Даглас Блонски — нынешний директор Центрального парка Нью-Йорка, который посещают 38 миллионов человек в год. В 1985-м Блонски пришёл туда менеджером, в 2004-м был назначен директором и президентом. Именно с его работой и грамотным менеджментом связывают расцвет этого места после запустения в 70-х годах, а также привлечение крупных инвестиций в 2000-х.

Даглас Блонски выступал одним из экспертов  сообщества «Друзья Зарядья», комьюнити горожан и специалистов, которые хотят сделать  на месте гостиницы «Россия» удобное и доступное  общественное пространство.  В рамках III Московской архитектурной биеннале шел проект «Москва – город для людей», включающий в себя семинары приглашенных экспертов, которые позже подготовили рекомендации по проведению открытого конкурса на развитие территории района Зарядье. Среди них был и Блонски. The Village поговорил с директором самого известного парка мира о том, как относиться к историческим общественным пространствам, собирать крупные инвестиции и быть независимой территорией от городских властей, не конфликтуя.

 

Центральный парк — это мировая достопримечательность, и кажется, что он был всегда, в целом сложно разрушить классический образ. Вы хоть раз делали что-то безумное на его территории?

Наверно, да, это художественная акция с оранжевыми воротами (Акция болгарского художника Христо Явашева и французской художницы Жанны-Клод проходила две недели в феврале 2005 года, тогда все 37 км дорожек парка одели в оранжевые нейлоновые заграждения. — Прим. ред.). Оранжевые ворота простояли в парке 16 дней, но готовились к этому событию мы два года. Сначала меня очень беспокоил этот проект, но в результате это принесло пользу и парку, и городу. За 16 дней в парке побывали более 4,2 миллиона людей, посещаемость выросла во всех музеях города. В экономическом смысле это многое дало. Событие проходило вскоре после 9 сентября, так что время было выбрано подходящее. Вот это, пожалуй, самое безумное, что мы сделали.

Такая художественная акция всё-таки культурное событие, а как парк обычно обновляется?

Центральный парк — это место культурно-исторического значения, поэтому мы осторожно относимся к идеям. Нам часто приходится иметь дело с людьми, которые хотят поставить у нас какой-нибудь памятник, но у нас и так достаточно памятников, нам не нужно больше. И ещё всегда находятся люди, которые хотят, чтобы мы сделали игровую площадку или огороженную площадку для собак в каком-нибудь месте.

 

Они вам пишут письма?

Пишут, просят встретиться, приносят свои проекты и рассказывают, как от этого все выиграют, как это привлечёт больше людей. Я им говорю: нам не нужно больше людей: 38 миллионов в год — достаточно. Обычно это авторы проектов, которые хотят отдать что-то в дар парку или хотят сами заработать на своём проекте.

 

Я им говорю: нам не нужно больше людей: 38 миллионов в год — достаточно

 

То есть ваша основная задача сейчас — поддерживать всё в нынешнем состоянии?

Да нет, есть много работы в тех местах, которые мы не совсем доделали. У нас 21 игровая площадка, мы восстановили их все. Когда я вернусь, то буду заниматься шестнадцатью из них, которые мы сделали давно. Со времени последнего ремонта изменились стандарты безопасности и доступности для людей с ограниченными возможностями, появилось новое оборудование для игровых площадок, которое нам нужно начать использовать, экологически безопасное. Так что всегда будут новые проекты, но не такие большие, как раньше.

 

Для исторических мест вроде Центрального парка что важнее: активность сверху или деятельность активистов?

Центральный парк — одно из самых демократических пространств, которые можно себе представить. Его посещают люди всех национальностей, всех уровней достатка, относящиеся к множеству сообществ. Это возможно, поскольку все они стараются не навредить парку и понимают, насколько он важен. Если какая-либо группа хочет организовать там событие — замечательно, мы всё время это делаем. Но нужно понимать: это следует делать так, чтобы не навредить парку и не помешать людям, которые просто пришли погулять. Нельзя подчинять парк своим целям. Должен соблюдаться баланс интересов, при котором какая-либо заинтересованная группа не мешает остальным.

 

Вы разрешаете различным активистам проводить свои встречи и организовывать события в парке?

«ОккупайАбай»: Чего хотят люди, собравшиеся на Чистых прудах

 

Конечно! К слову, Occupy Wall Street проходил в Центральном парке. Я очень трепетно отношусь к парку. Я, например, не люблю гонки корабликов, которые мы постоянно проводим. Мне многое не нравится из того, что мы делаем. Я отношусь к парку как к своему саду, но при этом понимаю, что это общественное место и моя задача лишь поддерживать его в хорошем состоянии. Всем нам приходится делать что-то, что лично нам неприятно, и с парком то же самое. Нужно просто следить за тем, что происходит, с точки зрения безопасности для публики и привлекательности парка.

 

Вы можете назвать сумму примерного ущерба для парка после Occupy Wall Street?

Никакого.

 

Ни одного доллара?

