25 хороших книг, вышедших в 2014-м Майкл Каннингем, Донна Тартт, Ричард Форд — Лиза Биргер выбрала 25 книг, способных составить хорошую компанию в новогодние каникулы

Олег Радзинский «Агафонкин и время»

Corpus

Роман о путешественнике во времени, среди действующих лиц которого — Владимир Путин и Владислав Сурков, а среди мест действия — Якутия середины прошлого века, Россия позапрошлого и Монголия эпохи Чингисхана. Несмотря на то, что здесь можно было бы обойтись и без немного назойливой фигуры Владимира Владимировича и цитат из «Мастера и Маргариты», книге Радзинского (на минуточку — Эдвардовича, впрочем, в его биографии есть вещи и поинтереснее: от срока, отбытого за антисоветскую пропаганду, до председательства в совете директоров «Рамблера») не откажешь в редкой по нашим временам стройности: все герои здесь говорят живым языком, все линии, от любовной до исторической, сводятся в одну.

Альбертина Сарразен «Меня зовут Астрагаль»

Corpus

Роман, поражающий в самое сердце, — предисловие Патти Смит, рассказывающей, как переживала первые любовные страдания, валяясь на диване с томиком Альбертины, лучше всего объясняет, как читать эту книгу — как исповедь чистого сердца. При том, что история, рассказанная здесь, история любви вора и малолетней проститутки, автобиографична настолько, что голос автора неотличим от голоса рассказчика, но какая же сила в этом негромком разговоре. В том числе и сила предвидения — одна из фраз романа предсказывает, что случится с самой Альбертиной через без малого десять лет: «...И я умерла, оставив одну застывшую руку в резиновой лапе ординатора, а другую — на столике анестезиолога. Умерла под приятное стрекотание в висках, так и не дождавшись появления самого Бога».

Горан Войнович «Чефуры, вон!»

«Издательство Ивана Лимбаха»

«Чефурами» в богатенькой Словении называют выходцев из югославского Юга, иными словами, боснийских мигрантов, обитателей Фужин, самого бедного района Любляны. Об отношении местных жителей лучше всего говорит то, что название этой книги взято из реальных граффити на стене в Фужинах, по-нацистски приказывающих: «Raus!» Герой этой нашумевшей в Словении книги, 17-летний Марко, сам из «чефур», но ему эта кличка вовсе не кажется оскорбительной, наоборот. Рассказ Марко о нескольких днях собственной жизни превращается практически в манифест меньшинства. Невозможно не оценить юмор, с которым он относится ко всем своим невзгодам, его силу противостоять им и, главное, его язык, этот весёлый жаргон (переводчик Александра Красовец подчистила в нём матерок, но след присутствует). Где уж, как не здесь, говорить о силе литературы: Марко умудрился воспеть чефур, как до него балабановский «Брат» в России умудрился сделать «лихие» девяностые героическими, — фокус, который не может не завораживать.

Дидье Лефевр, Эммануэль Гибер, Фредерик Лемерсье «Фотограф»

«Бумкнига»

В 1986-м году фотограф Дидье Лефевр отправился в воюющий Афганистан, чтобы вместе с миссией «Врачей без границ» пройти страну от края до края. В 1999-м году художник Эммануэль Гибер решил превратить это путешествие в графический роман. Их совместная работа с Лефевром заняла семь лет — и превратилась в одно из самых пронзительных в мире свидетельств о войне: о беде народов, подвигах врачей, бессмысленности смерти. Благодаря чёрно-белым фотографиям и экспрессивным цветным рисункам, рассказ оказывается одновременно документальным и эмоциональным, и не может не пробить даже самого слепоглухого читателя.

Ричард Форд «Спортивный журналист»

«Фантом пресс»

Первый роман о спортивном журналисте Френке Баскомбе Ричард Форд написал в 1986 году, четвёртый вышел на английском только в 2014-м. То, что в 80-х только подозревалось, — что Форд не просто последователь Апдайка, в больших романах препарирующий маленького человека, а самостоятельный писатель с большой и важной темой, — в этом году, наконец, подтвердилось окончательно.

