«Нелюбовь» против «Аритмии»: Выбор кинокритиков Антон Долин, Мария Кувшинова, Василий Корецкий и другие препарируют главные российские фильмы года
Два главных российских фильма года — «Нелюбовь» Андрея Звягинцева и «Аритмия» Бориса Хлебникова — оказались посвящены одной теме — дисфункциональной семье и нелюбви, тем самым ставя диагноз российскому обществу, застрявшему в безвременье.
В рамках итогов года мы решили подвести черту и спросить восемь критиков, какой фильм им понравился больше, как оказалось, что темой года в российском кинематографе стала нелюбовь, что в этих фильмах политического и каковы их шансы в международном прокате.
Вопросы
Антон Долин
«Рассказать об обществе через призму семьи — самый логичный способ»
Дело в том, что дисфункциональна у нас не семья, а общество как таковое — страна, государство. Сейчас даже самые убежденные лоялисты понимают, что у нас не все в порядке — просто у каждого есть своя интерпретация того, что именно не так. И для кино как для искусства, имеющего дело с ограниченным пространством, рассказать об обществе через призму семьи — это самый логичный и обыденный способ. Так в свое время поступали Висконти, Бергман, Милош Форман и много других выдающихся режиссеров, которые показывали семью не как ячейку общества, а ее модель.
То, что тема развода как метафоры неудовлетворенности и конфликтности общества возникла в двух фильмах одновременно, — это любопытный момент. В очередной раз мы убеждаемся в том, что художники ловят невидимые волны и настроения, которые мы, простые смертные, не замечаем. Часто они улавливают их одновременно, я много раз такое наблюдал: приходишь на Венецианский или Каннский кинофестиваль и вдруг видишь, что пять важных режиссеров из разных стран мира сделали фильмы на одну тему. Иногда абсолютно понятно, как эта тема выбирается, — взять, например, миграцию. Но бывают менее очевидные ситуации — возникает, например, тема воспитания, и все вдруг этим оказываются озабочены. Совпадение «Аритмии» и «Нелюбви» в этих вещах очень знаменательно. Еще одно совпадение, хоть и из совершенно другой области — в этом году в Каннах одновременно показывали два фильма, сделанных российскими режиссерами (я считаю Сергея Лозницу российским режиссером), — «Кроткая» и «Нелюбовь». Оба фильма построены сюжетно вокруг исчезновения и поиска: в одном фильме исчезает ребенок, в другом — муж. Понятно, что никто не сговаривался, а у авторов разный киноязык, концепции и подход в целом. Но сам выбор темы, само совпадение неслучайны.
С выбором фильма у меня все просто — я очень люблю фильм «Нелюбовь» и абсолютно равнодушен к фильму «Аритмия»
Насчет политики: учитывая, в каком виде политика сейчас присутствует в российском кино, в этих двух фильмах ее, наоборот, много. В России политического игрового кино практически нет — едва ли не единственный пример за последние десять лет, который приходит на ум, — это «Левиафан». В документалистике ситуация чуть лучше.
Так вот, «Аритмия» довольно прямо говорит о том, как действует медицинская реформа и вообще российский Минздрав — а это тема, безусловно, политическая. Хотя мы видим только низшие этажи этой Вавилонской башни, безразличие к человеку, насилие над ним, отсутствие каких-то элементарных сервисов — но это же все части единой вертикали власти, а это вполне политическая тема. Что касается «Нелюбви», то одна из главных претензий к фильму, во всяком случае, в России (повторюсь, стране нарочито аполитичной в том, что касается искусства), заключается в том, что на всем его протяжении рассказывается человеческая история, а в конце герои смотрят передачу Дмитрия Киселева про Донбасс — мол, на фига это нужно. А это как раз привносит в фильм политическое измерение и показывает, что ссорятся не только семьи — целые народы, существующие в одной стране, могут начать воевать, и это ожесточение может дойти вплоть до желания убить друг друга. Понятно, что эти параллели кажутся слегка чрезмерными и прямолинейными, но кажутся они такими именно потому, что в нашем кино политическое отсутствует как класс, а когда оно наконец проявляется, то выглядит настолько причудливо, что сразу обращает на себя все внимание.