Ни одного. Это было абсолютно безобидное событие. Люди приходили часов на пять-шесть, а потом уходили. И очень бережно относились к месту. Проблем с активистами нет никаких: они знают, что им нужно разрешение и какие они должны выполнять требования. Полиция находится там же на случай, если что-нибудь произойдёт.

 

При вас парк поделили на зоны, что это такое и зачем они нужны?

Мы делим его на 49 зон, у каждой свой садовник. Выбор специалиста зависит от того, что главное в той или иной зоне. Если делать акцент на цветы, то есть смысл держать там специалиста по садоводству. Если там большой газон, нужен специалист по дёрну. Если это часть, засаженная деревьями, нужны экологи и специалисты по деревьям. Всё зависит от функций зоны. Если, скажем, в этой зоне есть площадки для игр с мячом, люди здесь должны уметь обращаться с газонами — это табу.

 

Проблем с активистами нет никаких: они знают, что им нужно разрешение и какие они должны выполнять требования

 

Сколько человек обеспечивают всё это?

300 человек на полную рабочую неделю и ещё около 350 волонтёров.

 

Качество работы волонтёров вас никогда не смущает, это всё-таки бесплатный труд?

Хороший вопрос. У нас волонтёры работают под руководством садовников зон. Я видел много парков, где вся работа делается волонтёрами, и они работают хорошо, но единая концепция отсутствует, и парк разделяется на десятки маленьких садов в соответствии с представлениями отдельных волонтёров. Поэтому мы следим, чтобы все наши волонтёры действовали под руководством садовника зоны или какого-нибудь другого опытного сотрудника. 350 человек — это те, кто работает постоянно, 46 часов в год, а так в течение года у нас проходит более 2 000 человек. Для кого-то это разовая акция, кто-то участвует в составе группы людей, например сотрудников компании. За год мы получаем около 50 тысяч часов волонтёрского труда. Мы их набираем — им нравится, и они рассказывают своим знакомым.



 А сколько зарабатывает обычный садовник в Центральном парке?

Это зависит от квалификации, минимум $32 тыс. в год, многие получают больше сорока. Мы заинтересованы в карьерном росте наших сотрудников. Многие начинают как сезонные работники, потом становятся штатными садовниками, а потом супервайзерами. Садоводство как профессия вообще не приносит большого дохода. Я не могу сказать, что это совсем мало, но для Нью-Йорка и особенно Манхэттена, где средний доход около миллиона в год, это немного. 

 

Вы ведёте подсчёт людей, которые приходят в парк?

Мы целый год проводили масштабное исследование проходимости между входами. Но каждый год мы этого делать не можем, потому что у нас 50 входов-выходов, людей не хватит для такого. Раз в несколько лет мы проводим исследование и сравниваем новый результат с прошлогодними. Я знаю точно, сколько людей откуда приходит, что они делают, сколько их будет в дождливый февральский день по сравнению с солнечным летним днём. Это огромный документ, в котором всё детально описано: представители каких стран бывают в парке, сколько у нас местных. Я знаю, например, что у нас больше посетителей из Верхнего Вест-Сайда, чем из Ист-Сайда.

 

А в этом году сколько было туристов по сравнению с местными?

Прямая речь: Сергей Капков о новой культурной политике Москвы

 

В этом году в парке побывали 40 миллионов людей. То есть у нас было 40 миллионов посещений. И тут надо понимать, что, например, я хожу в парк очень часто, а кто-то — нет. Всего получается 9 миллионов уникальных посетителей. Из них 3 миллиона — жители Нью-Йорка, они пользуются парком часто, при этом туристы заходят в него один или два раза. Получается 6–7 миллионов туристов в год.

 

За чем местные жители ходят в парк чаще всего?

Многие думают, что в парк ходят со множеством разных целей, но в основном это не так. 85 % посетителей приходят, чтобы отдохнуть от суеты. Посидеть на скамейке, посмотреть на людей, почитать газету, посидеть на траве — пассивно отдохнуть. Многие видят, как люди бегают, катаются на велосипеде и так далее, и думают, что это основное, но они не видят внутренние уголки парка. Абсолютное большинство посетителей хочет пассивного отдыха. Я всегда говорю сотрудникам: не забывайте, наш главный посетитель сидит на скамейке. Легко об этом забыть, задумавшись о всяких безумных вещах, которые люди делают, но большинство людей, и вы сами это чувствуете, просто хотят посидеть и расслабиться.

 

А что делают остальные 15 %?

Рассматривают деревья, бегают, катаются на велосипеде, ходят на игровые площадки — это из основного.

 

А как думаете, вы как-то повлияли на формирование привычки выйти в обеденный перерыв не в кафе, а сесть на ланч в парке?

