Журнал Monocle называет креативного директора агентства United Minds Пауля Алакорна самым влиятельным социальным исследователем в Швеции. Алакорн занимается оценкой городов, изучает потребности населения и сравнивает мегаполисы разных стран. Совместно с Metro International он разработал глобальный доклад Metropolitan Report — о том, как города формируют образ жизни и ценности людей. В выборку из 50 исследуемых мегаполисов попала Москва. 

 

 

— Главная задача исследования Metropolitan Report — выяснить, как города влияют на людей. Удалось узнать что-то любопытное? Почему городскому жителю так важно изучать самого себя, что-то про себя понимать? 

— Люди в городах в большей степени индивидуалисты, чем люди, живущие в деревнях. И так происходит, пожалуй, в каждой точке земли. Причина этому — богатства, сосредоточенные в городах, помогающие странам развиваться по их собственному пути. Не стоит забывать, что отношения между людьми в городах отличаются от тех, что царят в маленьких населённых пунктах. Общение людей в сельской местности гармонично вписывается в их образ жизни; большинство социологов использует такие термины, как «община» и «общество». Отношения в деревне крайне органичные — люди знают буквально все социальные роли каждого члена «общности»: я знаю, чем ты занимаешься, и так далее. В городе порядок отношений меняется на потребительские. Они более поверхностные и хрупкие, но в то же время это даёт тебе право выбирать, с кем дружить, а с кем нет и, следовательно, как себя преподносить. Такая возможность недоступна жителю деревеньки, где твоё «Я» во многом определяется людьми вокруг. 

Во время нашего исследования мы обнаружили интересную закономерность: важнейшим фактором, влияющим на выбор города при переезде, является близость места работы от предполагаемого дома. А точнее, количество времени, которое нужно потратить на этот путь. Для людей это самое важное — важнее даже площади квартиры или её планировки. Поэтому, на мой взгляд, мы должны пересмотреть определение «жилище». Если раньше мы подразумевали под этим то, что находилось между дверей и стен, то теперь это понятие стало обозначать пространство снаружи. Это связано с тем, что стоимость земли в привлекательных городах возросла многократно и у нас больше нет денег жить на широкую ногу. Люди стали задумываться, как перестроить квартиру, чтобы она занимала меньше места, но оставалась при этом уютной. Возможно, нам не нужна просторная кухня — мы даже готовы делить её с парой соседей, чтобы сократить свои расходы. Не знаю, как у вас, ребята, но с появлением ребёнка у меня возникла необходимость готовить. До этого на кухне я появлялся не больше двух раз за две недели. Всё остальное время я завтракал, обедал и ужинал вне дома. Такой образ жизни мы наблюдаем повсеместно. Рестораны заменяют нам и кухню, и гостиную в одно и то же время. Те, что у нас дома, недостаточно большие, поэтому встречи с друзьями всё чаще перетекают в кафе. Создаётся ситуация, когда всё, что наполняло наш дом, переместилось в городское пространство.

 

 

В городских кварталах всегда должен висеть радужный флаг, хотя бы потому, что члены креативного класса нередко относятся к ЛГБТ-сообществу или просто отстаивают их права. И это не потому, что им нравится находиться в их обществе, но, когда ты открываешься для новых людей, ты вместе с тем открываешься и для новых идей, а идеи — это то, что ищут творческие люди. Поэтому часто вся творческая активность концентрируется именно в этих кругах. И, возможно, если бы я переезжал, я бы погуглил, где в этом городе живут геи, и нашёл бы квартиру поблизости, потому что там я смог бы расслабиться и быть тем, кто я есть на самом деле.

Неприятие иностранцев тормозит развитие Шанхая или, например, Токио: туда намного труднее переехать, чем, скажем, в тот же Нью-Йорк

 

— Вы были в Москве когда-нибудь? 

— Нет, я не был, но очень хотел бы. Поэтому мне сложно представить, что, например, отличает москвичей от жителей Стокгольма. Из материалов исследования понятна одна вещь — ксенофобия, ну или, если помягче, подозрительность по отношению к иностранцам, в Москве чуть более частое явление, чем, скажем, в Западной Европе. Это, на мой взгляд, может затормозить развитие Москвы, потому что одно из самых главных условий, чтобы стать ведущим городом в будущем, — открытость новым людям. В контексте мирового сообщества это довольно важно. С той же проблемой сталкивается Азия. Неприятие иностранцев очень тормозит развитие Шанхая или, например, Токио: туда намного труднее переехать, чем, скажем, в тот же Нью-Йорк. Та открытость, которую вы найдёте в Нью-Йорке, играет решающую роль в привлечении талантов со всего света и, следовательно, в развитии города.

