Как «Зинзивер» стал баром, куда ходят все «Знакомые обижаются. Наринская, например, прибежала, думая, что воплотилась ее мечта о баре у дома. Но не вышло — ночью сюда не зайти»

После закрытия основных проектов в Москве («О.Г.И.» в 2012-м, «Билингва» в 2013-м, Zavtra в 2014-м) Ицкович больше работал в Петербурге, где ему удалось не только сохранить филиал проекта «О.Г.И.» на Фонтанке, но и обзавестись двумя новыми заведениями — «Рюмочной в бутылке» и «Заливом». Там и были обкатаны те вещи, которые в итоге перенесли и в «Зинзивер»: бумажную посуду (ее не нужно мыть), еда, все приспособления для готовки которой находятся прямо за барной стойкой (ее нужно либо варить, либо просто нарезать), те самые бутерброды с иваси и селедкой, ну и настойки с пивом. «Это внутренняя франшиза», — говорит Ицкович.

Но толчком к открытию нового места послужило знакомство с друзьями его дочери Ани, с которыми она занимается проектом «Бумажная фабрика». «Я туда пришел, увидел племя молодое, незнакомое, но с которым хочется соотноситься и вместе что-то делать. Аня мне выдала Гошу (Мамакова, сооснователя и управляющего «Зинзивера». — Прим. ред.) как представителя этого поколения. Я отправил его в Питер, в „Рюмочную“ и „Залив“, он там побухал, что-то понял, что-то не понял, потом вернулся, и мы сразу стали искать это место». Третьим партнером стала Полина Каргаленкова.

Это не первое и явно не последнее (недавно в Староваганьковском переулке открылась рюмочная «Двойка», а осенью на Чистых, почти одновременно с «Зинзивером» — рюмочная «Свобода») место такого формата в Москве. Его можно сравнить и с тем, что Ицкович делал раньше, и с региональными последователями «О.Г.И.» вроде нижегородского «Буфета» («Был там, когда делали фестиваль в Нижнем. Настойки не очень»), и с не менее популярной в свое время «Камчаткой» Аркадия Новикова.

Отличие «Зинзивера» от них не только в ценнике, отсутствии полноценной кухни и барной карты (не считать же коктейлями ерши), но и в том, что Ицкович, его дочь, Каргаленкова, Мамаков и все их «друзья, клиентелла, сообщество» — сами постоянные посетители бара: если они крутятся за барной стойкой, то выпивают с друзьями, курят и стоят в очереди в туалет вместе со всеми остальными. «Новиков, открывающий бар „Камчатка“, не является потребителем этого формата. А мы являемся. Это ни хорошо, ни плохо, просто в этом наше важное отличие».

Причем принцип «делать все как для себя» распространяется в том числе и на меню: до недавнего времени в баре можно было заказать белые маринованные грибы. Теперь нельзя — закончились. «Их неоткуда взять. Нам повезло: Андреич, наш друг, привез их с дачи. Когда они закончились, мы их вывели из меню, теперь будет что-то другое. А как вы хотите? Должны быть хорошие вещи, иногда они заканчиваются, иногда появляются. Менять хорошие вещи на плохие? Зачем?»

Какие-то вещи от предыдущих заведений Ицковича в «Зинзивер» все же передались. Это и, например, название, которое досталось бару почти по случайности. «Очень вычурное название. Некоторые, особо умные, считают, что еврейское. Но история какая. Хотели назвать „Синичкой“. Синичка была моей личной историей. Однажды я перепил водки „Мамонт“ и наутро подумал, что мне было бы легче, если бы водка называлась „Синичка“. Коллеги согласились, что „Синичка“ — это прекрасное название для рюмочной. Но выяснилось, что рядом есть бар „Птица-синица“. Это зашквар, пришлось придумывать что-то еще. Тут состоялся форум переводчиков, и там Максим Альбертович Амелин задал корейским, якутским, бурятским и прочим поэтам задачу перевести на их языки стихотворение Хлебникова, которое „Пинь, пинь, пинь!“ — тарархнул зинзивер“. А зинзивер — это синичка. Так и получилось».

И интерьер, которым занимался архитектор Александр Бродский — автор той самой комнаты с прибоем в другой хорошей московской рюмочной «Пролив». Но самое главное — здесь регулярно проходят поэтические чтения, лекции о литературе и краеведении, точечно готовят блюда посложнее пельменей и бутербродов вместе с друзьями сооснователей. Пересечения с поэтом Львом Рубинштейном или публицистом Иваном Давыдовым раздражают аудиторию «Зинзивера» из твиттера, но Ицкович все равно не считает, что этот бар — «про интеллигенцию».

«Когда мы с Гошей проповедовали друг другу, ездили в Питер, мы держали в голове дореволюционные бары, немецкие кнайпе как элемент качественной городской среды: ты немец, ты хочешь выпить, ты идешь в кнайпе. Ты москвич, ты хочешь выпить, тебе тоже есть куда пойти, но ты можешь быть от этого отсечен ценой, сервисом, фейсконтролем. Вот „Зинзивер“ — он про то, когда тебе есть куда пойти. Это про терпимый образ жизни, а не про интеллигенцию».

Желанием создать качественную среду обусловлено и расположение «Зинзивера» на второй линии и без вывески: «Если бы мы встали в начале Покровки, то нас бы снесли, конечно. Создание среды на таком потоке малодостижимо». Впрочем, «Зинзивер» практически снесли, даже несмотря на отсутствие вывески и минимальное промо в социальных сетях (не считая сарафанного радио) — пробиться туда вечером даже в будни довольно сложно. Ицкович же считает, что бару это не мешает: «Про публику мы узнаем месяцев через пять-десять. Сейчас есть публика, которой это надо. Она довольно большая. Но на этом все».

Это уже привело к проблемам: посетители «Зинзивера» постоянно жалуются то на кражи телефонов и других вещей, то на драки. «Находимся в центре города. У нас очень высокая проходимость людей. Конечно, приходят люди со злыми целями. А как иначе?» Поэтому в баре теперь выставляют охрану, хотя первые полтора месяца обходилось и без нее. «Когда мы строились, выходили на бульвар, меньше семи-восьми знакомых встретить не удавалось. Знакомые, кстати, обижаются — [критик Анна] Наринская, например. Она прибежала, думая, что воплотилась ее мечта о баре у дома. Но не вышло — ночью сюда было не зайти. Бар у дома — это когда ты приходишь, видишь знакомых, тусуешься с ними. Это предполагает менее демократичный ценник».

Нестабильная аренда и перспектива маргинализации может пугать, но прагматик Ицкович, переживший закрытие многих своих мест, готов подождать еще немного и сильно расстраиваться в случае чего не будет: «Если дело пойдет, то пойдет. Не пойдет — будем жалеть».

И пусть с главной задачей — быть комфортным местом для недорогого алкогольного досуга — «Зинзивер», может быть, справляется только днем, зато по вечерам этот бар явно кому-то (например, тем, кто появляется в фан-аккаунте бара — да, он тут тоже есть) генерирует истории для воспоминаний на годы вперед.