Джон Уильямс «Стоунер»

Corpus

Прекрасный роман, дошедший до нас с некоторым опозданием — да и не только до нас: в Америке «Стоунера» открыли и полюбили уже после смерти его автора в 1994-м. Великолепие этой книги действительно медленное, неторопливое, ему требуется время, чтобы раскрыться. Ведь на первый взгляд в романе, охватывающем всю жизнь героя, профессора английской литературы, от момента, когда крестьянский мальчик очаровывается слогом Шекспира и бросает сельское хозяйство ради английской литературы, до его тихой смерти, почти ничего не происходит. Ни одна жизненная веха — брак, карьера, любовь — почти не имеет здесь значения. Вся страсть для Стоунера выведена из жизни в область литературы, а все, из чего мы складываем понятие жизненного успеха, оказывается и вовсе не важно. Стоунеру ни в чём не удаётся преуспеть, и фокус для современного читателя оказывается в том, чтобы перестать читать человеческую жизнь как историю достижений и принять, что самое главное в ней всё так же не укладывается в пункты резюме. Эта короткая жизнь как бы поверяется смертью, и в итоге роман, получается, конечно, не о маленьком преподавателе литературы, отсидевшем полвека в крепости университета, а о каждом из нас.

   

Чарльз Шульц «Ночь была тёмная и ненастная, Снупи»

Zangavar

Первая чёрно-белая ласточка в обещанной длинной серии комиксов про Снупи — золотой классике, добравшейся до нас из 50-х годов. Все лучшее в Снупи возникает, кажется, именно от этой беспечности времени. Пёс может тратить часы на лежание в кресле и дни на сочинение романов на печатной машинке. Эта неторопливость, остановка времени, возможность наслаждаться тем, как почти ничего не происходит, становится в «Снупи» настоящим подарком.

   

Чеслав Милош «Азбука»

Издательство Ивана Лимбаха

Польский поэт Чеслав Милош (1911–2004), которого нам сегодня, к счастью, понемногу переводят, был одной из ключевых фигур культурной жизни ХХ века. Его вышедшая в 1997 году «Азбука» — попытка хоть как-то упорядочить опыт этого столетия. Замечательна здесь уже сама невозможность разделить личную историю, интеллектуальную и политическую: лиричное описание барочных церквей, дающих несчастным крестьянам средневековое царство белизны и золота, соседствует здесь с воспоминанием о путешествиях, рассказом о друзьях и рассуждениями про Мицкевича. Тем не менее это не попытка биографии, а именно попытка говорить обо всём человечестве целиком. Главный вопрос, который ставит здесь Милош, — возможность культуры после всего того, что было: «Мерзкое племя обезьян, корчащее дурацкие гримасы, копулирующее, визжащее, истребляющее друг друга. Как можно восхвалять его после столь огромного числа смертей, причинённых людям людьми? Его дела не согласуются ни с образом невинных детей в классе, ни со способностью к высшим свершениям духа. Но наверное, противоречивость — неотъемлемая часть самогó человеческого естества, и этого довольно, чтобы в мире появлялось чудесное».

   

Батист Болье «Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи»

Corpus

Будни молодого интерна в самой обычной французской больнице. В основе — блог, поэтому, чтобы связать все байки воедино, понадобилась некая сюжетная линия, и она здесь не очень убедительна: герой рассказывает истории умирающей от рака женщине, чтобы помочь ей дождаться сына, застрявшего в аэропорту из-за вулкана. Это совсем не весёлая книга, ведь врачи чаще помнят грустные случаи, чем забавные анекдоты. И всё-таки это очень обнадёживающее чтение. Цепляет в нём прежде всего внимание врачей к пациентам. Все несчастные старики, все одинокие, все сумасшедшие матери и их накуролесившие дети получают тут толику сострадания. Ну и история про семейную пару старичков, регулярно попадающих в отделение скорой помощи в результате экспериментов с сексуальными игрушками, могла появиться только в такой книге.

   

Ник Билтон «Инкубатор Twitter: Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства»

М.: «Иностранка»

Книга из серии «Скандалы, интриги, расследования» — история одного из самых успешных стартапов эпохи новых медиа, рассказанная с совсем не той стороны, с которой мы привыкли её видеть. То есть Джек Дорси, прославленный в «Википедиях» всего мира как человек, придумавший Twitter, предстаёт здесь истеричкой, неспособной удержать компанию в руках, и заслугу создания Twitter на самом деле стоит делить на пять. Даже тому, кто на первых совещаниях создателей сервиса свечку не держал, очевидно, что Болтон сильно передёргивает: в частности, не совсем понимает силу Twitter как нового медиа и слишком суров к бедному Дорси за проблемы с зависающими от притока пользователей серверами. Но и при всём этом его книга является отличным инсайдом в мир Кремниевой долины, где так просто внезапно сделаться миллионером, но ещё проще бывает потерять всё, что ты любишь, — кроме большого денежного куша в виде доли акций. Главный вывод? Берите акциями!

