О чем нам говорит спор вокруг текста про музей «Зоя» Спросили антропологов, культуролога и сотрудника музея ГУЛАГа

О чем нам говорит спор вокруг текста про музей «Зоя»

Дискуссия вокруг текста о музее «Зоя» не утихает до сих пор. Поводов поспорить оказалось много: текст The Village — это заказуха (и чья)? Или, стоп, а что, если все это сатира на музей или, может, метаирония? А может ли место, посвященное трагедии, быть не трагичным, а светлым и светским? Можно ли фотографироваться на мемориалах? А как же фотографии на кладбищах и селфи в Аушвице? Где проходят границы допустимого в разговоре о военном времени, можно ли тут о чем-то спорить сегодня? Каким должен быть этот нарратив и почему в России еще нет языка для разговора о народной травме? Спросили антропологов, культуролога, музейного проектировщика и сотрудника Музея ГУЛАГа.


Татьяна Ефремова

Культуролог, специалист по гендеру в советской и постсоветской культуре, докторант Нью-Йоркского университета

Чтобы быть поистине современным в подаче сложной темы памяти войны, важно не только использовать новые технологии и современный дизайн, но и работать с современными исследованиями

Смерть — явление, которое непросто концептуализировать. Практики, помогающие людям справиться с идеей конечности нашей жизни, часто характеризуются определенными культурными и историческими различиями. Например, многие американские кладбища XIX века напоминают скорее парки: они изначально были организованы как места для спокойного отдыха и единения с природой, которое помогает медитативному, созерцательному восприятию действительности и смерти — как неотъемлемой ее части. Порой оставаясь действующими, исторические кладбища и сейчас привлекают туристов и любителей так называемого «грэйвинга» (от англ. grave — «могила», хобби, которое предполагает фотосъемку и эстетизирование старинной кладбищенской архитектуры). Внутри американского культурного контекста посещение исторического кладбища может быть видом досуга: например, в этом году на Хеллоуин на бруклинском кладбище Гринвуд можно было увидеть арт-проект, посвященный Дню Всех Святых, выложить его фото в инстаграм, а потом выпить кофе в кафе неподалеку.

Можно ли представить такое внутри современного российского культурного контекста? Ритуалы, помогающие нам справляться с конечностью, укоренены в православной традиции и выглядят иначе. Отчасти поэтому представить человека на роликах в парке мемориала Зои Космодемьянской кажется кощунством.

Однако острая общественная реакция на материал о музее «Зоя» объясняется не только особенностью видения смерти внутри конкретного культурного контекста. В случае, когда речь идет о насильственной и трагической гибели на войне, нарратив становится особенно сложным. Абсолютно в любой культуре этот нарратив будет связан с идеями травмы и посмертной героизации — полем, в котором память и человеческая эмпатия часто сталкивается с идеологическим и патриотическим дискурсом. Рассказывать такие истории действительно непросто. Внутри западной академической традиции существует такие направления, как trauma studies и memory studies (берущие свое начало в культурной необходимости осмыслить травму Холокоста), которые изучают то, как строятся подобные нарративы и как они могут быть рассказаны.

Конечно, за рубежом мемориалы Холокоста также часто становятся туристическими магнитами и сюжетами для фото в инстаграме. Так документальный фильм «Аустерлиц» Сергея Лозницы в течение полутора часов показывает нам людей, без конца фотографирующих музей на месте концлагеря и обедающих в кафе. Созерцание того, как место памяти становится местом потребления, создает определенный эффект дискомфорта. Пожалуй, еще хуже тональность подобной истории совместима с капитализацией на модном дизайне, никак не связанном с контекстом.

Чтобы быть поистине современным в подаче сложной темы памяти войны, важно не только использовать новые технологии и современный дизайн, но и работать с современными исследованиями, позволяющими осмыслить историю и критически, и с позиции эмпатии.

В руанском музее, посвященном национальной героине Франции Жанне д’Арк, последний зал предлагает посетителям обсудить вопрос, почему Жанна важна для современности, сразу с несколькими учеными: специалистом по военной истории, медиевистом, историком Франции и гендерным исследователем, каждый из которых записали интерактивные мультимедиа-презентации по этой теме.

Может быть, в случае с музеем «Зоя» возможность услышать разные мнения современных ученых о травме, истории войны, практиках меморизации и образах женского тела, помогла бы выстроить нарратив так, чтобы не ранить чувства любой аудитории вне зависимости от того, насколько ей близок современный дизайн.


