стойте, один раз было. У нас ничем не завершилось общение с одним небольшим частным театром. Они хотели одно, мы видели проект иначе. Долго обсуждали, но работу так и не начали. 

— А бывает, что заказчики превыше всего ценят так называемый петербургский стиль, классику?

ЖЕНЯ: Да, это часто встречается — и негативно сказывается на рынке: проектов, которые нам потенциально интересны, меньше, чем могло бы быть. Наверное, многим людям то, что мы делаем, кажется слишком современным.

ТАНЯ: Нам так и говорили: «Ой, у вас всё такое современное».

ЖЕНЯ: Хотя мы так не думаем.

Скандинавский минимализм 

— Заказчиков можно перевоспитать? Или это непосильная задача?

ЖЕНЯ: Вкусы людей — довольно пластичная субстанция. У нас уже десять лет есть IKEA, и я считают, что это большое благо.

— Благо?

ЖЕНЯ: Ну да. Люди идут туда — часто по экономическим причинам: там удобно и дёшево. Обставляют свой дом в соответствии со стилистикой скандинавского дизайна. И получается хорошо. Потому что нельзя прийти в IKEA и купить себе какой-нибудь плюшевый диван.

— Или ковёр.

ЖЕНЯ: Ковры там продаются. Я, кстати, к коврам очень хорошо отношусь. Возвращаясь к IKEA: в итоге дети человека, который таким образом обставил комнату, растут не в окружении узорчатых обоев и тюлевых занавесок. И это хорошо. Я не антиглобалист. 

— А скандинавский минимализм не надоел уже всем?

ЖЕНЯ: Отчасти. Мы в числе прочего занимаемся оформлением баров, кафе.
И видим, что постоянно тиражируются одни и те же образы, воспроизводятся клише. Каждый раз недоумеваем: зачем делать то же самое? Ведь человек вкладывается в кафе, это его бизнес, и интерьер должен быть узнаваемой частью этого бизнеса. Но все смотрят на одни и те же картинки и потом их копируют. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Обычно люди, которые к нам обращаются, знакомы с нашими работами. Не бывает так, что кто-то приходит и требует чего-то, что совсем не в нашем стиле

Мексиканский унитаз 

— А как вы балансируете между минимализмом и тюлевыми занавесками?

ЖЕНЯ: Поймите, я совсем не ругаю скандинавский дизайн. Он бывает уместным. Классные стулья, белые стены — офигенно. Но иногда, когда смотришь на какой-нибудь проект, ты перестаёшь понимать, почему сделано именно так. Это мода такая? Или целесообразность? Двигаться в рамках мейнстримовой, немножко прогорклой моды, с которой уже три года назад поиграли в Европе и США, нам кажется странным и неинтересным. У нас открытый мир, открытый рынок — ты можешь делать всё что хочешь. Вот сейчас мы делаем объект и покупаем для него унитаз в Мексике.

— Что за проект?

ЖЕНЯ: Кафе. Но это пока секрет. 

— А почему унитаз из Мексики?

ЖЕНЯ: Потому что заведение связано с мексиканской культурой.

— В Мексике какие-то особые унитазы?

ЖЕНЯ: Да, расписные. Вот тоже кто-нибудь скажет, что это китч. Но этот унитаз там уместен. Я всегда мечтал на таком посидеть. 

— Часто приходится искать предметы вне России, в каких-то экзотических странах?

ЖЕНЯ: В экзотических особо не приходилось.

ТАНЯ: Но искать приходится часто.

ЖЕНЯ: Искать и выдумывать — постоянная задача архитекторов. Компилировать, придумывать интересные и бюджетные решения из обыденных штук, из того, что предлагает наш довольно суровый рынок. 

Новая архитектура 

— Давайте от интерьеров перейдём к архитектуре. Вы можете назвать здания в Петербурге, построенные за последние лет десять, которые вам реально нравятся? 

ЖЕНЯ: Ну, чтобы прямо так нравилось... Музей стрит-арта мне нравится, но это не совсем про архитектуру.

— Наверное, это показательно, что профессиональным архитекторам ничего такого не вспомнить. 