С выбором фильма у меня все просто — я очень люблю фильм «Нелюбовь» и абсолютно равнодушен к фильму «Аритмия». Она меня не тронула. Мне этот фильм кажется абсолютно искусственным — я вижу, как он сконструирован, и совершенно не сочувствую героям, не сопереживаю им. Во-первых, мне эти герои не симпатичны, во-вторых, я вижу не героев, а актеров, которые их играют. В «Нелюбви» все иначе, я очень сочувствую этим людям, я люблю и сочувствую им, узнаю себя в них и абсолютно погружаюсь в эту вселенную. Это моя простая человеческая реакция, а не какой-то профессиональный диагноз.
Предполагаю, что фильм Звягинцева попадет в номинацию «Оскара» — он же не случайно попал в номинацию «Золотого глобуса» (на момент публикации материала «Нелюбовь» уже попала в шорт-лист «Оскара» — Прим. ред.). Это не гарантия, но это делает выдвижение довольно вероятным. Что касается победы, то делать прогноз (даже осторожный), пока не увидишь весь список номинантов, невозможно. Побеждает ведь не фильм сам по себе, а фильм в сравнении с другими фильмами. Если бы «Ида» не была номинирована в том году, когда был номинирован «Левиафан», то «Левиафан» бы победил. При этом интернациональный интерес к «Нелюбви» очень велик, насколько вообще в сегодняшний день может быть велик западный интерес к российскому фильму. Например, во французском прокате фильм гораздо успешнее, чем в свое время «Левиафан», а на показе фильма на Каннском фестивале он, по опросам критиков, оказался фаворитом.
Хорошо ли, что люди так страстно спорят об этих фильмах? Я уверен, что да — это стимулирует интерес к нашему кино, и у обоих этих фильмов очень хорошие для авторского российского кино кассовые сборы.
Выбор: «Нелюбовь»
Мария Кувшинова
«Звягинцев — случайный человек, по стечению обстоятельств оказавшийся не на своем месте»
Если выбирать между «Аритмией» и «Нелюбовью», то ответ простой: оба хуже. Хлебников снял телемувик, заметно уступающий его же работе на телеканале ТНТ — сериалу «Озабоченные». Звягинцев — случайный человек, по стечению обстоятельств оказавшийся не на своем месте и всерьез воспринявший себя и свою миссию. Тема семьи не только важна, но еще и очень удобна, потому что позволяет все наши проблемы объяснять абстрактным отсутствием любви. И гораздо лучше, чем у Хлебникова и Звягинцева, о переплетении семейного и общественного, о крахе империи, обломки которой обрушились на маленького человека, рассказано в главном дебюте этого года — «Тесноте» Кантемира Балагова.
Все работающие в России кинематографисты — усталые конформисты, сидящие на игле госдотаций, а единственный настоящий оппозиционер из этого цеха сегодня находится в ямальской колонии «Белый медведь
Существует советская и перестроечная инерция восприятия кинематографа: люди хотят верить, что сейчас к ним придет большой режиссер из XX века — честный, хороший, талантливый, незапятнанный — и скажет наконец всю правду. Это представление периодически проецируется на условно подходящих под это людей типа Звягинцева — особенно если они уже признаны на самом Западе. На самом же деле все работающие в России кинематографисты — усталые конформисты, сидящие на игле госдотаций, а единственный настоящий оппозиционер из этого цеха сегодня находится в ямальской колонии «Белый медведь», но сидит он, как мы знаем, не за режиссуру. Море политического во всех возможных аспектах также ежегодно плещется на фестивале документального кино «Артдокфест», но публика предпочитает обсуждать моральный облик режиссера Беаты Бубенец, а не то предельное состояние постсоветского и русского мира, которое сегодня явлено в Донбассе и постепенно расползается по всей России и узнать про которое хоть что-то можно только из документального кино. Режиссеры кино игрового, конечно же, этим не интересуются, они предпочитают говорить о «недостатке любви», «кризисе семьи», etc. Единственный автор, который сегодня делает игровое кино о Донбассе, пытается осмыслить это явление, — давно уехавший из России Сергей Лозница; он же снял главный политический фильм года — «Кроткую», которую тоже никто особо не обсуждает (возможно, потому что все обсуждающие заведомо выведены у Лозницы в виде сердобольной правозащитницы в исполнении Лии Ахеджаковой, сидящей по правую руку от главы тюрьмы).