Алевтина Бородулина

младший научный сотрудник Института этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая, музейный проектировщик

Этот кейс — прямое указание на то, что в обществе есть запрос на работу с памятью и трудным наследием

Можно ли говорить о трагедиях прошлого — в музейных пространствах и в публицистике — так, чтобы оставалось место для светлого будущего и комфортного настоящего? Кажется, материал о музее «Зоя» и реакция на него показали: для этого необходимо, чтобы в обществе был выработан язык для разговора о трудном наследии. К сожалению, эта важная работа по созданию такого языка у нас сейчас искусственно тормозится: то, что может открыться благодаря «Возвращению имен», исследованиям в Сандармохе, работе «Мемориала», — замалчивается и маргинализируется в официальном дискурсе. Остальное — театрализируется: пышные торжества и парады, «патриотическое» кино из разряда «можем повторить», младенцы в военной форме.

Оба этих разнонаправленных вектора — замалчивание и театрализация — тупиковые, и чем дольше нас заставляют сидеть на этих двух разъезжающихся стульях, тем сложнее будет какое-либо движение вперед. В тексте статьи соседствуют «фитнес-батончики» и «кулеш», повешение юной партизанки и улучшение «жилищных условий» в Петрищево; а «дом Кулик, где партизанка лежала измученная последнюю ночь перед казнью» и «памятник на месте, где она была повешена», по словам автора, «визуально объединены между собой белой пешеходной дорожкой». Это два разных семантических ряда: из модной урбанистики настоящего и трагического прошлого — и их смешение читается как культурный оксюморон.

Это режет глаз, похоже на сатиру и ей, кажется, и является; весь этот кейс — прямое указание на то, что в обществе есть запрос на работу с памятью и трудным наследием, и эту работу нам всем предстоит произвести.


Алексей Миллер

Профессор Европейского университета СПб, руководитель Центра изучения культурной памяти и символической политики

Фэшн-фотографу, который там снимает, на все наплевать. Тут дирекция места вырабатывает свои правила игры.

В центре Берлина находится колоссальный мемориал уничтоженным евреям Европы, все его знают. Туристы у этого мемориала ведут себя как туристы: взрослые делают селфи, дети играют в прятки, скачут по камушкам — нормально это или нет? Вопрос открытый. Но это так. А есть мемориал Аушвиц — место, где убивали людей. И специальные программы в Израиле возят туда подростков. Режиссер Лозница даже снял фильм про то, как посетители делают селфи на фоне пространства Аушвиц. 

Тут вот что важно. Есть место, где погибли миллионы людей, и если оно сохранено как мемориал, то поведение, которое осуждает Лозница, заслуживает осуждения. Потому что место задумано как мемориал. С другой стороны, в таких светских местах, как Аушвиц, в которых важным элементом является память о трагедии, нет четких выработанных норм поведения. Вы же не можете «впаять двушечку» Pussy Riot за то, что они сыграли-спели-поскакали в мемориале погибшим евреям? Правила поведения в храме прописаны, и скакать там с гитарой не благословляется, там есть хозяин. А в светских местах эта нормативная база не прописана.

При этом у нас штрафуют за неподобающее поведение при Вечном огне — это строго место памяти, у него не должны быть кафе. И сосиски жарить на вечном огне не положено. При музее же кафе может быть. А фэшн-фотографу, который там снимает, на все наплевать, он бы и в Вечном огне снял, потому что это был бы хайп. Тут дирекция места вырабатывает свои правила игры. При этом кто знал о музее в деревне Петрищево раньше? Зато теперь все знают. И так мы видим, что в светском пространстве все ведут себя немного как блогеры.

Подвиг времен Второй мировой постепенно становится былинным. Общепринятых норм поведения и отношения к нему сейчас уже нет. И не только к памяти о войне. Вот в центре Москвы на Кузнецком Мосту готовится к открытию ресторан в доме, где военная коллегия приговорила десятки тысяч людей к расстрелу (Речь идет о доме Военной коллегии Верховного Суда на улице Никольская, где владелец хотел открыть парфюмерный бутик - Прим ред).


Константин Андреев

Руководитель Образовательного центра Музея истории ГУЛАГа

Часто подростки приходят к выводу, что в мемориальных точках можно вести себя по-разному. Но важно с уважением относиться к месту

Когда в Музее истории ГУЛАГа я общаюсь со школьниками, я люблю задавать вопрос: «Можно ли в нашем музее смеяться?» Школьники затихают, начинают думать. И чаще всего говорят: «Конечно же нет! Ведь музей про смерть, про трагедии, про убийства людей…»

Эта отправная точка для диалога, который позже разворачивается в обсуждение, что такое память. Дальше мы рассуждаем о том, как погибшие хотели бы, чтобы их помнили. Может, они и не хотели, чтобы мы с хмурыми лицами думали о них? Часто подростки приходят к выводу, что в мемориальных точках можно вести себя по-разному. Но важно с уважением относиться к месту, к судьбам людей, драматическим событиям. А как понять — что такое «с уважением»? Проявляется ли это уважение в действиях и поступках? Сам факт такого диалога (пусть в отдельно взятой группе, классе, коллективе) обозначает ценности и принципы отношения к Памяти.

