The Village продолжает неделю дискриминации. В течение пяти дней мы рассказываем о людях, которые чувствуют себя ущемлёнными в правах, и о способах борьбы с этим ощущением. Для этого материала мы поговорили с журналистом Фабрисом Канда, бежавшим из Конго от политических репрессий, об отношении к чернокожим, русской церкви и изоляции приезжих. 

   

1. Инвалиды по зрению — о жизни в российских городах

2. Бесстыдники: 15 сериалов о геях и лесби

3. «Круглая и сексуальная», «Народ против Чёрного Пита» и ещё четыре проекта по борьбе с дискриминацией

4. Эксперимент: Как я неделю носила хиджаб в Москве

5. Журналист, бежавший из Конго, — о своей жизни в России

6. Инвалиды-колясочники — о жизни в российских городах

7. Сколько стоит маникюр, если у тебя шесть пальцев?

8. Редакция The Village проверяет, как в дорогих бутиках реагируют на простых смертных

9. Танцующая толстушка: Как Уитни Уэй Тор борется с дискриминацией полных людей

10. Как вдохновить людей с физическими ограничениями на путешествия

11. 7 новых книг с героями-геями

   

 

Я из города Киншаса, столицы Демократической Республики Конго. Я работал там журналистом. 28 ноября 2011 года в Конго прошли парламентские и президентские выборы, о которых я написал статью, раскрыл в ней несколько фактов, доказывающих, что выборы прошли нечестно. За то, что я сказал правду, меня стали преследовать и угрожать мне. По этой причине я покинул страну и оказался в России. Мне не пришлось выбирать страну для бегства, человек, который мне помогал спастись от репрессий, мог вывезти меня только сюда.

Я прибыл в Москву в июне 2012 года и был сразу арестован в аэропорту Шереметьево Федеральной миграционной службой, потому что их предупредили власти Конго, что я опасный человек, которого нельзя впускать в Россию. Меня обыскивали на борту, прямо после посадки, в течение 15 минут — никто не мог покинуть самолёт это время. Убедившись, что я не представляю угрозы, служба признала, что предупреждение было ложным, и мне разрешили въезд в Россию.

Две недели я жил на улице в Москве. Я никого не знал в России, не знал русского языка и не мог попросить помощи. С собой у меня было всего 100 долларов, этого не хватило бы на гостиницу. Я пытался протянуть на эти деньги как можно дольше, покупал самую дешёвую еду, которую мог найти на улице, — белый хлеб и мороженое. Мороженое мне нравилось. Однажды меня приметили братья-африканцы и позвали жить у них в Подольске. Они научили меня варить и есть манную кашу. Теперь манка — основа моего рациона. Мои новые друзья объяснили, где находится Федеральная миграционная служба (ФМС), куда надо сдать документы, чтобы запросить политическое убежище.

На интервью в ФМС я чувствовал себя преступником в суде, который должен аргументировать свои действия. Я просил о помощи, а в соответствии с международными правами человека тот, кто страдал от травли и преследования, вправе просить защиты в любой европейской стране. Но в России пошли против закона, мне отказали в документах. Я обратился в суд, к сожалению, безуспешно. На каждом шагу я сталкивался с агрессией, люди не хотели помогать мне решить мою проблему, их раздражал мой вид, мои просьбы, все спешили отделаться от меня побыстрее. Я до сих пор не получил статус беженца и нахожусь здесь нелегально.

На интервью в ФМС
я чувствовал себя преступником в суде, который должен аргументировать свои действия

Я переезжаю из города в город — успел пожить в Саратове, Перми и сейчас живу в Москве, — потому что ФМС перенаправляет мои документы в разные отделения. Я не знаю, с чем это связано, но каждый раз мне приходится устраиваться на новом месте, а это непросто. Мне ужасно сложно снять квартиру в России, потому что везде хозяева хотят селить у себя только славян. Увидев, что я иностранец, они говорят, что мест больше нет. В Москве я три месяца жил в хостеле, в комнате на восемь человек. Это было очень дорого, я не могу оплачивать спальное место стоимостью 10 тысяч рублей в месяц.

Сейчас я живу в Бутове, так сложилось, что тут много африканцев. Здесь же я впервые подвергся агрессии. В августе 2012 года на меня напали трое русских. Они избивали меня и кричали, что я обезьяна, отобрали документы и гитару, на которой я раньше играл. Было около полуночи, на улицах было пусто, и никто не мог мне помочь. В районе Бутова вообще довольно опасно, наши постоянно сталкиваются с угрозами, африканцев часто бьют, но вариантов особенно нет. Сложно найти жильё где-то ещё. Я стараюсь не выходить на улицу с наступлением темноты и вообще как можно реже выходить из дома. 

