Клинический психолог, адвокат и гинеколог — о том, как говорить с детьми о сексе И о вопросах, которые родители задают им чаще всего

Марина Дурнева: Да, нужно. Первые вопросы, связанные с сексуальной сферой, у ребенка обычно возникают в возрасте трех-четырех лет. Как раз в это время дети начинают проявлять интерес к противоположному полу и понемногу приходят к пониманию, что девочки и мальчики по-разному устроены. Эти первые вопросы вызывают у родителей волну шоковых переживаний, поскольку тема сексуальности табуирована. И получается, что взрослые сами переживают, а тут еще и ребенок, которому это нужно объяснить.

Говорить о сексе нужно тогда, когда ребенок проявляет интерес, и больше руководствоваться тем импульсом, который даст ребенок, поскольку мы не можем опередить его развитие или плестись за ним в хвосте. Мы просто можем наблюдать и отмечать те моменты, когда влияние родителей будет максимально полезным, а ребенок — более восприимчив к новой информации. На вопрос: «Чем отличается мальчик от девочки?» — в три-четыре года мама с папой часто отвечают: «Ой, тебе еще рано». А ведь это та исследовательская потребность, которая присутствует у ребенка, она останется, если ее не удовлетворить, просто ребенок будет исследовать эту тему сам. Если родители приступят к этому вопросу позже, они не попадут на поле чувствительности и готовности: у ребенка будут уже другие интересы. Поэтому очень важно отвечать на вопросы тогда, когда ребенок их задает.

Наталья Карагодина: Я не эксперт именно в этом вопросе, но считаю, что нужно рассказывать, если ребенок задает вопросы. Вне зависимости от возраста, если ребенок стал свидетелем каких-то сцен, ему нужно рассказать, что произошло. Рассказывать нужно, когда ребенок начинает взрослеть, когда у него появляется естественный интерес.

Важно говорить, что секс — это проявление чувств. Есть чувство любви, которое выражается проявлениями тесной связи. Дети очень часто становятся свидетелями сексуального внимания в семье, видят, что родители по-особому относятся друг к другу, любят. Писатель Юрий Дружников в своих записных книжках рассказывает, как его дочка спрашивала: «Почему это папа спит с моей мамой? Пусть папа спит со своей, а я буду со своей».

Подавать информацию о сексе нужно дозированно и в определенном контексте. Если ребенок спрашивает — отвечать. Стал свидетелем каких-то сцен — например, в фильме или в интернете, — необходимо объяснять, что это не насилие, не что-то страшное, а это естественно, или наоборот. Это нужно делать, чтобы не было смещения понятий — но до определенного возраста только при необходимости.

Ирина Гросс: Говорить о сексе с детьми полезно. Обычно дети активно интересуются тем, как устроена жизнь, а родители им об этом рассказывают. Секс — это же не только коитус, это все, что касается половой жизни, сексуального поведения, телесности и отношений.

С трех лет и до пяти ребенок осознает, что он не просто человек, а мальчик или девочка, идентифицируя себя с определенным полом, изучает устройство своего тела. Спрашивает, как устроено тело мамы и папы, обнаруживает различия. Около пяти лет ребенок задается вопросом: «Как я появился на этот свет?» Отвечая на такие вопросы, взрослые начинают разговор с ребенком о сексе. На данном этапе нужно говорить с ребенком на его уровне, его языке. Достаточно краткого и понятного ответа: «Мама и папа полюбили друг друга, спали вместе в одной кровати, в итоге родился малыш». Разговоры с маленькими детьми об этом сильно отличаются от разговоров с подростками. У подростков уже есть сексуальная жизнь, она может быть реальной либо в скрытых фантазиях. Многие к этому моменту знают больше, чем их родители, подростки часто нуждаются уже не в информировании, а в уважительном, честном отношении к ним, в принятии их взросления.

Нет каких-то конкретных границ, которые бы ограничивали возраст, когда нужно говорить с ребенком о сексе. Говорить нужно, когда у него проснется интерес, не получится один раз посадить ребенка перед собой на кухне и провести важный разговор. Эта тема деликатная, телесность и сексуальность развиваются с возрастом, поэтому вы будете возвращаться к этой теме из раза в раз, но с разных сторон. Кроме того, имеет смысл обращать внимание на чувственный мир ребенка, ведь секс связан не только с телом, но и с эмоциями.