Ситуация вокруг статьи о музее, посвященном Зое Космодемьянской, еще раз показывает, что у нас в стране для разговора о войне, о памяти используют разные языки, не говоря уже о диалектах. И мне кажется, что это происходит из-за отсутствия содержательного диалога в широком смысле этого слова.

Я знаю многих людей, в том числе тех, для кого Зоя Космодемьянская символ с детства. Для них фраза статьи «Сейчас в „Зое“ функционирует только одна обзорная экскурсия» личное оскорбление. Их можно понять, и их понять необходимо. 

Диалог между разными людьми должен быть современен, он должен быть построен на принципах взаимоуважения. Текст The Village, я уверен, также будет важным звеном в попытке не только организовать диалог о самом тексте и современной архитектуре, но и о том, как по-разному и почему люди относятся к теме войны, какие разные существуют нарративы в преподнесении исторических событий.


Илья Утехин

Профессор факультета антропологии Европейского университета в СПб

Памятники всегда выполняют функцию облагораживания окружающего пространства, на их фоне фотографироваться естественно.

Тема памяти — больная тема не столько для людей, сколько для патриотической пропаганды, которую координирует РВИО. Трагические события нашей истории, к которым относится и война, и героизм советского народа, и колоссальные жертвы, которые он принес, освещать обязательно надо. Но по-хорошему надо бы освещать более широкий исторический контекст: тот социальный строй, который относился к людям как к рабскому ресурсу для поддержания любой ценой советской власти. Только такую историю было бы сложно использовать в качестве духоподъемного мифа, поэтому РВИО и усердствует на почве сакрализации советского подхода к истории войны, а любые попытки озвучить более целостную и взвешенную картину подвергает остракизму. Пропаганда отсекает неудобное, оставляет только трагический сюжет.

Сам по себе новый музей в подмосковной деревне, конечно, явление отрадное, очаг современной цивилизации. Памятники всегда выполняют функцию облагораживания окружающего пространства, на их фоне фотографироваться естественно. Посмотрите свадебные фото — они почти всегда на фоне памятников, связанных с местной историей. В этом нет ничего плохого.

Музейное сообщество, впрочем, обратило внимание на то, что и архитектура, и экспозиционные решения беззастенчиво скопированы с зарубежных образцов: архитектура — один из проектов Дэвида Чипперфилда, а фрагменты экспозиции — Музей Второй мировой войны в Новом Орлеане.

Ну, поставим их дизайнерские достижения нам на службу!


Share
скопировать ссылку

Новое и лучшее

Как вернувшиеся с войны собирают ОПГ

«Выживи, зайка»

Что думает о войне девушка, которая сосет чупа-чупс в рекламе «ЧВК Вагнера» на Pornhub?

Путина — в Гаагу. Лев Левченко — о том, что значит решение Международного уголовного суда арестовать президента России

Строители из России едут на заработки в оккупацию — в разрушенный Мариуполь. Что у них в голове?

Первая полоса

«Когда отец умер, стало грустнее некуда». Как мигранты из СНГ тоже едут в оккупированный Мариуполь
«Когда отец умер, стало грустнее некуда». Как мигранты из СНГ тоже едут в оккупированный Мариуполь И, обманутые, возвращаются ни с чем
«Когда отец умер, стало грустнее некуда». Как мигранты из СНГ тоже едут в оккупированный Мариуполь

«Когда отец умер, стало грустнее некуда». Как мигранты из СНГ тоже едут в оккупированный Мариуполь
И, обманутые, возвращаются ни с чем

Как косить?

И какие инструменты для этого есть

Как косить?
И какие инструменты для этого есть

«Выживи, зайка»

«Выживи, зайка»Девушка оставила послания на стене в Мариуполе. Их нашел строитель в оккупации спустя год. Смотрите

«Выживи, зайка»

«Выживи, зайка» Девушка оставила послания на стене в Мариуполе. Их нашел строитель в оккупации спустя год. Смотрите

Антивоенные граффитисты — о том, как совесть преобладает над страхом, и ночных столкновениях с полицией
Антивоенные граффитисты — о том, как совесть преобладает над страхом, и ночных столкновениях с полицией «Бездействие — это не выход»
Антивоенные граффитисты — о том, как совесть преобладает над страхом, и ночных столкновениях с полицией

Антивоенные граффитисты — о том, как совесть преобладает над страхом, и ночных столкновениях с полицией
«Бездействие — это не выход»

Строители из России едут на заработки в оккупацию — в разрушенный Мариуполь. Что у них в голове?
Строители из России едут на заработки в оккупацию — в разрушенный Мариуполь. Что у них в голове? Собрали рассказы этих людей
Строители из России едут на заработки в оккупацию — в разрушенный Мариуполь. Что у них в голове?