ТАНЯ: Нет, есть действительно неплохие проекты.

ЖЕНЯ: Но мы же сейчас перечислим названия, а ваши читатели потом скажут: «Да они с ума сошли, что они несут, это же полный ужас!» Мы же деформированы своей профессией. Мы смотрим на объект целостно, видим то, на что обычный человек не обратит внимания. Мы понимаем, в каких условиях сделан тот или иной проект, какие были вводные данные, почему было сложно его реализовать. Видим всю эту борьбу, всё это напряжение.

— Редактор The Village Юрий Болотов в прошлом году опубликовал список из 12 удачных примеров новой архитектуры в Петербурге. Там были, например, бизнес-центр «Бенуа», вторая сцена Мариинки и так далее.

ЖЕНЯ: Ну да, «Бенуа» — нормальный пример. 

ТАНЯ: Чобановский дом на Каменноостровском тоже неплох (имеется в виду бизнес-центр «Лангензипен», спроектированный мастерской Сергея Чобана. — Прим.ред.). Новый терминал Пулково. 

ЖЕНЯ: Сейчас, на мой взгляд, гораздо важнее то, как те или иные объекты влияют на пространство вокруг, на город в целом, на то, насколько город привлекателен для разных категорий — от местных жителей и туристов до инвесторов. В этом плане новый терминал — зашибись! Или вот новая сцена Мариинского театра: все её хают, говорят — «коробка». Отличная современная сцена. Да, сложный проект, там было много всяких споров, сложностей. Но она есть уже. Не сносить же её. Надо радоваться: появился хороший зрительный зал. Или Генштаб: ну классно же! Мы как архитекторы много по нему ходили и, конечно, можем придраться к деталям и решениям. Но он есть, и это хорошо. Мы придерживаемся такого мнения: ребята, давайте уже что-то делать, хватит мусолить, обсуждать.

  

Большая Морская 

— С 1 августа участок Большой Морской улицы стал пешеходным. Но там пока ничего нет, и непонятно, будет ли что вообще. Как вам кажется, каким образом можно наполнить это пространство?

ЖЕНЯ: В рамках нашей коллаборации с Wowhaus (московское архитектурное бюро, основанное в 2007 году. — Прим.ред.) мы подготовили предложения для временной реорганизации участка Большой Морской улицы. Ребята из движения «Красивый Петербург» давно предлагали сделать участок пешеходным, они большие молодцы, что начали этот разговор. Мне кажется, наш вклад в то, что сейчас там повесили знак «кирпич», тоже есть. Но если кроме «кирпича» ничего не появится взамен 80 припаркованных автомобилей, то на участке разрастётся зона стихийной торговли сувенирами. Сейчас она сконцентрирована под аркой Генштаба: вот так, довольно сомнительно, город встречает туристов, которые идут на главную площадь Петербурга.

Мы предлагаем сделать там временные проекты — например, на год, до начала полноценных работ по созданию пешеходной зоны. Наполнить эту улицу местами для отдыха, чтобы люди могли посидеть, сказать: «Вау, а раньше-то я этого сделать не мог!» Поставить несколько объектов, небольших цивилизованных киосков взамен тех автолавок, что были раньше, шумели генераторами и продавали пирожки.

Вот интересный момент: всегда, когда начинаешь говорить о том, что людям действительно нужно, что они живые — им надо попить кофе или воды, в туалет сходить, — тут же возникает волна возмущения. «Вы что, всё здесь хотите заставить ларьками?!» Мы же начинаем с базовых потребностей человека. Его надо накормить, а потом уже окультурить. Но и культурная составляющая в этом пространстве предполагается. Например, история про тех же уличных музыкантов. Впрочем, не уличных, а музыкантов на улице, это разные вещи. 

— В чём разница?

ЖЕНЯ: Уличный музыкант — это чувак, который сидит со шляпой и играет на банджо песни Цоя. А в нашем случае профессиональные музыканты просто играют на улице. Ну и плюс проведение временных выставок. Очень хотелось бы работать в связке с Эрмитажем.