Ещё одно различие — и в этом Москва очень схожа с азиатскими городами — особое внимание к внешнему виду, особенно у женщин. На протяжении всего исследования москвички тратили больше всего времени на макияж по утрам, чем жительницы каких-либо других стран. Это довольно интересно, учитывая, что такое поведение скорее присуще обитателям южных стран, которые вынуждены всё время поправлять макияж из-за жары. 

— В исследовании вы отталкиваетесь от кризиса 2008 года — он определяет наше время больше, чем любое другое явление. Какое воздействие он оказал на города — кому помог, а кого сильно затормозил в развитии? 

— Если мы посмотрим на мир в целом, безработица и крах мировой экономики были самыми ужасными кошмарами жителей городов последние четыре года. В 2008 году крупный инвестиционный банк «Леман Бразерс» стал банкротом и обрёк весь мир на катастрофу, последствия которой мы наблюдаем и сегодня. Крах экономики был чем-то, чего очень боялись, но не могли поверить. В 2008-м люди осознали, что являются «городскими жителями». Впервые в истории больше половины населения Земли стало жить в городах, и это, конечно, очень важный момент для человечества. Города, как я уже говорил ранее, влияют на наши ценности, они определяют нашу экономику. Если мы собираемся решать глобальные климатические проблемы, то единственный выход — это города. Городской житель вредит природе в меньшей степени, нежели тот, что обитает за городом. Хотя бы потому, что человек, живущий вне города, очень зависит от автомобиля. А машины выбрасывают в атмосферу углекислый газ. Но и сама площадь, требующаяся человеку для существования за городом, в разы больше. Это неэффективно, природа будет благодарна, если мы все будем обитать в городах. Образ жизни человека меняется, и мы наблюдаем это уже сегодня. Для этого нельзя найти лучшего времени, потому что именно сейчас мы нуждаемся в спасении своей планеты. И города — это отличный шаг к этому.

 

 

— На основе собранных данных вы подготовили для каждого мегаполиса карту городских проблем. Оказалось, что война, экологические проблемы и терроризм волнуют Москву и ее жителей сильнее голода, безработицы, отсутствия демократии и потери личностной целостности. О чём это говорит и как характеризует современного горожанина?

— Городской житель боится этих явлений больше всего. Хотя, конечно, всё зависит от региона. К примеру, в Бразилии и других странах Латинской Америки, в таких городах, как Сантьяго и Мехико, люди боятся роста преступности. И это их главный страх, потому что так сложилось исторически. Похищения и ограбления случаются там очень часто. Я был в Боготе и Сан-Паулу в прошлом году. Мы там не могли и шага ступить без охраны. В бедных кварталах очень легко обокрасть или припугнуть туристов. Постоянные слухи и новые ограбления только усиливают страх людей. Какое-то время в Москве таким страхом были война и теракты. Я думаю, это связано с тем, что Россия была вовлечена во многие военные конфликты — в Чечне, в Южной Осетии. В самом городе происходили теракты. Это тоже накладывает свой отпечаток на людей. 

Общими фобиями для большинства людей за последнее десятилетие всё же стали крах экономики и безработица.

— Москва — это такой русский Нью-Йорк. Всё, что происходит, — происходит здесь. Экономика срослась с государством, штаб-квартиры большинства крупных компаний здесь, финансы здесь — бизнес просто обязан присутствовать там, где сидят чиновники. Сюда же едут работать со всех концов страны. Как децентрализовать Москву, направив внимание жителей на другие города России?

— Мы находимся в схожих ситуациях. Как любят говорить политики, у нас есть такие амбиции. Но Москва, как и Стокгольм, требует достаточного самообладания. Нужно быть сильным и работоспособным, чтобы чувствовать себя в этих городах как рыба в воде. Возможно, на это влияет то, как устроены другие российские города. Если жизнь в Новосибирске тебе в тягость, то ты переезжаешь в Москву, потому что там сосредоточены всевозможные клубы, рестораны, художественные галереи — словом, всё, что только пожелаешь и чего не найдёшь в родном городе. Поэтому задача таких городов, как Новосибирск, — инвестировать в культуру и другие институции, способные привлечь креативный класс, за которым уже последует бизнес.

  

 

— Сложно строить в центре исторических городов. Инвесторы предпочитают уходить за его пределы, что, в свою очередь, стимулирует жителей переезжать на периферию. Следствие этого процесса — парализованность и опустошение центра. Такая урбанистическая драма характерна не только для России. Как вернуть ему активность?