Строители из России едут на заработки в оккупацию — в разрушенный Мариуполь. Что у них в голове?
Собрали рассказы этих людей

Почему в «Открытое пространство» постоянно приходят силовики?
Почему в «Открытое пространство» постоянно приходят силовики? «Место силы» активистов
Почему в «Открытое пространство» постоянно приходят силовики?

Почему в «Открытое пространство» постоянно приходят силовики?
«Место силы» активистов

Как в России чинят электронику и бытовую технику после введения санкций?
Как в России чинят электронику и бытовую технику после введения санкций? «Все тогда, закрываемся, идем по домам, больше не будем работать в сервисе»
Как в России чинят электронику и бытовую технику после введения санкций?

Как в России чинят электронику и бытовую технику после введения санкций?
«Все тогда, закрываемся, идем по домам, больше не будем работать в сервисе»

Большой разговор с Эдуардом Лукояновым

Большой разговор с Эдуардом Лукояновым«Блэк-метал — это про безграничную свободу, но не за счет другого, как в мамлеевщине, а за счет себя»

Большой разговор с Эдуардом Лукояновым

Большой разговор с Эдуардом Лукояновым «Блэк-метал — это про безграничную свободу, но не за счет другого, как в мамлеевщине, а за счет себя»

Репортаж Роберта Гараева из стамбульского клуба Mecra
Репортаж Роберта Гараева из стамбульского клуба Mecra Квир-техно, Шакира и отношение к наготе
Репортаж Роберта Гараева из стамбульского клуба Mecra

Репортаж Роберта Гараева из стамбульского клуба Mecra
Квир-техно, Шакира и отношение к наготе

Где позавтракать в Стамбуле: 8 необычных локаций
Где позавтракать в Стамбуле: 8 необычных локаций Антикварное кафе, лучшие в городе панкейки, круассаны, яйца бенедикт и сырники
Где позавтракать в Стамбуле: 8 необычных локаций

Где позавтракать в Стамбуле: 8 необычных локаций
Антикварное кафе, лучшие в городе панкейки, круассаны, яйца бенедикт и сырники

Четыре истории о том, как поддерживать отношения на расстоянии во время войны
Четыре истории о том, как поддерживать отношения на расстоянии во время войны Ежедневные созвоны, совместные просмотры кино, сюрпризы в онлайн-магазинах
Четыре истории о том, как поддерживать отношения на расстоянии во время войны

Четыре истории о том, как поддерживать отношения на расстоянии во время войны
Ежедневные созвоны, совместные просмотры кино, сюрпризы в онлайн-магазинах

В России появляются памятники участникам вторжения в Украину
В России появляются памятники участникам вторжения в Украину «Памятниками и прочим официозом чиновники пытаются заполнить вакуум»
В России появляются памятники участникам вторжения в Украину

В России появляются памятники участникам вторжения в Украину
«Памятниками и прочим официозом чиновники пытаются заполнить вакуум»

«Внутри меня сияла электрическая петля»: Как раковая опухоль заставляет задуматься о кризисе заботы

«Внутри меня сияла электрическая петля»: Как раковая опухоль заставляет задуматься о кризисе заботыБольшое эссе Виктора Вилисова

«Внутри меня сияла электрическая петля»: Как раковая опухоль заставляет задуматься о кризисе заботы

«Внутри меня сияла электрическая петля»: Как раковая опухоль заставляет задуматься о кризисе заботы Большое эссе Виктора Вилисова

Синекдоха Монток — о новом альбоме, войне и травме

Синекдоха Монток — о новом альбоме, войне и травме«Я обречен делать Пьеро-кор»

Синекдоха Монток — о новом альбоме, войне и травме

Синекдоха Монток — о новом альбоме, войне и травме «Я обречен делать Пьеро-кор»

Что говорят коллеги об обвиненном в шпионаже журналисте WSJ Эване Гершковиче?
Что говорят коллеги об обвиненном в шпионаже журналисте WSJ Эване Гершковиче? «Честный, добрый и храбрый»
Что говорят коллеги об обвиненном в шпионаже журналисте WSJ Эване Гершковиче?