В тучные годы слишком много людей получало зарплату за рассуждения о кино, которого никто не видел, сегодня, столкнувшись с ростом аудитории и многоголосием отзывов, они в ужасе цепляются за власть над умами, за возможность назначать главные фильмы и главных авторов, постоянно разжигая скандалы на ровном месте, но избирая для этого все те же безопасные объекты — фильмы об «отсутствии любви». Что касается шансов на «Оскаре», то у Хлебникова их никогда не было: «Аритмия» — третьеразрядный европейский артхаус, а у Звягинцева было больше шансов с «Левиафаном» (чуть более политическим и чуть более смешным), но в шорт-лист «Нелюбовь», наверное, попадет. В целом же международная номинация на «Оскаре» — это что-то вроде «Евровидения»: страшно престижно только для обитателей нашего медвежьего угла, готовых за все подряд болеть, как за национальную команду на Олимпиаде.
Выбор: нет
Зинаида Пронченко
«Чем "Аритмия" хуже каких-нибудь "Обыкновенных людей" Редфорда»?
Проблема дисфункциональности семьи не является специфической для России. Более того, это вечная тема, чуть ли не самая популярная в мировом искусстве. Так что вопрос, как так получилось, что два столь непохожих режиссера взялись за сей сюжет, лично для меня не стоит, причем ни один фильм не справляется с задачей эту тему раскрыть. У Звягинцева история семьи — чистая аллегория нездоровья российского социума. Интимные перипетии Жени и Бориса выглядят ходульными, поскольку режиссер использует нелюбовь героев друг к другу как повод для довольно карикатурного обобществления. В «Аритмии» же вся дисфункциональность сводится к алкоголизму Олега, который совсем не означает личное несчастье. Это болезнь, почему-то никто из критиков об этом не написал.
Проголосую все же за «Аритмию», именно потому что она не демонизирует мою страну и мой народ, как бы пафосно это ни звучало
Политического как раз в «Нелюбви» достаточно — более того, это вполне гражданский стейтмент, чего стоит знаменитая сцена на беговой дорожке. «Аритмия», к счастью, тоньше. Любой год в новейшей истории РФ — катастрофа (конституционная), и арест Кирилла Серебренников, увы, эпизод в веренице более-менее тяжких нарушений гражданских свобод и прав, но не главный за 2017-й. Главный — выдвижение Путина на четвертый срок. Выбирать какой-то из фильмов не хотелось бы, но проголосую все же за «Аритмию», именно потому что она не демонизирует мою страну и мой народ, как бы пафосно это ни звучало. Уверена, и на «Оскаре» у Хлебникова были бы шансы, в конце концов, чем «Аритмия» хуже каких-нибудь «Обыкновенных людей» Редфорда? Иногда все дело в регистре, а громкие заявления — не гарантия глубины. О настоящей реакции общества на обе картины остается только догадываться, потому что фейсбук — не зеркало отечественной души.
Выбор: «Аритмия»
Василий Корецкий
«В "Аритмии" нет никакой препарации — в этом-то и заключается проблема фильма»
При всей схожести темы некорректно было бы проводить различие между «Аритмией» и «Нелюбовью» только в категориях интонации. Фильм Хлебникова реалистичен по намерениям и исполнению (та же ТВ-эстетика тут работает на разрушение дистанции между зрителем и героями), Звягинцев же всегда создает фильмы-конструкты, в которых локальная достоверность коллизий и характеров вместе с реализмом нюансов приносится в жертву требованиям международного киноконтекста. То есть эта история создана как интернациональная, пусть и с российской фактурой, и именно поэтому внутри России она выглядит мифом, гиперболой. Как кино — мертвое, формалистическое. Технически — ладное, но просчитанное до мелочей. Отсюда и склонность Звягинцева и Негина (Олег Негин, сценарист «Нелюбви», давший фильму название. — Прим. ред.) к работе со сценарными штампами, которые всегда присутствуют в их фильмах.