Главный герой, неудачник, не добившийся больших успехов ни в карьере, ни в семье и похоронивший маленького сына, в этой книге находит путь к свету, движется от трагедии к утешению. То, что литературная канва здесь вывернута наизнанку, что герой ищет путь примирения с драмой собственной жизни, а не скатывается в неизбежность, делает его судьбу такой похожей на жизнь каждого из нас. В этом и есть главное мастерство Форда — он пишет так, что волей-неволей чувствуешь, будто каждое слово имеет отношение лично к тебе.

Майкл Каннингем «Снежная королева»

Corpus

Казалось бы, писатель Каннингем уже давно не может сказать нам ничего нового — те же любовные треугольники, та же близость смерти, та же печаль от невозможности дотянуться до чего-то достаточно прекрасного. Но в какую цельную и законченную картину складывается всё это во вдохновлённой сказкой Андерсена «Снежной королеве» — повести о любви и смерти в заснеженном Нью-Йорке. Читатель этой книги подобен героям, которые смотрят на снежинки, осознавая невозможность приблизиться к их совершенству. Но в этом и есть утешительное послание от автора: даже если смерть неизбежна и жизнь ведёт тебя по дороге разочарования, в мире всё так же присутствует оглушающая, невозможная и успокаивающая красота.

Филипп Перро «Роскошь»

«Издательство Ивана Лимбаха»

Несмотря на то, что в книге историка Филиппа Перро речь идёт о XVIII–XIX веках, она крайне важна для понимания сегодняшнего отношения к излишеству и его корней. Перро пишет о времени, когда роскошь перестала быть знаком избранности, право на которую имела одна только аристократия, и стала всеобщей. Это не столько излишества и бесполезные траты, сколько появление комфорта — горячей воды в кране, чая и кофе на столе, милых безделушек на полке. Главный вопрос здесь, впрочем, не в том, как именно отличить роскошь от необходимости, а откуда рождается такая острая в ней потребность, «вечно возобновляемая попытка преодолеть формы, в которые нас заключила повседневность <...>, а пустое пространство <...> заполнить непрерывным потоком вещей».

Александр Горбачёв, Илья Зинин «Песни в пустоту. Потерянное поколение русского рока 90-х»

Corpus

Это тот самый случай, когда, чтобы осознать важность явления, необходимо написать о нём книгу. Казалось бы, дались нам эти давно забытые панки, безумства первых московских клубов, последняя музыка, которая ещё хранилась на кассетах — если вообще хранилась. На самом деле девяностые в очередной раз доказывают себя территорией абсолютной свободы, временем, когда возможны были панк-концерты в ГЦКЗ «Россия» и утверждённые Домом литераторов манифестации «воду — рыбам, воздух — птицам». Это время, конечно, рождало великую музыку, и в рассказах участников восстанавливаются потерянные связи между нами сегодня и нашим потерянным или забытым величием вчерашнего дня.

Патрик Модиано «Дора Брюдер»

«Текст»

Тут, на самом деле, могла бы стоять практически любая переведённая на русский книга нобелевского лауреата — будем считать, что выбрали «Дору Брюдер» за перевод Нины Хотинской, безупречно передающий изящную лаконичность слога Модиано. Почти во всех своих текстах Модиано повторяет один и тот же сюжет: герой в поисках прошлого. Это может быть попытка разгадать собственное детство, как в повести «Маленькое чудо», пластинка, заевшая на самом важном моменте жизни, как в «Незнакомках», или вот почти детективные поиски еврейской девушки, пропавшей в 1941-м. Главный приём у Модиано — фигура умолчания. Мы можем так и не узнать имён героев или продолжения их историй. Важно только то, чтобы их истории были проговорены — и тем самым спасены от забвения. И почти неважно, что попадает у Модиано в фокус, потому что любое событие у него сразу становится значительным, будь то история первой любви или путь еврейской девушки из оккупированного Парижа до концлагеря.