— Возьмём Париж, это великолепный пример города, в котором новые здания замкнулись сами в себе. Вот у вас есть небоскрёб, и вы ничего с ним не поделаете, потому что практически весь новый центр Парижа был построен в одно и то же время. Это проблема многих городов, которая сдерживает их дальнейшее развитие. В Стокгольме используют такую стратегию — они позволяют взрыву урбанизации достичь ближайших городских окраин. Они делают из города плотное, но разнообразное полотно, позволяя себе не зацикливаться только на «центральном ядре». И мне кажется, что дело должно обстоять так же в таких исторических городах, как Москва. Я не знаю, пытаются ли у вас делать что-то подобное, но в Стокгольме это происходит довольно часто.

Но бывают и проблемы. К примеру, когда мы пытаемся развить граничащие с центром районы, некоторые жители говорят: «Не здесь, только не в моём дворе. Вы, конечно, можете строить, и мы хотим, чтобы вы что-то делали, но только не тут». И это довольно серьёзная проблема для Стокгольма, потому что нам нужно построить огромное количество жилых домов. 35 тысяч человек переезжают в Стокгольм каждый год, и политики советуют нам построить 140 тысяч новых домов до 2030 года. И если мы захотим достичь этого, нам действительно придётся строить намного больше жилья, чем мы делаем сегодня. Иначе получится, что люди будут переезжать в Стокгольм, а тут просто не будет свободных квартир. Именно этого не понимают люди, которые жалуются на нас сейчас. Они просто не думают о том, где будут жить их дети. Поэтому с их стороны это выглядит весьма эгоистично.

 

 

Вокруг Стокгольма много лесов. Когда вы прилетаете сюда на самолёте, вы можете заметить, что сам город у нас не такой зелёный. Но люди не хотят жить в лесу, они хотят жить в городе.

— Почему?

— Потому что им хочется вести городской образ жизни.

— Бросьте, у нас есть интернет, кто сегодня захочет жить в мегаполисе? 

— Примерно двадцать лет назад люди говорили: «С интернетом мы сможем жить где угодно, место не имеет значения». И что теперь? Оказалось совсем наоборот. Именно сегодня само место, в котором вы живёте, играет огромную роль. И это довольно легко понять, если мы посмотрим на то, как менялась экономика. Раньше её возглавляли огромные производства. Заводы возводились близко друг к другу в местах с дешёвой землёй. И в этом смысле само место не играло большой роли. Конечно, на это не закрывали глаза, но расположение не стояло на первом месте. 

 

 

Сегодня же экономика ориентирована на знания. А инновации рождаются только там, где люди обмениваются идеями, общаются, встречаются лично. Именно поэтому интернет не может решить эту проблему. Люди хотят чувствовать свою близость друг к другу. А где мы встречаем людей сегодня? Уже далеко не у себя дома и даже не в гостях. Наши квартиры становятся всё меньше и меньше, поэтому встречаться нужно в каком-нибудь другом месте — в кафе, например.

И мы не хотим идти в кафе, которое расположено в двух часах езды от нас. Мы хотим прогуляться до него пешком. И это возможно только в городах. Именно поэтому людей так притягивают мегаполисы, а за людьми следует весь бизнес. Раньше бизнес притягивали совсем другие вещи — низкие арендные платы, к примеру, потому что сначала нужно было построить завод, а потом позвать туда людей. Но современный мир уже давно не работает по такой схеме. Экономика работает за счёт циркуляции идей, а это происходит в городах.

Если вы, например, были в Китае, то знаете, что большинство их городов были воздвигнуты из пыли целых снесённых районов

 

— Если бы у вас была возможность построить новый город по канонам современной урбанистики, каким бы вы его сделали? будет ли он сразу комфортным и удобным для проживания? Или же город должен вызреть и выстрадать в пробках, плохой экологии, проблемах со сбором мусора?

— Для начала я купил бы уже существующий город, потому что построить новый из ничего — очень сложно (это возможно, но люди посчитают, что у него нет души). Если вы, например, были в Китае, то знаете, что большинство их городов были воздвигнуты из пыли целых снесённых районов. Шанхай вообще чуть ли не единственное место, где всё ещё можно увидеть аутентичные старые здания. Всё остальное — воссозданные дома, которые сделали похожими на те, что стояли там раньше. А это создаёт разрыв между человеком и историей. Люди переезжают в города и ищут что-нибудь, с чем могли бы себя идентифицировать, но сложно почувствовать связь с чем-то, что просуществовало час или год. 

 

 

Все мы видели футболки I Love NY — вот такие вещи и создают ощущение причастности к настоящему. Люди, переезжающие в этот город из-за работы или ещё чего, просто хотят почувствовать себя настоящими ньюйоркцами, поэтому они, в каком-то смысле, надевают город на себя — и это единственное, что они могут сделать. Если у города нет истории — у него нет индивидуальности, у него нет ничего. Ты можешь построить идеальное поселение, у которого будут отличные показатели по уровню жизни, но это же всё равно что переехать в музей. Я бы купил уже существующий город и надстроил над ним ещё один, уплотнил бы пригород, чтобы больше людей смогло проживать на маленькой территории, и построил метро. И, конечно, развил бы велосипедную инфраструктуру, потому что экологичнее этого ещё ничего не придумали.