В 2017 году в России совершенно независимо друг от друга были сняты еще два фильма со схожей сюжетной коллизией — «Близкие» и короткометражка «Тупик» Антона Сазонова. То есть вся эта история с нелюбовью и исчезновением одного из членов семьи в результате — это схема, которая лежит на поверхности, ассоциация первого порядка, так сказать. Так что к проблеме из вопроса про дисфункциональность семьи больше отношения имеет «Аритмия». Хотя и с оговорками — здесь все-таки, скорее, пара, чем семья, у них же нет детей. Но и этот фильм встраивается в давний культурный контекст российского кино, идущий еще с 70-х, когда в СССР начали появляться фильмы о кризисе среднего возраста и надломленные мужчины стали главными героями. Разница с советским каноном тут только в том, что герой «Аритмии» успешен в делах (для персонажей Янковского и Даля, напротив, кризис личный был отражением кризиса советской системы, не предполагавшей поля для самореализации). И в «Аритмии» нет, увы, никакой препарации — в этом-то и заключается проблема фильма. Есть констатация застоя, вечного повторения одних и тех же сцен, драматургия картины конгениальна драматургии отношений между героями, оттого-то «Аритмия» и кажется неудачной — во всяком случае, лично мне.
Из двух фильмов я бы выбрал «Нелюбовь» — она сделана пусть и циничней, расчетливей, но этот расчет реально работает
Политическое в принципе не может отсутствовать в фильме — если только не понимать под политикой буквальные лозунги или карикатуру на президента на экране. В той же «Аритмии» половина фильма — это достаточно документальное изображение последствий реформы здравоохранения, фактически разрушившей систему бесплатной медпомощи в стране. «Нелюбовь» вообще полна политических шаржей — вспомните место работы отца. Из двух фильмов я бы выбрал «Нелюбовь» — она сделана пусть и циничней, расчетливей, но этот расчет реально работает. Плюс мне нравится то, что Звягинцев помещает взгляд камеры (а значит, и зрителя) над героями, превращая зал в подобие суда присяжных, выносящих моральный приговор героям, а не ассоциирующих себя с ними (как происходит у Хлебникова).
Выбор: «Нелюбовь»
Алиса Таёжная
«Оба конфликта регистрируют текущие отношения россиян с властью»
Для меня «Аритмия» и «Нелюбовь» — очень родственные фильмы, снятые людьми с похожими взглядами на человека и отношения. На первый взгляд фильмы выглядят антиподами, когда присмотришься — понимаешь, сколько всего их сближает и почему они оба так громко гремели в этом году. В ситуации, когда большинство людей не могут повлиять на свою судьбу политически, уход домой — способ справиться с миром вокруг. Но выясняется, что дома, с партнерами отношения строятся по такому же дурацкому порядку неозвученных ожиданий, непринципиальности и надувательства, как и в отношениях обывателя и власти.
Эти два фильма еще очень политические — что отлично считывается в деталях сюжета. Например, в том, как распад брака в «Нелюбви» хронологически (при помощи ТВ и радио) зарифмован с началом войны на Украине, а «Аритмия» начинает раскачиваться, когда в кое-как работающую систему главного героя приходит новый начальник-оптимизатор. Оба конфликта регистрируют текущие отношения россиян с властью: долгое время никто не занимается политикой, и рано или поздно политика начинает заниматься людьми. Герои «Нелюбви» сталкиваются с полной недееспособностью полицейской системы, когда им нужно найти пропавшего ребенка — помогают бескорыстно работающие гражданские отряды спасателей. Герой «Аритмии», не думающий ни о новостях, ни о политике, потому что занят спасением людей за сущие гроши, наблюдает, как люди, мало что понимающие в медицине, насылают некомпетентные директивы сверху по формуле «я начальник, ты дурак». Учитывая, что оба фильма основаны на документальном материале (опыте отряда «Лиза Алерт» и буднях региональных семей докторов), с реальностью в обоих фильмах по фактам все в полном порядке — могу подтвердить это из личного опыта как человек, столкнувшийся и с историями поиска людей, и с бюрократическим произволом в госсекторе.
