По сцене перекатывается целая квартира: к большой восьмигранной декорации прикручены кресло, диван и ванна. С каждым движением восьмигранника актёры оказываются то около одного, то около другого предмета. Постоянно перемещаясь в этой центрифуге, они умудряются исполнять оперные партии и озвучивать реплики. В глубине сцены им подыгрывает необычный оркестр: кроме привычных скрипок, виолончелей и ударных, в него входит семплер, воспроизводящий бульканье. Мы на репетиции одной из сцен оперы «Сны Минотавра», поставленной по либретто Владимира Сорокина в рамках Лаборатории современной оперы — нового проекта «Опергруппы» Василия Бархатова. Вечером 12 октября в Театре наций представят премьеру первых трёх частей спектакля — «Дочь Носорогопаса», «Квест» и «Семь снов».

Каждую из частей «Снов» ставят разные молодые режиссёры, с разными актёрами. Здесь они, ещё недавно студенты, работают бок о бок с признанными мастерами — автором музыки Ольгой Раевой и дирижёром-постановщиком Фёдором Ледневым.

Любопытно, что среди режиссёров — не только оперные, но и драматические. Постановщик «Семи снов» Илья Шагалов объясняет: «Мы, конечно, ставим сверхзадачу донести прежде всего музыку, но в силу того, что я знаю и другие способы воздействия на артиста и артистами, мы заполняем эту музыку драмой».

 

«Работа в рамках Лаборатории — возможность сделать то, что по многим причинам невозможно на сцене академического театра. Это эксперимент с большой буквы», — замечает режиссёр «Дочери Носорогопаса» Екатерина Васильева. Ей вторит постановщик «Квеста» Кирилл Вытоптов: «У нас был мощный карт-бланш в отношении собственных фантазий. Мы не должны были сверяться с единой концепцией, подгонять всё под единую эстетику и до финальных дней репетиции почти не пересекались между собой».

«Сны Минотавра» — вторая из четырёх опер, премьеры которых запланированы Лабораторией в этом сезоне. Месяц назад первая из них, «Франциск», поставленная 20-летним студентом Владимиром Бочаровым, была показана в Большом Театре. Впереди — ещё две: «Три Четыре» в башне «Федерация» и «Слепые» в музыкальном театре им. Станиславского. В преддверии премьеры «Снов Минотавра» The Village поговорил с художественным руководителем Лаборатории, очень занятым 29-летним режиссёром Василием Бархатовым, чтобы понять, что представляет собой та современная опера, за популяризацию которой в Москве он так рьяно взялся.

 

Василий Бархатов

режиссёр

 

Воплощение Лаборатории в жизнь отличается от вашего изначального замысла?

Я максимально стараюсь воплотить ту идею, которую представляю в начале, а дальше мне это удаётся либо хотя бы на 70 %, либо в меньшей степени. На 100 % никогда не бывает, к сожалению. Просто невозможно сделать ровно так, как ты себе представлял, поскольку в твоей голове всё как-то всегда удобнее устроено, чем в окружающем мире. Внутри себя можно разыгрывать всё в любых плоскостях и направлениях. Потом уже ты пытаешься реальный мир прогнуть под себя. А Лаборатория... Это те произведения, которые я хотел в её рамках ставить, те театры, с которыми я разговаривал. Это те режиссёры, которых я приглашал. Я при этом не представлял, что, мол, это мы так поставим, Володя Бочаров здесь, а ещё нужен немного радикальный спектакль. Я не подбирал названия и режиссёров по типажам, как группу Backstreet Boys, чтобы всем понравиться. Я просто выбрал то, что мне интересно.

Вы сами приглашали режиссёров? Не бывало, что они находили вас?

Сейчас к нам обращаются, пишут. У нас не было конкурса для первой Лаборатории, я выбрал тех людей, которых уже знаю и которые мне интересны, чьи работы видел. Через год, если, надеюсь, всё продолжится, будут другие люди — может быть, те, о ком ещё никто не слышал. Сейчас нам пишут и композиторы, и режиссёры — и мы всем стараемся отвечать. Когда закончится этот проект, мы начнём встречаться с ними, и, возможно, кто-то из этих людей поставит спектакль в следующем году.

Cледующей премьерой Лаборатории станет опера «Три Четыре» Бориса Филановского в башне «Федерация». Что даёт выход из классических театральных пространств на сугубо городские площадки?

У меня есть несколько объяснений. Мы давно разговаривали с руководством башни «Федерация» о том, чтобы сделать некую современную оперную площадку, музыкальную студию, где будут проходить разные ко-продукции, коллаборации. К тому же башня «Федерация» — это своеобразный символ современности. Её построил замечательный архитектор Сергей Чобан, которого я очень люблю и работы которого за рубежом и в России уважаю. И то, что башня достраивается после кризиса, — это ещё и определённый символ будущего. Эта постройка, которая возводится на наших глазах, не похожа на то, что нас окружало раньше. Современная опера тоже принадлежит сегодняшнему дню и одновременно относится к будущему. То, что мы пытаемся построить и ввести в обиход, символически схоже с башней «Федерация». Можно сказать, что мы чем-то похожи по менталитету. Постановка оперного произведения не в оперном доме – это возможность показать другое пространство в оперном контексте. Мы в этом не первые. Но мне показалось, в общей картине Лаборатории это будет любопытно.

Чем вам самому нравится то, что получается из Лаборатории сейчас?

Тем, что у нас все произведения совершенно разные, и музыкально и постановочно. В том и прелесть Лаборатории, что авторы произведений разительно отличаются друг от друга. То же и с режиссёрами. Я не могу сказать, что мы делаем что-то сверхъестественное. Это нечто новое именно в современной опере, мы занимаемся только ею, а не современным искусством в целом. А говоря о каких-то откровениях, постановочных, сценических, о том, останется ли это в вечности… Тут гарантий никто никаких не даёт. Но процесс сам по себе, по-моему, очень правильный и классный.

 

 Фотографии: Иван Гущин