С бытовой дискриминацией я сталкиваюсь постоянно. Когда я захожу в автобус и подсаживаюсь к кому-то, иногда человек встаёт и уходит на другое сиденье. Наверное, ему неприятно и страшно сидеть рядом с чернокожим. Я постоянно сталкиваюсь с вербальными угрозами, слышу, как за спиной меня называют обезьяной. Я думаю, люди в России не привыкли видеть кого-то, кто сильно отличается от них внешне. Грустно, что они так реагируют.  

Со всей этой шумихой вокруг вируса Эбола я чувствую, что отношение к нам только ухудшается. Люди предлагают изолировать африканцев ещё больше, они не хотят приближаться, они боятся заразиться. Такое отношение служит источником конфликта. Важно найти решение проблемы, ведь это не просто проблема африканцев, она может коснуться всех людей. Должно быть решение лучше, чем изоляция от общества, потому что мы живём в одном мире, это наш общий дом.

Я знаком со многими африканцами, которые живут в России, хотя друзей среди них у меня нет. Эти африканцы убежали в Россию от сложностей, в их стране нет шанса исполнять мечты и жить хорошей жизнью, нет демократии. Здесь они раздают рекламу на улице, моют посуду в ресторане, кто-то преподаёт французский, как я. Я не встречал ещё африканца, который жил бы здесь по-настоящему хорошо.

Русские женщины часто обращают внимание на нас, они думают, что все африканцы готовы закрутить с ними роман. Многие подмигивают в метро, заигрывают. Я уже был в ситуации, когда русская хотела встречаться со мной, но я не могу ответить взаимностью, потому что у меня есть семья. Мужчина должен помогать женщине, быть её поддержкой. У меня есть жена и двое детей, которых я надеюсь перевезти в Россию, брать на себя ответственность за ещё одну женщину я не могу и не хочу. 

В августе 2012 года на меня напали трое русских. Они избивали меня и кричали, что я обезьяна, отобрали документы и гитару

Сейчас я вовсю учу русский, делать нечего, ведь французский в России почти не понимают, и английский тоже знают немногие. К сожалению, я не могу пока устроиться на нормальную работу, для этого нужны документы, которых у меня нет. Меня взяли в одну гимназию, где я сейчас работаю преподавателем французского языка. Ещё у меня есть три-четыре частных ученика. Я зарабатываю не очень много, недостаточно для того, чтобы есть мясо или рыбу, например. Африканская еда очень отличается от русской, но, чтобы есть то, что ты хочешь, нужны деньги. Я покупаю продукты, которые нужны чтобы выжить: хлеб, сахар, кофе, манку.

На родине у меня остались жена и двое детей — мальчик и девочка. Я не мог выйти на связь с ними целый год, я покинул страну внезапно, прервал все контакты и боялся, что они окажутся под угрозой, если обнаружится, что мы общаемся. Год спустя я узнал, что власти пытаются давить на них, чтобы я вернулся. Если я смогу перевезти семью сюда и всё с документами получится, то почему бы не жить в России. Да, здесь много агрессии, но я вижу и другую сторону — я встретил много хороших благожелательных людей.

Я христианин — это важный компонент моей личности. Я читаю Библию, она сформировала многие мои убеждения, она мне дала силы жить вопреки трудностям. Я посещал русские церкви в Саратове, Перми, в Москве, посещал местную церковь у нас в Бутове. Мне интересно смотреть на ваши церемонии, ритуалы. Но почему-то почти не встречал темнокожих людей в церкви или других иностранцев. Это странно, и мне кажется, что церковь сама отодвигает их. Лучше будет, если церковь станет открытой для иностранцев. Я пробовал говорить со священниками, искал у них помощи и утешения. Я рассказываю им о моих проблемах, прошу совета, а они отвечают, что нужно ждать. У других людей также есть несчастье в жизни, и они раньше попросили помочь.

Вся моя жизнь сконцентрирована на мыслях о семье и моём существовании, потому что часто мне нечего делать, я никуда не выхожу, я много читаю дома книг, журналов. Я слежу за политической ситуацией сегодня по интернету, чтобы быть в курсе, я люблю это и хотел бы работать журналистом, как раньше.

Президент Путин — человек очень умный, очень открытый, и он хочет, чтобы всё развивалось мирно. Это видно по тому, как он регулирует конфликты. Я только хочу, чтобы он пересмотрел политику России по отношению к иностранцам, чтобы лучше интегрировать их в общество. Ведь у них есть знания, которыми они могут поделиться с русскими и участвовать в развитии страны.

Африканские страны считаются второсортными. Западные страны обращаются с нами, как с тараканами. Многие войны у нас спровоцированы западными людьми, они продают оружие, чтобы африканцы убивали друг друга. Путин противостоит этому, он открыто заявляет, что против таких действий. Я хочу, чтобы он помог африканцам подняться и развиваться. 

Вся моя жизнь сконцентрирована на мыслях о семье и моём существовании, потому что часто мне нечего делать, я никуда не выхожу

 

Фотографии: Зарина Кодзаева