На самом деле это концептуально один фильм — о том, что игнорирование и замалчивание в семье не работает, а работает только диалог. И, не научившись этому в собственном доме, нельзя требовать этого от школы, работы, правящей партии и Государственной думы
Почему Звягинцев и Хлебников решили обратить внимание на пары? Для начала хочу сказать, что конец «Аритмии», выбивающий слезу, мне в любом случае не кажется однозначно хорошим — герои пытаются стать внимательнее и терпимее друг к другу, но, учитывая темпераменты обоих, я не уверена, что они много времени протянут вместе. Что же касается «Нелюбви», здесь Звягинцев касается очень болезненной и неприятной темы, знакомой каждому человеку в России, — нежеланного ребенка. Большинство или были таким ребенком, или знают такого ребенка лично — а часто и то, и другое. Бездетность дает пространство для маневра, и оно есть у героев «Аритмии». Когда же необходимо брать на себя заботы о ребенке и приводить его в новую семью — к новым любовникам, — у героев «Нелюбви» возникает отторжение к сыну: напоминание о несчастливом браке в виде ребенка, как они боятся, погубит их новую долгую счастливую жизнь. Дисфункциональная семья — традиционно идеальный объект для анализа общества в литературе и кино, потому что именно дома мы учимся слушать друг друга, спорить, договариваться, страдать и терпеть. И сцены с родителями в обоих фильмах отлично показывают, почему главные герои стали такими, какими они стали, и как они пытаются разобраться с родительскими комплексами и принять другого человека без осуждения.
Я принципиально не могу выбрать один из этих фильмов, потому что на самом деле это концептуально один фильм — о том, что игнорирование и замалчивание в семье не работает, а работает только диалог. И, не научившись этому в собственном доме, нельзя требовать этого от школы, работы, правящей партии и Государственной думы. Все совершеннолетние люди в России в зависимости от сложившихся обстоятельств так или иначе вышли или из «Нелюбви», или из «Аритмии».
Выбор: нет
Денис Рузаев
«Звягинцев с Хлебниковым к опасности изменить самим себе оказываются не готовы»
О российском обществе и его состоянии мог бы, наверное, что-то сообщить сам хайп вокруг этих двух фильмов и вот эта их дихотомия, будто бы логичная, а на деле представляющая очень наивное упрощение. Мне, отдельно взятому зрителю (а других и не бывает — даже когда мы смотрим один и тот же фильм, каждый из нас всегда смотрит разное кино, усугубленное собственными мыслями, чувствами, настроением, физиологией, в конце концов), «Нелюбовь» с «Аритмией» не кажутся фильмами хоть сколько-то показательными, какой правдоподобно пессимистичной ни была бы первая, а обнадеживающе утешительной — вторая. Русской жизни — то есть моего представления о жизни, увиденной в аспекте ее принадлежности к абстрактной русскости, — я не чувствую ни в «Нелюбви», ни в «Аритмии». И дело не в деталях, героях или ситуациях — все они вполне узнаваемы (особенно если зритель и сам испытывает дефицит такого узнавания). Мне довольно интересно узнавать, в каком ключе Звягинцев или Хлебников на эти частности смотрят, какие из них выбирают для сюжетов своих фильмов и где, за счет отказа от чего проходят границы их интереса.