   

Кристофер Хэдфилд «Руководство астронавта по жизни на Земле»

«Альпина нон-фикшн»

Эта книга удачно начинается с анекдота — рассказа о том, как квадратный, обвешанный оборудованием астронавт пытается протиснуться в круглый люк. Удачно потому, что больше здесь смешно не будет. Не ждите от книги одного из самых знаменитых астронавтов мира прозрений о космосе или страстных рассказов о Земле, увиденной сверху. На самом деле эта книга о том, что, чтобы чего-нибудь по-настоящему добиться, надо долго, очень долго работать — и не прекращать работать никогда. Поэтому на космической станции не бывает космонавтов-звёзд, а есть только хорошо заученный свод правил, и невнимание к правилам означает смерть. Ту же самую памятку — работать, ни на секунду не прекращать совершенствоваться, быть внимательным, делать всё и больше — Хэдфилд повторяет и для жителей Земли. Понимать ситуацию и владеть ей значит для него — побеждать и избавляться от страха. Да это же обычный селф хелп, скажет читатель, и будет прав, но не совсем, поскольку далеко не каждая воодушевляющая книжка написана настоящим астронавтом и может помочь читателю слетать в космос. Три раза. 

   

Колин Мэлой «Империя дикого леса»

Москва: АСТ

Долгожданное окончание трилогии «Дикий лес» за авторством лидера группы The Decembrists Колина Мэлоя. «Декабристы» и в тексты своих песен умудряются впихивать прекрасно длинные истории. Насколько же всё лучше здесь, где сплетаются воедино нити совсем разных, на первый взгляд, сказок: тут и Баба-Яга, и японская лиса-оборотень, и какая-то Нарния с говорящими зверюшками, и царевич Алексей с механическим сердцем, и диккенсовский бунт детей из детского дома, и тревожно стремительное превращение доброго животного мира в бюрократическую антиутопию. По-английски уже год как всё закончилось, на русский книги переводят с раздражающей медлительностью, но честное слово, они хороши!

   

Аркадий Бабченко «Война»

«Альпина Паблишер»

Сборник рассказов Аркадия Бабченко о чеченской войне. Пожалуй, первый в России, Бабченко придумал способ разговора о современной войне, когда страх и ужас как будто растворяются в ежедневной болтовне и смене пейзажа, но в то же время и здесь никуда от них не деться. Умрут не все, но те, кто останутся, будут до конца своих дней мучиться вопросом, зачем всё это было: «Это очень важно — знать зачем. Зачем погибли твои войной подаренные братья? Зачем убивали людей, стреляли в добро, справедливость, веру, любовь? Зачем давили детей? Бомбили женщин? Зачем миру нужна была та девочка с пробитой головой, а рядом, в цинке из-под патронов — её мозг? Зачем?» Важно и то, что книга Бабченко выходит именно сейчас, и то, что она даже не пытается вытянуть чеченскую войну в современность; почитателям и ненавистникам современных репортажей Бабченко здесь не за что будет схватиться. Книга эта о том, что войны не должно быть. А уж какой войны — да любой!

   

Джо Сакко «Палестина»

СПб.: «Бумкнига»

Графический репортаж, черепахой доползший до нас из начала 90-х, но и в этом долгожданном переводе не утративший актуальности. Это путешествие по Палестине, с тщательно задокументированными в экспрессивных рисунках разговорами и встречами, становится не столько попыткой разобраться, кто на самом деле прав и виноват, сколько напоминанием, что всё сложно — и человеческая история неизменно будет отличаться от сводок новостей. Сакко при этом отчаянно пытается оставаться объективным, он подсмеивается над самим собой и нежно внимателен ко своим героям, и говорит не откуда-то над схваткой, а из самого её сердца. Единственное, что тут могло измениться за двадцать лет, — это вера в возможный мир. Её больше нет.

   

Харуки Мураками «Бесцветный Цкуру Тадзаки и его годы странствий»

М.: «Эксмо»

Давно обещанный новый Мураками: герой, печалясь от невозможности как-то выделиться из толпы, отправляется в странствие, чтобы найти себя. Мураками давно перестал быть лёгким чтением — его гораздо больше занимает неутешительное современное состояние человека, — но он знает, как с нами об этом говорить, а мы привыкли его слушать.

   

Текст: Лиза Биргер