Что говорят коллеги об обвиненном в шпионаже журналисте WSJ Эване Гершковиче?
«Честный, добрый и храбрый»

Интервью с фронтменом HMLTD — группы, которая должна была выступить на «Боли» в 2022 :'(

Интервью с фронтменом HMLTD — группы, которая должна была выступить на «Боли» в 2022 :'(«Настоящее искусство существует на границе с безвкусицей и дерьмом, как фильмы Феллини»

Интервью с фронтменом HMLTD — группы, которая должна была выступить на «Боли» в 2022 :'(

Интервью с фронтменом HMLTD — группы, которая должна была выступить на «Боли» в 2022 :'( «Настоящее искусство существует на границе с безвкусицей и дерьмом, как фильмы Феллини»

Алиса Таёжная — о главном фестивале документального кино с острой политической позицией
Алиса Таёжная — о главном фестивале документального кино с острой политической позицией Протесты в Ираке, ультраправые в Польше и жизнь после сиюминутной славы
Алиса Таёжная — о главном фестивале документального кино с острой политической позицией

Алиса Таёжная — о главном фестивале документального кино с острой политической позицией
Протесты в Ираке, ультраправые в Польше и жизнь после сиюминутной славы

«90-е были окном возможностей, из которого не просто сквозняк — шторм фигачил»
«90-е были окном возможностей, из которого не просто сквозняк — шторм фигачил» Феликс Бондарев (RSAC), МС Сенечка и другие — о съемках в «Марше утренней зари» Романа Качанова
«90-е были окном возможностей, из которого не просто сквозняк — шторм фигачил»

«90-е были окном возможностей, из которого не просто сквозняк — шторм фигачил»
Феликс Бондарев (RSAC), МС Сенечка и другие — о съемках в «Марше утренней зари» Романа Качанова

Как вернувшиеся с войны собирают ОПГ

Как вернувшиеся с войны собирают ОПГВот пример «афганцев». Это четвертая часть цикла о преступности после войн

Как вернувшиеся с войны собирают ОПГ

Как вернувшиеся с войны собирают ОПГ
Вот пример «афганцев». Это четвертая часть цикла о преступности после войн

За что ВШЭ увольняет преподавателей, которые выступают против войны?
За что ВШЭ увольняет преподавателей, которые выступают против войны? Сквернословие, прогулы и аморальные поступки
За что ВШЭ увольняет преподавателей, которые выступают против войны?

За что ВШЭ увольняет преподавателей, которые выступают против войны?
Сквернословие, прогулы и аморальные поступки

Последним расстрелянным человеком в России был маньяк. Его звали Фишер, и о нем сняли сериал
Последним расстрелянным человеком в России был маньяк. Его звали Фишер, и о нем сняли сериал День прошел, число сменилось, нихуя не изменилось
Последним расстрелянным человеком в России был маньяк. Его звали Фишер, и о нем сняли сериал

Последним расстрелянным человеком в России был маньяк. Его звали Фишер, и о нем сняли сериал
День прошел, число сменилось, нихуя не изменилось

Каким был эмигрантский Париж 100 лет назад?
Каким был эмигрантский Париж 100 лет назад? Рассказываем вместе с проектом «После России»
Каким был эмигрантский Париж 100 лет назад?

Каким был эмигрантский Париж 100 лет назад?
Рассказываем вместе с проектом «После России»

Похищенное детство и национальный реваншизм: Пересматриваем «Акиру» 35 лет спустя

Похищенное детство и национальный реваншизм: Пересматриваем «Акиру» 35 лет спустяЗаключительный выпуск пацифистских аниме-рекомендаций от Петра Полещука

Похищенное детство и национальный реваншизм: Пересматриваем «Акиру» 35 лет спустя

Похищенное детство и национальный реваншизм: Пересматриваем «Акиру» 35 лет спустя
Заключительный выпуск пацифистских аниме-рекомендаций от Петра Полещука

Что делать при панической атаке: Как поддержать себя и другого
Что делать при панической атаке: Как поддержать себя и другого Подробная инструкция психолога Анны Шипициной
Что делать при панической атаке: Как поддержать себя и другого

Что делать при панической атаке: Как поддержать себя и другого
Подробная инструкция психолога Анны Шипициной

История взлета и падения Hydra

История взлета и падения HydraИ что происходит с наркоторговлей в даркнете сейчас

История взлета и падения Hydra

История взлета и падения Hydra
И что происходит с наркоторговлей в даркнете сейчас

Как художница Дарья Винокурова возвращает забытое культурное наследие Яузы?
Как художница Дарья Винокурова возвращает забытое культурное наследие Яузы? «Это река интроверт, но если вглядеться, можно увидеть ее особый характер»
Как художница Дарья Винокурова возвращает забытое культурное наследие Яузы?