Петербург и Москва 

— У вас нет обиды, что, пока вы только вносите предложения по общественным пространствам, в Москве тот же Wowhaus и другие бюро вовсю их делают?

ЖЕНЯ: Какие могут быть обиды? Зачем нам на Москву обижаться?

— Не на Москву, а на саму ситуацию. Почему вообще так получается?

ЖЕНЯ: Разные города. Здесь всё по-другому

— В чём принципиальная разница?

ЖЕНЯ: В масштабах, в размере бюджета города, в политической воле. При Лужкове воли к тому, чтобы создавать комфортный город для горожан, тоже не было. Потом приоритеты у власти изменились. В нашем городе сейчас какое-то движение в эту сторону тоже присутствует. Нужно радоваться. Ну да, разные города, и горожане тоже разные. В Москве отношение к изменениям гораздо более простое и лёгкое, чем у нас.

— В Москве больше хипстеров?

ЖЕНЯ: Нет! Вопрос не в хипстерах. Все эти парки в Москве — они ж не для хипстеров, они для всех. Хипстеры — это просто люди, которые в каком-то тренде находятся, которые следят, что происходит в городе, в мире. Они проще и с большей радостью реагируют на изменения. И, возможно, именно они формируют некоторый общественный запрос. Но потом, со временем, все группы горожан включаются в процесс изменений.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Все эти парки в Москве — они ж не для хипстеров, они для всех. Хипстеры — это просто молодёжь, которая в каком-то тренде находится

Проекты

 Плавучий бассейн на пляже Петропавловки 

 

Совместный проект с московским бюро Wowhaus, представленный в прошлом месяце на выставке AlterSPb. Помимо бассейна в Неве архитекторы предлагают установить раздевалки и душ, дополнив их прогулочным тротуаром вдоль стен крепости. По данным «Фонтанки», идею могут реализовать в следующем году. Вода в бассейне будет не из Невы. 

Rhizome: «Вместе с московскими коллегами из бюро Wowhaus мы создали концептуальное предложение по поводу того, что можно организовать на пляже Петропавловской крепости. Это обсуждали на рабочей группе по общественным пространствам при вице-губернаторе Албине. Предложение нашло отклик: всем всё нравится, все за. Конечно, мы будем рады, если что-то получится». 

 

 Библиотека в Тихвине

 

Библиотека «Тэффи» в Тихвине (Ленинградская область). С 1 августа работает в тестовом режиме, официальное открытие состоится 9 сентября.

RHIZOME: «Тихвин — интересный город, который состоит из двух частей: одна — историческая, вторая — советская. Вторая часть начала разрастаться с 1960-х годов, стали появляться новые промышленные производства. Есть там, среди прочих предприятий, вагоностроительный завод — один из активов группы компаний „ИСТ“. Будучи социально ответственным бизнесом, они вкладывают средства в развитие городской среды Тихвина. Обустроили вдоль реки прогулочную зону, сейчас работают с парком, который находится рядом с монастырём.

Мы начали общаться с ними года два назад, в итоге возникла идея создания новой библиотеки. И вот в сентябре она откроется. Работая над этим проектом, мы не ориентировались на опыт петербургских библиотек, так как у нас большие вопросы к тому, что сделано в рамках реорганизации этих учреждений.

Наша библиотека — для любого посетителя. Она не заточена под молодёжь или под пенсионеров. Это нормальная современная библиотека с обширным фондом, в которой оборудовано достаточное количество рабочих мест, в которой есть пространства для мастер-классов и занятий. Есть детский и молодёжный залы, конференц-зал, а также пространства, предназначенные для временных выставок. Там будет работать большой коллектив библиотекарей».  

 

 Станция метро «Солнцево»

 

В прошлом году в Москве вернулись к советской традиции проводить открытые архитектурные конкурсы на проекты оформления новых станций метро. Осенью были определены соответствующие проекты для станций «Солнцево» и «Ново-Переделкино», которые обещают открыть в 2017 году. Первоначально профессиональное жюри выбрало двоих финалистов конкурса: Nefa Architects и Rhizome Group – причем петербуржцев, которые представляли проект станции «Солнцево», жюри сочло победителями в конкурсе по станции «Ново-Переделкино». Однако столичные власти предпочли мнению экспертов результаты «народного» голосования в проекте «Активный гражданин». Там конкурс на оформление станции «Солнцево» вновь выиграла архитектурная студия Nefa Architects, а работа над станцией «Ново-Переделкино» ушла латвийским архитекторам из United Riga Architects. В итоге Rhizome остались не у дел.