Разводятся их герои, расстаются с иллюзиями или растворяются в пространстве — сами Звягинцев с Хлебниковым к опасности изменить самим себе, своему стилю, своим привычкам и режиссерским репутациям оказываются не готовы
Куда больше, правда, о любом фильме говорит подход автора не к сюжету, его проблематике и тематике, а к самой ткани кинематографа — структуре, форме, стилю, то есть к организации будущего диалога фильма со зрителем. И в этом плане что «Нелюбовь», что «Аритмия» мне кажутся, к сожалению, фатально компромиссными. Да, они ставят усредненных, «почти как ты и я», русскоговорящих персонажей в узнаваемые, правдоподобные ситуации. Но как Звягинцев, так и Хлебников эти сценки из условной русской жизни от первого до последнего кадра снимают с дистанции собственного стилистического предубеждения. Они выбирают для своих фильмов формы, предопределенные их собственным вкусом, привычками и репутацией, а не историей, ее местом и временем. Разводятся их герои, расстаются с иллюзиями или растворяются в пространстве — сами Звягинцев с Хлебниковым к опасности изменить самим себе, своему стилю, своим привычкам и режиссерским репутациям, оказываются не готовы. Оба боятся быть непонятыми (а не тотальное ли непонимание является сейчас самым распространенным чувством на просторах нашей родины?) — и поэтому вместо экспериментов, вместо протеста против канонов, пусть даже и собственных, повторяют одни и те же мысли и песни, нагнетают каждое чувство до самоповтора, обобщают и упрощают, вместо того чтобы раскрывать сложность и многообразие того мира, в котором мы живем.
И в этом смысле, конечно, перед нами политические фильмы — и Звягинцев, и Хлебников сняли кино прежде всего о том, как отчаянно Россия 2017-го боится: расставаться с собой из прошлого, изобретать себя заново в настоящем, рисковать неудачей в будущем, сталкиваться лицом к лицу с незнакомым и неопределенным, искать новые языки и формы для отражения перманентно ускользающей реальности. Подозревали ли оба режиссера, что иллюстрировать все эти страхи они будут на себе?
Выбор: нет
Алена Солнцева
«Все современное искусство — про взаимоотношения»
Я не считаю, что эти фильмы препарируют одну и ту же проблему — и проблемы разные, и совсем разные уровни разработки. «Аритмия» — частная история личных отношений, «Нелюбовь» — прежде всего притча, социальная метафора довольно глубинных проблем современного мира. Общего у них только то, что оба заняты уровнем межличностных отношений, но почти весь современный кинематограф сегодня об этом. Все современное искусство — про взаимоотношения. У каждого из этих фильмов своя проблема, и каждый по-своему хорошо с ней справляется. Мне нравятся оба, но по-разному.
Насчет политики: в этом году арестовали не только наших знакомых и друзей Кирилла, Софью, Алексея, Юрия, но и, например, Улюкаева. Но политического нет в нашей жизни, поэтому его нет и в искусстве. Политика — это же не протест, не стихийное «нет» власти, политика — это работа общества по формулированию, продвижению и отстаиванию своих интересов. А у нас этого очень давно не происходит, да никто и не умеет.
Политического нет в нашей жизни, поэтому его нет и в искусстве. Политика — это же не протест, не стихийное «нет» власти, политика — это работа общества по формулированию, продвижению и отстаиванию своих интересов. А у нас этого очень давно не происходит, да никто и не умеет
Невозможно выбрать «лучший вообще». Это странная постановка вопроса для меня. Я думаю, что фильм Звягинцева художественно совершенней, а Хлебникова — душевней, ближе к публике.
Хорошо то, что «Нелюбовь» и «Аритмия» не оставили равнодушным общество, что заставили говорить о себе, их посмотрели, и это очень радует. Фильмы такого рода считаются нишевыми, их неохотно берут в прокат, и хотя Звягинцев уже заставил к себе относиться как к спецсобытию, то, что «Аритмия» выйдет на довольно приличный уровень по кассе, по-моему, никто не ожидал. Ее посмотрели, ее обсуждают, и в результате можно себе позволить осторожно прогнозировать появление мейнстрима в авторском кино.