Конечно, способствовали. Я помню, что в 1984 году посетителей было 12 миллионов, не было скамеек. Люди всё равно приходили в парк, потому что они его любили, но с точки зрения комфорта всё было достаточно плохо. И по мере того, как мы парк восстанавливали, приходило всё больше людей. Это произошло не за один день, для этого нужно, чтобы на протяжении долгого времени парк оставался прекрасным. Сегодня люди приходят на ланч, потому что чувствуют себя комфортно в парке. Мы никого не заставляли, не организовывали события — в общем, специально людей не собирали. Такая культура развивается сама, для неё необходимы простые вещи: газоны, скамейки, фонари должны быть красивыми, не должно быть граффити и всего такого. Некоторая программа, конечно, не помешает: хорошо, когда есть что делать. Но в первую очередь вам хочется прийти сюда в перерыв, потому что вы знаете, что парк прекрасен: птицы, деревья, можно спокойно пообедать. 

 

Вы говорили, что от городских властей вам поступает около 5–6 миллионов при общем бюджете в 42 миллиона — это чуть больше 10 %, остальное пожертвования?

Да, примерно. Мы обычно говорим, что 15 % нам даёт город, чтобы никого не обидеть.

 

 

Как так получилось?

Со временем. В 1980 году, когда возникло Общество сохранение природы Центрального парка, в основном всё делал город. К 1995 году, когда я стал управляющим, вклад делился примерно поровну (деньги и персонал), а в 1998-м мы заключили соглашение об управлении, потому что наша доля увеличивалась, а доля города уменьшалась, и город хотел больше влияния, потому что им не всегда нравилось то, что мы делали. У нас очень хорошие отношения, просто нужны некоторые контрактные обязательства.

 

Вы действительно независимы?

Мы независимы, но при этом мы очень плотно работаем с Комиссией по паркам и городской администрацией, я постоянно с ними общаюсь — это очень полезное общение.

 

Люди, живущие в Манхэттене, готовы пожертвовать деньги на благоустройство парка, потому что это обеспечит их собственный комфорт, и рассказать об этом своим друзьям и соседям?

Мы стараемся донести до сознания людей роль Общества по сохранению Центрального парка — что это делаем мы, а не город. При всём уважении к городу нужно, чтобы публика об этом знала, тогда будут пожертвования. Я бываю на многих вечерах, где собираются средства, и в выступлении я всегда говорю: пожалуйста, расскажите своим знакомым, что не город, а Общество по сохранению делает парк таким, какой он есть, и они могут помочь ему стать ещё лучше, сделав пожертвование. Сбор средств всегда связан с личными отношениями. Я был одним из первых участников общества, но я не был его основателем: до меня была одна женщина, которая наняла меня. 

 

Здания, расположенные в 10 минутах ходьбы от Центрального парка, стоят около $17 миллиардов. Если бы не парк, этих миллиардов не было бы

 

А что ещё заставляет людей делать пожертвования?

Конечно, присутствует личная заинтересованность, ведь цена на недвижимость в районе парка напрямую зависит от его существования. Здания, расположенные в 10 минутах ходьбы от Центрального парка, стоят около 17 миллиардов долларов. Если бы не парк, этих миллиардов не было бы. Я всегда говорю людям, что эта благотворительность приносит им деньги, это, по сути, вложение.

 

 

Вы были с командой «Зарядья» и консультировали «Мосгорпарк», какие у вас впечатления от работы с москвичами?

Круглый стол: Прошлое и будущее Зарядья

 

Я провёл много времени с командой московских парков, и думаю, что они движутся в правильном направлении. Очень энергичные и умные люди будут решать проблемы — им это по силам. Я провёл три дня в Москве с организаторами выставки «Зарядье», со многими познакомился в прошлом году, когда они приезжали ко мне в Центральный парк. Три разные группы разговаривали со мной об этом проекте и спрашивали, не хочу ли я участвовать два раза в год, и я согласился. Меня приятно удивила энергия людей из Дирекции парков, они действительно хотят улучшить ситуацию с московскими пространствами, и это главное. В мире есть много ведомств, которые должны заниматься парками, но у них нет столько энергии, и в плане мышления они очень отстали. Системе немного не хватает понимания того, что именно нужно сделать в будущем. Но знаете, опыт подсказывает, что иногда надо просто пробовать новые вещи и смотреть, что сработает лучше. 

 

И что вы видели в Москве?

Меня поводили по разным местам, мне понравились три большие площадки. Я не запомнил всех названий, но парк Горького был среди них. Люди с удовольствием гуляли, сидели на скамейках, читали газеты — полная идиллия. Парк Горького, по-моему, чудесен, при всей активности, которая там происходит. Я говорил моим российским коллегам: поосторожней с активностями, можно переборщить, но администрация вроде и сама это понимает. Например, меня очень беспокоит концертная аппаратура в парке: музыка и шум легко могут стать проблемой. Не следует в парке делать чего-либо, что выходит за границы отведённой для этого территории. Но в целом всё неплохо: люди стараются, где-то им не хватает опыта, иногда они не понимают, что именно нужно, возможно, стоит сделать централизованное руководство. Инфраструктура обветшала и её нужно обновлять, но, знаете, всё равно всё не так плохо, как в Центральном парке в 1970-е.

Фото на обложке: Дарья Баканова, «Друзья Зарядья»