Татьяна Орлова: Разговаривать о сексе стоит тогда, когда у ребенка возникает интерес к этому вопросу, и в той степени глубины и подробности, в какой этот интерес выражен у ребенка. Например, четырехлетнему ребенку на вопрос «Откуда берутся дети?» достаточно ответа «Они растут у мамы в животике». Школьнику младших классов уже интересна роль мужчины и женщины в этом процессе. И если вы не расскажете об этом, он, скорее всего, получит информацию из других источников. С 13–14-летним человеком можно обсуждать ваше понимание и отношение к сексу и отвечать на те многочисленные вопросы, которые у него могут быть при достаточном уровне взаимного доверия.

Все дети разные, и родителям стоит доверять своему чутью, когда и о чем именно поговорить. Правда, многие все равно тянут до последнего — это как перешагнуть порог детства и познакомить ребенка с взрослым миром. Особенно тревожные родители говорят о сексе только тогда, когда хотят уберечь детей от ранней беременности, СПИДа и извращений. И разговор получается рассказом о чем-то опасном, чего стоит избегать и что таит в себе одни неприятности. Это, конечно, расходится с информацией, которую ребенок получает от сверстников,— так возникает недоверие к родителям. Поэтому чем более естественным (то есть не только о плохом, но и о хорошем) будет рассказ о сексе, тем проще человеку в последствии будет на него опираться, когда эти знания ему потребуются, и тем больше доверия будет в итоге к родителям.

Что беспокоит родителей больше всего?

«Нормально ли это?»

Марина Дурнева: Отвечу больше как практикующий психолог, к которому приходят взрослые люди со своими проблемами в этой области. Основной вопрос, который возникает: «А нормально ли это?» И это можно отнести к теме сексуальности в целом. Например, «у меня есть какие-то фантазии — это нормально?». В нашем обществе тема секса табуирована, существуют некие жесткие стандарты, как должно быть и как правильно. Поэтому часто клиенты приходят и спрашивают: «Скажите, доктор, я в порядке или нет?» Если говорить о родителях, то я сталкиваюсь в работе со взрослыми, которые переносят свои проекции на детей: «Я возмущена, что мой ребенок что-то там читает», или «Я напугана тем, что он подсматривает за мной», или «Я встревожен, напуган, я в шоке, я озадачена…». И никогда это не звучит как «Я счастлива», «Я рада, что мой ребенок спросил у меня: Мама, а почему у тебя нет того, что есть у меня?».

Также родители приходят с просьбой: «Доктор, сделайте что-нибудь с моим ребенком, чтобы он не хотел этим интересоваться», — по мнению родителей, с этим обязательно надо что-то сделать, нужно подтвердить статус нормальности. Поэтому часто беседа с родителями уходит в личную терапию их проблем.

В моем понимании нормальное отношение к сексуальности — это тот вид взаимодействия и та жизненная сфера, где я взаимодействую с другим по его согласию, не принуждая. Это та граница, которая обозначает «нормальность». Если это не претит интересам другого, не унижает, не подавляет, не оскорбляет его, если один и второй хорошо чувствуют собственные внутренние границы, они понимают, куда они могут заступить и на сколько, то это нормально. Поэтому основная задача — расширить представление, расшатать ригидные установки, убеждения, которые есть. В России был «Домострой», был СССР, в котором не было секса, были книжки, в которых было написано «про это», — это все оставило след в сознании людей. Мы сейчас на начальном пути, поэтому нужно немного больше и шире смотреть, даже на себя, как на желающего, знающего, вожделеющего человека.

«Как понятно рассказать о сексе?»

Ирина Гросс: Самые частые вопросы в моей практике связаны с родительскими страхами о детях: «Скажите, а это нормально?», «А это нормально, что мой сын в четыре года не вынимает руки из штанов?», «А это нормально, что мои дети рассматривают гениталии друг друга?», «Я услышала, что дети говорят о сексе, не слишком ли рано они завели эту тему?», «Моя дочь заходила на порносайт, я боюсь, что у нее будет психологическая травма от увиденного».

У детей совершенно другой внутренний мир. Не такой, как у взрослых. Для детей секс — просто слово, не наделенное ничем особенным. Как песок или небо, ребенок понимает, что есть какая-то часть жизни, ему интересно о ней узнать, совершенно нормально об этом рассказать в спокойном состоянии на языке того возраста, в котором ребенок находится, не сгорая от стыда и не каменея от страха. Естественно, если мама начинает нервничать, когда дочь ее о чем-то спрашивает, ее неспокойная реакция считывается ребенком.