Rhizome: «В Москве проходил открытый конкурс на две станции метро, организованный институтом „Стрелка“. Мы решили: почему бы не поучаствовать? Прошли в первом этапе, сделали проект для второго. Помимо нас на втором этапе было ещё девять команд. И по результатам голосования жюри мы победили. А потом заказчик конкурса — департамент строительства — решил, что у нас „антинародный проект“. В итоге городские власти приняли „народный проект“, выбранный по результатам голосования, которое проходило через сервис „Активный гражданин“. 

На наш взгляд, в таких вопросах, как проектирование станций метро, экспертное мнение профессионалов в лице жюри важнее мнения обывателя, которое строится на вкусовых предпочтениях. Это как вместо консилиума врачей устраивать народное голосование. Впрочем, наш проект нам нравится, и мы довольны тем, что получилось. То, чем закончилась история, — хороший опыт».

 

 Стол на Фонтанке

 

Необычную придумку — стол, с помощью которого на набережных можно распивать хоть вино, хоть компот — бюро сделало в сотрудничестве со столярной мастерской Verstak, открытой одним из основателей Rhizome Group Павлом Бриком. О тиражировании объекта архитекторы пока не думали, но при желании можно обратиться к ним с заказом на стол: цену не утвердили — вероятно, несколько тысяч рублей. 

Rhizome: «Наша позиция нигде не была озвучена, и люди начали домысливать. Так, я прочитал, как нас ругают профессионалы из области дизайна. Итак, вот рассказ о том, что же мы сделали. В Петербурге проходила выставка AlterSPb, посвящённая общественным пространствам, её устраивал журнал „Проект Балтия“. Нас позвали в кураторскую часть делать свой проект, посвящённый общественным пространствам. Мы же, когда занимались предложениями по пляжу Петропавловской крепости, ознакомились со спецификой процесса, поняли сложности принятия решений, неподготовленность законодательной базы. Так, в городе на газонах нельзя сидеть — даже в парках, это противозаконно. Мы решили, что надо сделать проект, не завязанный ни на какую политическую волю. Некий маленький объект.

Название „Стол на Фонтанке“ не столь важно. Просто мы любим выпивать на Фонтанке, вот и вся история (кстати, меня ни разу не забирали в отделение полиции за распитие). Мы сделали объект, способный изменить отношение к пространству, в котором находится человек. Вот все говорят: „Хорошо бы сделать общественное пространство“. Да просто вынесите шезлонги на улицу и отдыхайте! И да, к вам придут копы и скажут, что нельзя здесь лежать на шезлонге. И сидя в парке на траве, вы нарушаете закон. Так какая разница? Если закон настолько запретительный, если нам практически ничего не разрешают, то насколько весом этот закон? Это тот самый вопрос, который мы перед собой поставили. Мы не призываем всех идти пить на Фонтанку, мы просто говорим о том, что следует пересмотреть своё отношение к пространству, в котором ты живёшь, к тому, как им можно пользоваться и насколько оно принадлежит горожанам.

И второй момент. Нас ругают по поводу дизайна, говорят, что наш стол — глупость большая. Но цель была не в том, чтобы сделать прекрасный новый объект предметного дизайна. Мы не про это, мы архитекторы, мы не претендуем. Мне нравится, красивый стол. Если кому-то не нравится, он может со мной лично пообщаться: всем известно, кто автор объекта».

Исправление: в первоначальной версии статьи не было указано, что в конкурсе на проекты московских станций метро «Солнцево» и «Ново-Переделкино» профессиональное жюри выбрало двух победителей – Nefa Architects и Rhizome Group. Приносим свои извинения за неточность.

 

   

Фотографии: Дима Цыренщиков, Rhizome Group

Помощь в подготовке материала: Лера Исаева