Как художница Дарья Винокурова возвращает забытое культурное наследие Яузы?
«Это река интроверт, но если вглядеться, можно увидеть ее особый характер»

«Шершни»: Хитовый сериал в духе «Остаться в живых» и «Повелителя мух»
«Шершни»: Хитовый сериал в духе «Остаться в живых» и «Повелителя мух» Рецензия Ивана Афанасьева
«Шершни»: Хитовый сериал в духе «Остаться в живых» и «Повелителя мух»

«Шершни»: Хитовый сериал в духе «Остаться в живых» и «Повелителя мух»
Рецензия Ивана Афанасьева

Ищем представителей рабочего класса в российской музыке (результаты так себе)
Ищем представителей рабочего класса в российской музыке (результаты так себе) Большой текст про группу Sleaford Mods. Часть 2
Ищем представителей рабочего класса в российской музыке (результаты так себе)

Ищем представителей рабочего класса в российской музыке (результаты так себе)
Большой текст про группу Sleaford Mods. Часть 2

«Малые дети любят Кахети»: Гид по натуральным грузинским винодельням
«Малые дети любят Кахети»: Гид по натуральным грузинским винодельням Ori Marani, Lapati Wines, Tevza и другие производители, за которыми стоит следить
«Малые дети любят Кахети»: Гид по натуральным грузинским винодельням

«Малые дети любят Кахети»: Гид по натуральным грузинским винодельням
Ori Marani, Lapati Wines, Tevza и другие производители, за которыми стоит следить

«Мальчик из хорошей семьи»

«Мальчик из хорошей семьи»Как Борис Пиотровский должен был стать новым Капковым в Петербурге, но прицепил на лацкан Z

«Мальчик из хорошей семьи»

«Мальчик из хорошей семьи» Как Борис Пиотровский должен был стать новым Капковым в Петербурге, но прицепил на лацкан Z

Мерч российских благотворительных фондов и НКО
Мерч российских благотворительных фондов и НКО Покупаем, помогая
Мерч российских благотворительных фондов и НКО

Мерч российских благотворительных фондов и НКО
Покупаем, помогая

Большое интервью с композитором Сергеем Невским
Большое интервью с композитором Сергеем Невским Почему важно слушать музыку тех, кто остался?
Большое интервью с композитором Сергеем Невским

Большое интервью с композитором Сергеем Невским
Почему важно слушать музыку тех, кто остался?

«Остров Джованни» — мультик про оккупацию Курильских островов
«Остров Джованни» — мультик про оккупацию Курильских островов Продолжаем серию пацифистских аниме-рекомендаций от Петра Полещука
«Остров Джованни» — мультик про оккупацию Курильских островов

«Остров Джованни» — мультик про оккупацию Курильских островов
Продолжаем серию пацифистских аниме-рекомендаций от Петра Полещука

«Отец хватался за ружье и грозился всех перестрелять» История Виктора Иванова, рассказанная его дочерью

«Отец хватался за ружье и грозился всех перестрелять» История Виктора Иванова, рассказанная его дочерью Это цикл о преступности после войны. Третья часть

«Отец хватался за ружье и грозился всех перестрелять» История Виктора Иванова, рассказанная его дочерью

«Отец хватался за ружье и грозился всех перестрелять» История Виктора Иванова, рассказанная его дочерью
Это цикл о преступности после войны. Третья часть

«Счастливчик Хэнк» — сериал о преподавателе литературы в творческом и духовном кризисе. В главной роли — Боб Оденкёрк
«Счастливчик Хэнк» — сериал о преподавателе литературы в творческом и духовном кризисе. В главной роли — Боб Оденкёрк Рецензия Ивана Афанасьева
«Счастливчик Хэнк» — сериал о преподавателе литературы в творческом и духовном кризисе. В главной роли — Боб Оденкёрк

«Счастливчик Хэнк» — сериал о преподавателе литературы в творческом и духовном кризисе. В главной роли — Боб Оденкёрк
Рецензия Ивана Афанасьева

Как выживает независимый книжный бизнес?
Как выживает независимый книжный бизнес? Рассказывают Сурков («Циолковский»), Куприянов («Фаланстер»), Пархоменко и другие
Как выживает независимый книжный бизнес?

Как выживает независимый книжный бизнес?
Рассказывают Сурков («Циолковский»), Куприянов («Фаланстер»), Пархоменко и другие

«Пять лет мучений». История Владимира Федоркова, который убивал на «Афгане» и в мирной жизни

«Пять лет мучений». История Владимира Федоркова, который убивал на «Афгане» и в мирной жизниЭто цикл о преступности после войны. Вторая часть

«Пять лет мучений». История Владимира Федоркова, который убивал на «Афгане» и в мирной жизни

«Пять лет мучений». История Владимира Федоркова, который убивал на «Афгане» и в мирной жизни
Это цикл о преступности после войны. Вторая часть

Альбому «Meteora» Linkin Park 20 лет. Почему он до сих пор в наших сердцах?
Альбому «Meteora» Linkin Park 20 лет. Почему он до сих пор в наших сердцах? Николай Овчинников — о главной пластинке нулевых
Альбому «Meteora» Linkin Park 20 лет. Почему он до сих пор в наших сердцах?

