Не так давно волею судеб я оказался на одном мероприятии, где в числе прочих выступал Григорий Лепс. Это был чей-то день рождения, он приехал в качестве гостя, знал больше половины зала, был расслаблен и весел. Я не люблю Григория Лепса всеми фибрами души. Трудно найти артиста более далёкого от меня в музыкальном плане, чем он. Я даже не уверен, что он в полном смысле этого слова музыкант: кажется, когда-то кто-то научил его тянуть эту ноту — «эээ», чтобы у всех в зале лопались перепонки, трещали по швам картонные стены отечественных пафосных говноклубов, лопались бокалы и всё прочее. Но в тот вечер я впервые поймал себя на мысли, что он невероятно крутой артист. Я стоял и думал: «Как же круто он работает». Я точно понимаю, о чём он поёт, кому, зачем, на какую аудиторию рассчитывает, какие строчки отзываются в душах людей, зачем он на сцене и прочее, прочее, прочее.

Однажды у меня так уже было: меня пригласили на свадьбу совсем молодых людей, они учились в хороших университетах других стран, почти не бывали в России. Ночью мы оказались в караоке, и первая песня, которую выбрали молодые, модные и хорошо одетые люди, была нетленкой Ирины Аллегровой «Императрица». Тогда даже родной отец невесты, заработавший большую часть своего состояния в лихие 90-е, спросил меня тихо: «Это что, моя дочь? Это что, всё ещё кто-то знает эти песни?» Тогда я не задумался о природе феномена, а сейчас задумываюсь всё чаще.


 

 

Ночью мы оказались в караоке,
и первая песня, которую выбрали молодые, модные и хорошо одетые люди, была нетленкой Ирины Аллегровой «Императрица»

 

 

 

Все отечественные новые музыканты постоянно жалуются на то, как тяжело пробиться к слушателю. Как радиостанции блокируют эфиры, как сложно петь на английском в стране напуганных интервенцией идиотов, как они только что записали альбом с музыкантами Стиви Уандера/Rolling Stones/Боба Дилана, на студии «Метрополис», «Эбби Роуд» и далее со всеми остановками, а сводил их двухголовый конь, который когда-то работал с самим господом богом. А в эфире царит шлак, который невозможно победить, и ничего хорошего здесь никогда не вырастет. Всё это, конечно, так. Но только отчасти. И всё это важно, но никак не меняет сути проблемы.