Выбор: нет
Юлия Гулян
«Во всем, что касается достоверности, Хлебников намного точнее»
У Звягинцева были все карты на руках, чтобы сделать «Нелюбовь» своим самым безупречным фильмом, но получился лишь выдающийся фильм в конкурсе 70-го Каннского кинофестиваля. Режиссер жирными мазками рисует нелестный портрет современника: он работает в ортодоксальной корпорации, по телику смотрит «Дом-2», носит Bosco Sport. Пожалуй, слишком карикатурно, чтобы это было уколом реальности для нас, зато достаточно универсально, чтобы быть горькой сатирой для всех остальных (честно ждала хит «Гостей из будущего» хотя бы на титрах). Должно быть, поэтому иностранная публика приняла «Нелюбовь» куда более благосклонно. Типичная проблема каннских любимчиков: говорят, Пую и Мунджу тоже недолюбливают на Родине за плакатность образов современной Румынии.
Если не брать в расчет традиционные обвинения Звягинцева в русофобии и чернухе (Кричман опять гениально переносит Брейгеля на русскую почву — куда смотрел Минкульт!), то как будто фильм в России восприняли чуть более благосклонно. Казалось бы, никаких откровений, а кому-то после «Нелюбви» захотелось обнять своих детей — ну хоть так. Тем не менее подключиться к героям, которые не любят вообще никого и общаются только на повышенных тонах, проблематично.
У Звягинцева были все карты на руках, чтобы сделать «Нелюбовь» своим самым безупречным фильмом, но получился лишь выдающийся фильм в конкурсе 70-го Каннского кинофестиваля
То ли дело в «Аритмии»: добрые тихие герои Яценко и Горбачевой и рады бы поскандалить и разбежаться, но уж очень они любят друг друга, свою безумную работу, весь этот трэш вокруг. Да и Хлебников смотрит на своих героев с таким снисхождением и безусловной любовью, что хватит на все фильмы Звягинцева с головой.
Да, «Аритмия» шероховатая, но во всем, что касается достоверности, Хлебников намного точнее, и в этом, думаю, большая заслуга соавтора Натальи Мещаниновой. Каждый вызов скорой помощи в «Аритмии» — маленькая зарисовка в общей картине современности: старики, матери-одиночки, гопники и снова старики. Иногда смешно, чаще страшно, но всегда очень узнаваемо.
И диагноз, который нам ставит Хлебников, хоть и тоже неутешительный — раздолбайство в последней стадии, — все же кажется более заслуженным, чем обвинения в нарциссизме и лицемерии «Нелюбви». Звягинцев с первых кадров включает по радио Немцова и тревожные новости с Украины, чтобы заодно показать и время действия, и гражданскую позицию главных героев, которые за год проделают путь длиною в жизнь от «Коммерсанта» до Киселева. Но это мужчины, а удел женщин — салон красоты, инстаграм и селфи. Справедливости ради для режиссера это все равносильные симптомы одной смертельной болезни.
Наконец, Хлебников не только диагностирует — он еще и лечит. После премьеры Юрий Сапрыкин назвал «Аритмию» русским «Ла-Ла Лендом», ведь и правда врачи Яценко и Горбачевой поют и танцуют на кухне о том же: мир спасают романтики-безумцы, так что слушай сердце, следуй за своим призванием, а там — хоть шаром покати. Так что если надо выбирать, то я свой голос отдаю «Аритмии».
Выбор: «Аритмия»
Фотографии: обложка, 2, 4 — «ПРОвзгляд», 1, 3 — Sony Pictures
Чтобы прочитать целиком, купите подписку. Она открывает сразу три издания
месяц
год
Подписка предоставлена Redefine.media. Её можно оплатить российской или иностранной картой. Продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.
На связи The Village, это платный журнал. Чтобы читать нас, нужна подписка. Купите её, чтобы мы продолжали рассказывать вам эксклюзивные истории. Это не дороже, чем сходить в барбершоп.
The Village — это журнал о городах и жизни вопреки: про искусство, уличную политику, преодоление, травмы, протесты, панк и смелость оставаться собой. Получайте регулярные дайджесты The Village по событиям в Москве, Петербурге, Тбилиси, Ереване, Белграде, Стамбуле и других городах. Читайте наши репортажи, расследования и эксклюзивные свидетельства. Мир — есть все, что имеет место. Мы остаемся в нем с вами.