Детям нужна нормализация: в том смысле, что сексуальное развитие — это совершенно обычная, нормальная часть жизни. Ребенок взрослеет, вырастает и во взрослом возрасте он будет вести активную сексуальную жизнь, как и любой другой человек. Более того, такие разговоры могут обезопасить, предостеречь ребенка. Часто именно от незнания и непонимания происходят неприятные истории: иногда жертвами насилия становятся дети, которые просто не понимали, что им предлагает взрослый дядя, они не осознавали, что с ними делают, и, уже повзрослев, осознают, что это было насилие и использование. Когда девочки встречают мужчин, демонстрирующих половые органы возле школы или в парке, им будет легче защитить себя, если они будут понимать, о чем речь.

Опять же, чтобы научиться ответственности за свое поведение и свои потребности, необходимо понимать процесс. Пока сексуальность — сфера неясная, размытая, запретная, наделенная мифами, о взрослом и ответственном поведении не может быть и речи. Родители рассказывают детям про аиста, а потом ждут от них взрослого ответственного поведения.

Родитель для ребенка — самая важная авторитетная фигура в определенном возрасте. Когда родитель открыто говорит с ребенком на интимные темы, эти разговоры становятся мощнейшей поддержкой. Тем самым папа или мама дают скрытые позитивные послания, разрешение на то, чтобы ребенок рос, развивался, взрослел и был собой.

«Как защитить ребенка от насилия?»

Наталья Карагодина: Меня чаще всего спрашивают: «Как защитить ребенка от проявления насилия? Нужно ли сообщать в правоохранительные органы, если я стал свидетелем насилия в отношении ребенка?» И это, к сожалению, самый частый вопрос — нужно ли это делать, не навредим ли мы этим ребенку? Мой ответ: сообщать нужно обязательно. Единственное, нужно понимать, что сейчас ситуация раскрытия правонарушений в отношении ребенка такова, что само по себе расследование и наказание виновного может стать очень травматичным для ребенка, вплоть до суицида.

Безусловно, если у людей есть возможность оценить последствия или смягчить ситуацию для ребенка, нужно снизить неблагоприятные последствия — и думать об этом важно. Приведу пример: совершается насилие в семье, близкие люди узнают и спрашивают меня, что они могут сделать в этой ситуации. Я говорю, что, прежде всего, нужно обратиться к психологам, максимально защитить ребенка. Даже с точки зрения процессуального права предусмотрена возможность избежать травматизации ребенка, например, не проводить допрос в присутствии обвиняемого. Эта система в нашей стране нуждается в серьезной проработке, но есть возможности защитить ребенка. Уголовный процесс направлен не на поиск истины, а на поиск доказательств. Если даже факт не вызывает сомнений, но он не доказан в уголовно-процессуальном порядке, то уголовно-правовых последствий по закону не возникает. А не возникает осуждения — не возникает приговора.

Во всех случаях защита близких людей может быть гораздо важнее, чем уголовное наказание. Прежде всего должна быть поддержка родных и близких для ребенка. А чаще всего насилие возникает тогда, когда этой поддержки ребенок не имеет.

«Как учить ребенка контрацепции?»

Ирина Осминина: Чаще всего пациенты спрашивают, со скольких лет возможно применение гормональной контрацепции. Отвечаю, что с момента необходимости, то есть при половой жизни, при наличии постоянного полового партнера, при отсутствии показаний, первоначально — под контролем родителей.

«Как реагировать на каминг-аут?»

Татьяна Орлова: Как специалист, я исследую семейные модели коммуникаций. Мне в основном попадались случаи гиперконтроля в отношении детей, когда родители настойчиво пытаются сформировать ребенка по своей модели, а он отчаянно сопротивляется. Поэтому самый частый вопрос касается случаев, когда подросток демонстрировал родителям свою гомосексуальность или утверждал, что хочет сменить пол. Сменить пол и ориентацию означает сделать что-то совсем неприемлемое — такая протестная реакция. Иногда это протест против определенной ролевой сексуальной модели. Например, девочек и женщин в семье унижают — она меняет пол. Поэтому здесь нет однозначного ответа: каждая семья и ситуация уникальны.

Про сексуальное просвещение мне ни разу вопросов, если честно, не задавали. Иногда приходили тревожные родители, которые очень хотели защитить девочку от ранней беременности: запрещали ей куда-либо ходить и вообще все. Чаще всего именно ранней беременностью это и заканчивалось.