Альбому «Meteora» Linkin Park 20 лет. Почему он до сих пор в наших сердцах?
Николай Овчинников — о главной пластинке нулевых

Где пить кофе в Белграде
Где пить кофе в Белграде Главные спешелти-споты, где можно найти V60, кемекс, пуровер и дрип-кофе
Где пить кофе в Белграде

Где пить кофе в Белграде
Главные спешелти-споты, где можно найти V60, кемекс, пуровер и дрип-кофе

Я голосую против всех: Почему Sleaford Mods — важнейшая британская группа последних десяти лет?
Я голосую против всех: Почему Sleaford Mods — важнейшая британская группа последних десяти лет? Большой текст к выходу нового альбома. Часть 1.
Я голосую против всех: Почему Sleaford Mods — важнейшая британская группа последних десяти лет?

Я голосую против всех: Почему Sleaford Mods — важнейшая британская группа последних десяти лет?
Большой текст к выходу нового альбома. Часть 1.

«Самый скандальный поэт Ленинграда»

«Самый скандальный поэт Ленинграда»Две девушки заявляют, что Евгений Мякишев применял к ним насилие и избивал. Записали их рассказы

«Самый скандальный поэт Ленинграда»

«Самый скандальный поэт Ленинграда» Две девушки заявляют, что Евгений Мякишев применял к ним насилие и избивал. Записали их рассказы

История Петра Рочева: Афган, телевизор на берегу Печоры и мгновенная смерть в Украине

История Петра Рочева: Афган, телевизор на берегу Печоры и мгновенная смерть в УкраинеЭто цикл о преступности после войны. Первая часть

История Петра Рочева: Афган, телевизор на берегу Печоры и мгновенная смерть в Украине

История Петра Рочева: Афган, телевизор на берегу Печоры и мгновенная смерть в Украине
Это цикл о преступности после войны. Первая часть

Чем занять руки в Тбилиси: Мастер-классы, курсы и студии
Чем занять руки в Тбилиси: Мастер-классы, курсы и студии Лепим горшки и шьем
Чем занять руки в Тбилиси: Мастер-классы, курсы и студии

Чем занять руки в Тбилиси: Мастер-классы, курсы и студии
Лепим горшки и шьем

«Айта»: Бескомпромиссный детективный триллер о мести и правосудии, снятый в Якутии
«Айта»: Бескомпромиссный детективный триллер о мести и правосудии, снятый в Якутии Что такое российское правосудие и существует ли оно вообще?
«Айта»: Бескомпромиссный детективный триллер о мести и правосудии, снятый в Якутии

«Айта»: Бескомпромиссный детективный триллер о мести и правосудии, снятый в Якутии
Что такое российское правосудие и существует ли оно вообще?

История фортепианных дуэтов от Листа до Лэнга
История фортепианных дуэтов от Листа до Лэнга К большому концерту Sound Up в Москве
История фортепианных дуэтов от Листа до Лэнга

История фортепианных дуэтов от Листа до Лэнга
К большому концерту Sound Up в Москве

Как убивали российский театр
Как убивали российский театр Почему гостеатры сотрудничают с силовиками? Остались ли в России независимые проекты?
Как убивали российский театр

Как убивали российский театр
Почему гостеатры сотрудничают с силовиками? Остались ли в России независимые проекты?

От баклавы до дондурмы и тулумбы: 13 главных турецких сладостей
От баклавы до дондурмы и тулумбы: 13 главных турецких сладостей И где их попробовать в Стамбуле
От баклавы до дондурмы и тулумбы: 13 главных турецких сладостей

От баклавы до дондурмы и тулумбы: 13 главных турецких сладостей
И где их попробовать в Стамбуле

Как две российские режиссерки сняли фильм в кенийской тюрьме
Как две российские режиссерки сняли фильм в кенийской тюрьме А затем представили его на Берлинале
Как две российские режиссерки сняли фильм в кенийской тюрьме

Как две российские режиссерки сняли фильм в кенийской тюрьме
А затем представили его на Берлинале

Группа Ubel — дарквейв-дуэт брата и сестры из Новосибирска

Группа Ubel — дарквейв-дуэт брата и сестры из НовосибирскаОб альбоме «Лидокаин», трибьюте «Аквариуму» и выступлении перед Киркоровым

Группа Ubel — дарквейв-дуэт брата и сестры из Новосибирска

Группа Ubel — дарквейв-дуэт брата и сестры из Новосибирска
Об альбоме «Лидокаин», трибьюте «Аквариуму» и выступлении перед Киркоровым

