Музей блокады Ленинграда: Пять примеров для подражания The Village посмотрел, как архитектура рассказывает о трагедиях в других городах мира

В Петербурге давно мечтают о полноценном музее блокады, но пока мало кто представляет, каким он должен быть. В конце января, когда город отмечает День снятия блокады Ленинграда, потребность в таком объединяющем горожан пространстве обостряется, становится очевидной. Чтобы представить себе диапазон возможностей, архитектурный критик Мария Элькина отобрала пять известных мемориальных мест и объяснила, почему они могли бы послужить нам примером.

О блокаде многое сказано, но ни героически-пафосные воззвания, ни публикация документов, обнажающих страшную правду, не способны до конца выразить наших чувств. Для этого отчасти и нужен музей: в образах можно выразить то, что не поддаётся словам. Это и сделал архитектор Даниель Либескинд в Еврейском музее в Берлине.

Зигзагообразное здание с обитыми металлом стенами, само как будто изломанное и изрезанное, вторит страшной трагедии, убеждает, что после неё мир уже не может быть привычным.

Либескинду же принадлежит и самая сильная часть экспозиции внутри. «Сад изгнания», где на бетонных столбах растут небольшие деревья, или «Башня холокоста», неотапливаемое помещение с заваливающимися бетонными стенами и почти без света, производят впечатление настолько непосредственное, что научная часть выставки мало что может к нему добавить. 

Европейская культура — это культура действия. Когда случается что-то плохое, мы считаем нужным что-то предпринять. Японская реакция на трагедию — созерцание и размышление.

Мемориальный комплекс в Хиросиме был спроектирован знаменитым Кэндзо Тангэ и сейчас остаётся одним из немногих сохраняемых памятников модернизма в Японии. При этом здесь совместили несовместимое. Композиция всего комплекса строго симметричная, торжественная, но в то же время окружающий его парк отдалённо напоминает традиционный сад камней.

На 12 гектарах собран вроде как случайный набор артефактов: «Огонь мира», фонтан, обломки старого города, даже памятник погибшим работникам сельскохозяйственной ассоциации. Отсутствие логики предполагает отказ от навязывания определённых выводов и реакций, подталкивает к полноценному личному переживанию.

Нам далеко до восточного медитативного восприятия, но создание части экспозиции под открытым небом хотя бы отчасти могло бы к нему приблизить.

Музей Катастрофы и Героизма Яд ва-Шем в Иерусалиме — самый большой и впечатляющий мемориальный комплекс, посвящённый холокосту. Его в разное время строили разные архитекторы, включая известного ученика Луиса Кана Моше Сафди. Самое важное здесь даже не то, что музей постоянно расширяется, но что он и сейчас продолжает функционировать как исследовательский центр, в котором собираются тысячи и тысячи личных историй. В знаменитом зале имён список жертв холокоста постоянно пополняется — на сайте центра и сейчас висит объявление, призывающее рассказать о пострадавших родственниках.

Мы до сих пор часто говорим про оборону Ленинграда как про абстрактный коллективный подвиг. Истинный масштаб катастрофы и героизма ленинградцев может быть осознан только через множество личных историй, которые и должны быть рассказаны в новом музее — чем больше, чем лучше.

Трагедия 11 сентября 2001 года, когда в Нью-Йорке были атакованы два небоскрёба Всемирного торгового центра, по масштабу не сравнится ни с холокостом, ни с геноцидом армян, ни с блокадой Ленинграда, ни с атомной бомбой, сброшенной на Хиросиму. Тем не менее она стала точкой отсчёта современной культурной ситуации.

О том, что именно и как строить на месте разрушенных близнецов, довольно долго спорили, всё осложнялась тем, что земля находилась в частных руках. В итоге решено было ничего не упускать: сделать и памятник, и музей, и новые бизнес-центры. Международный открытый конкурс на памятник собрал более 5 тысяч заявок, победили Майкл Арад и ландшафтный дизайнер Питер Уокер. Они предложили сделать на месте фундаментов небоскрёбов два гигантских пруда, а вокруг разбить парк, так что фактически их дизайн стал органичной частью города.

Для петербургского музея блокады здесь сразу два урока. Во-первых, проект для него нужно выбирать только в рамках большого международного конкурса. Во-вторых, не было бы грехом использовать его, чтобы сделать лучше какую-то часть Петербурга — например, более зелёной или более интересной.

Через двадцать лет после того, как закончилось правление Августа Пиночета, в Чили построили музей, где в антураже современной архитектуры из стекла и бетона рассказывается о преступлениях тоталитарного режима. Музей регулярно устраивает выставки и одновременно служит образовательной площадкой.

Это, в общем, почти уже аксиома: современный музей не может ограничиться одной только постоянной экспозицией, он непременно должен быть культурным центром, чтобы привлекать не только приезжую аудиторию, но и горожан. 

ФОТОГРАФИИ: обложка – photoshooter2015 / Shutterstock.com, 1 – 360b / Shutterstock.com, 2 – Jewish museum, 3 – Jewish museum interior detail, 4 – Jewish museum interior detail, 5 – Pratchaya Ruenyen / Shutterstock.com, 6 – Tupungato / Shutterstock.com, 7 – Pratchaya Ruenyen / Shutterstock.com, 8 – Sean Pavone / Shutterstock.com, 9 – Colman Lerner Gerardo / Shutterstock.com, 10 – Ronald Wilfred Jansen / Shutterstock.com, 11 – Yad Vashem, 12 – Sculpture in Yad Vashem, 13 – Holocaust Memorial, 14 – light beams in memory of September 11, 15 – IndustryAndTravel / Shutterstock.com, 16 –littleny / Shutterstock.com, 17 – M. Shcherbyna / Shutterstock.com, 18 – Emma Jones / Shutterstock.com