 

 

— Всё-таки велосипеды важны для города?

— Они важны, это дёшево и демократично. Вспомните, как Энрике Пеньялоса (бывший мэр Боготы) развивал город, — тогда много об этом говорили, потому что это важный демократический шаг. Он был первым, кто заговорил не только об устройстве города, но и о демократических правах. Проблема Боготы заключалась в том, что бедные люди были изолированы от городского центра, а денег, чтобы купить машину, у них не было. Решением проблемы стало развитие велосипедной инфраструктуры, потому что у всех этих людей было достаточно денег, чтобы купить велосипед и больше не тратиться на транспорт. Это одновременно экологично и демократично, потому что доступно для всего населения.

Нужно решить, для кого этот город — для людей или для машин. И поверьте, никто не проголосует за последнее

 

— В Москве и Санкт-Петербурге очень трудно создать велосипедную инфраструктуру — всё пространство отдано машинам.

— Да, и так везде. Но, как говорит Энрике, нужно решить, для кого этот город — для людей или для машин. И поверьте, никто не проголосует за последнее. Эту простую правильную вещь водители не понимают, потому что логика в наших идеях не такая простая. Они не особо думают над этим вопросом, не понимают, какой город получится, если развивать его в угоду автомобилю; всё-таки мне кажется, что большинство людей хотят жить в городе, заточенном под людские нужды. В этом конфликте нам нужна только поддержка политиков: у них должно хватить смелости пойти против мнения народа (водителей) или хотя бы просто попробовать. Во времена Блумберга именно это и произошло в Нью-Йорке. К слову, вполне успешно: в последние пару лет он сделал такие временные сооружения для прогулки людей на местах, где раньше ездили машины. В итоге эти временные сооружения стоят до сих пор: люди поняли, как это круто, когда город служит их нуждам — новые рыночные площади, рестораны, — и уже не хотят ничего менять обратно. Именно это мы и хотели провернуть в Стокгольме и в других, более тихих городках Швеции. Мне кажется, в Москве следует сделать так же.

 

 

И последнее — пожалуй, в новом городе я бы создал свободные границы для миграции, потому что это один из главных источников новых талантов. Нужно сделать так, чтобы люди могли легко поселиться в город, начать там бизнес или просто устроиться на работу. А для этого необходимо пересмотреть условия, обеспечивающие открытость новым, а главное, разным людям — геям, национальным меньшинствам и так далее.

— Вам не кажется, что горожане будут стекаться в мегаполисы, а маленькие города просто умрут?

— Последнее десятилетие показало, что самым быстрым темпом развития обладают средние города с хорошей планировкой. Я бы не сказал, что такое может произойти. Однако всему есть предел — если городок слишком небольшой, то он наверняка не выживет. В нашем исследовании в Стокгольме мы выяснили, что города-сателлиты не могут иметь население меньше чем 20 тысяч человек. Если количество жителей упадёт ниже этой отметки, то город, скорее всего, просто вымрет, но, очевидно, он также может прийти к процветанию. Для этого маленьким городкам нужно развивать транспортную сеть, чтобы люди могли добираться до больших городов. Если они будут делать это, то станут возможны сценарии, в которых человек живёт в одном городе, маленьком, более зелёном и просторном, а работает в другом. Такое уже было в Стокгольме лет пятьдесят назад, где было около двухсот «рабочих регионов». Теперь они стали безликими, потому что люди стремятся делать великие дела в больших городах. Но именно это и помогло им вырасти — ведь Стокгольм начал процветать, его экономика — расти, и он смог обеспечивать работой и людей с периферии, где финансовое положение было не таким благополучным. Именно из-за нацеленности на Стокгольм эти пригороды тоже стали процветать. Вот, например, Санкт-Петербург, как мне кажется, преуспевает сейчас, особенно в сравнении с городами поменьше. Мы стали не так часто думать о городах отдельно, но больше о единых городских регионах. Москва и Петербург находятся достаточно близко по отношению друг к другу (для России 700 км — это близко), поэтому важны такие вещи, как авиация, благодаря которой люди могут легко добираться до работы из одного города в другой. В будущем нам придётся намного больше говорить именно о городских регионах, чем об отдельных городах. Потому что именно такие регионы будут соревноваться в будущем.

 

   

ФОТОГРАФИИ: 1-14, 27 – Нина Фролова, 15-18 – Олег Бородин, 19-21 – Юрий Бражников,
22, 23 – Иван Анисимов, 24-26 – Полина Кириленко