Новые (и не очень) капиталисты: Кому достались активы ушедших из России компаний
Новые (и не очень) капиталисты: Кому достались активы ушедших из России компаний Миллиардеры, местные менеджеры, держатели франшиз
Новые (и не очень) капиталисты: Кому достались активы ушедших из России компаний

Новые (и не очень) капиталисты: Кому достались активы ушедших из России компаний
Миллиардеры, местные менеджеры, держатели франшиз

2023-й только начался, но уже ставит рекорд по доносам. Собрали 7 таких историй
2023-й только начался, но уже ставит рекорд по доносам. Собрали 7 таких историй Молитвы, посты в соцсетях, карикатуры
2023-й только начался, но уже ставит рекорд по доносам. Собрали 7 таких историй

2023-й только начался, но уже ставит рекорд по доносам. Собрали 7 таких историй
Молитвы, посты в соцсетях, карикатуры

Деколонизация в технике коллажа

Деколонизация в технике коллажаАртур Гранд — о методе Сергея Параджанова

Деколонизация в технике коллажа

Деколонизация в технике коллажа
Артур Гранд — о методе Сергея Параджанова

Террористический пафос и классовый гнев: Что мы не знаем о The Stone Roses?
Террористический пафос и классовый гнев: Что мы не знаем о The Stone Roses? Полная история группы от Петра Полещука. Часть 2
Террористический пафос и классовый гнев: Что мы не знаем о The Stone Roses?

Террористический пафос и классовый гнев: Что мы не знаем о The Stone Roses?
Полная история группы от Петра Полещука. Часть 2

«Тайная история трусов» и еще 6 книг о прошлом с необычного ракурса
«Тайная история трусов» и еще 6 книг о прошлом с необычного ракурса История жопы, водки и соли
«Тайная история трусов» и еще 6 книг о прошлом с необычного ракурса

«Тайная история трусов» и еще 6 книг о прошлом с необычного ракурса
История жопы, водки и соли

В натисках бури. Украинская поэзия до и во время войны

В натисках бури. Украинская поэзия до и во время войныАвторский обзор Анны Аксеновой на The Village

В натисках бури. Украинская поэзия до и во время войны

В натисках бури. Украинская поэзия до и во время войны
Авторский обзор Анны Аксеновой на The Village

«Я наконец-то свободный человек»: История Олеси Кривцовой, которая сбежала от преследований в Литву
«Я наконец-то свободный человек»: История Олеси Кривцовой, которая сбежала от преследований в Литву МВД уже объявило в розыск архангельскую студентку
«Я наконец-то свободный человек»: История Олеси Кривцовой, которая сбежала от преследований в Литву

«Я наконец-то свободный человек»: История Олеси Кривцовой, которая сбежала от преследований в Литву
МВД уже объявило в розыск архангельскую студентку

Жонглирование фактами, схематизм и медведи: Из чего сделаны фильмы про «ЧВК Вагнер»?
Жонглирование фактами, схематизм и медведи: Из чего сделаны фильмы про «ЧВК Вагнер»? Разбираемся, как устроена частная пропаганда войны
Жонглирование фактами, схематизм и медведи: Из чего сделаны фильмы про «ЧВК Вагнер»?

Жонглирование фактами, схематизм и медведи: Из чего сделаны фильмы про «ЧВК Вагнер»?
Разбираемся, как устроена частная пропаганда войны

«Могила светлячков» — классика студии Ghibli
«Могила светлячков» — классика студии Ghibli «Война начинается со смерти и смертью заканчивается»
«Могила светлячков» — классика студии Ghibli

«Могила светлячков» — классика студии Ghibli
«Война начинается со смерти и смертью заканчивается»

«Годы» — сериал 2019 года, в котором Россия вторгается в Украину, а США начинает ядерную войну с Китаем
«Годы» — сериал 2019 года, в котором Россия вторгается в Украину, а США начинает ядерную войну с Китаем Мы пересмотрели его и рассказываем, как политическая сатира автора «Это грех» смотрится в 2023 году
«Годы» — сериал 2019 года, в котором Россия вторгается в Украину, а США начинает ядерную войну с Китаем

«Годы» — сериал 2019 года, в котором Россия вторгается в Украину, а США начинает ядерную войну с Китаем
Мы пересмотрели его и рассказываем, как политическая сатира автора «Это грех» смотрится в 2023 году

Путина — в Гаагу. Лев Левченко — о том, что значит решение Международного уголовного суда арестовать президента России
Путина — в Гаагу. Лев Левченко — о том, что значит решение Международного уголовного суда арестовать президента России Президенту выдали ордер на арест
Путина — в Гаагу. Лев Левченко — о том, что значит решение Международного уголовного суда арестовать президента России

Путина — в Гаагу. Лев Левченко — о том, что значит решение Международного уголовного суда арестовать президента России
Президенту выдали ордер на арест