Куратор Венецианской архитектурной биеннале — о том, как архитекторы борются с бизнесом Чилийский архитектор Алехандро Аравена рассказал The Village о том, как русская литература может спасти российские города

О вечной борьбе архитектора

Тема Венецианской архитектурной биеннале 2016 года — «Сводки с фронта» (Reporting from the front). Мы старались быть очень аккуратными, когда презентовали её, потому что речь идёт не о войне. Да, в ней есть военный аспект, но мы не хотели подчёркивать существование врага. Всё дело в битвах и границах. Это битвы за то, чтобы произвести качественный продукт, что сейчас очень сложно. Если вы не хотите делать что-то большее, чем «просто бизнес», то ваша жизнь будет довольно лёгкой, но как только вы решите производить некое новое качество, становится сложно. Вам требуется много энергии, много усилий и много силы убеждения.

Мы хотим, чтобы архитекторы предоставили нам своего рода сводки с линии фронта между ними, обладающими желанием производить качественную искусственную среду обитания, и трудностями, с которыми они сталкиваются. Мы не хотим концентрироваться на конечном продукте и его премьерной фотографии в фотографическом журнале. Нам важно понять, как достигается результат. Какие были использованы стратегии, какие усилия приложены, сколько понадобилось работы интеллекта и интуиции, чтобы провести проект от чертежа до реального воплощения. Нам интересно, какие моменты на этом пути оказались решающими.

Я думаю, что многие архитекторы готовы поделиться с миром своим опытом, пусть это будет сложно для них. Мы хотим узнать, как работать в условиях нехватки ресурсов, гуманитарного кризиса, природных катастроф. Как архитектор может улучшить качество жизни — и как в этом помогает собственно архитектура, дизайн среды. И если в этой борьбе и есть какой-то враг, то это «просто бизнес», посредственность и лень. Это не обязательно человек. Это отношение, это система, это присущая ей сложность решения непростых вопросов.

О социальном и политическом измерениях архитектуры 

Социальная ответственность присуща работе архитектора. Архитектурный проект — это всегда ответ на некий вопрос. И если вы хотите сделать его полным, то, скорее всего, у вас не получится исключить социальное измерение. Качественный продукт по определению предполагает, что нельзя сделать вид, будто главный вопрос менее сложный, чем он есть на самом деле. Он состоит из экономического, правового, экологического, эстетического и общественного  измерений.  

То же касается и политического измерения. Нет ни одного архитектурного проекта, который не был бы политическим высказыванием. Даже такие менее очевидные вещи вроде музея, монумента или частной резиденции. Например, архитекторы, которые строят для богатых, пытаются подорвать отношения с более бедными классами в своих проектах. Невозможно не включить политическое измерение, если вы своим проектом хотите осветить все аспекты поставленной задачи. Даже источники финансирования связаны с политикой. Даже если вы не хотите делать никакого политического заявления, это уже политическое заявление. Можно сказать и наоборот: нет способа не произвести политического высказывания, занимаясь архитектурой. 

О границах ответственности

Когда недавно Заха Хадид демонстративно покинула интервью с журналисткой BBC, которая задала ей вопрос о смертях рабочих во время строительства стадиона в Катаре, она посоветовала СМИ тщательнее проверять факты. Дизайн здания (то есть изначальная зона ответственности архитектора) не имел никакого отношения к трагедии. Я вообще не думаю, что есть какие-то архитектурные особенности проектов, которые опаснее для рабочих, чем другие. На стройках есть процедуры техники безопасности, которым необходимо следовать вне зависимости от устройства здания. И ответственность архитектора — проверять, насколько это возможно, как строительные компании соблюдают технику безопасности. Это бинарная оппозиция: она либо соблюдается, либо нет, так что вопрос о слабости или силе архитектора здесь не стоит. И архитектор должен убеждаться в том, что всё идёт по правилам. Если вы этого не делаете, то вам не стоит быть архитектором такого здания, но ответственность всё равно распространяется на всю систему строительства, на правовую систему, на внутренние процедуры безопасности строительной компании. Ответственен и клиент, который обязан требовать от последней следовать технике безопасности. Защищать человеческие жизни — всеобщая задача.

О бизнесе как враге

Проблема с девелоперами и рынком недвижимости вообще заключается в том, что на нём спутаны цели и стремления. Для тех, кого интересует качество искусственной среды обитания, например для нас, главная цель — построить место, в котором будут жить люди. В процессе создания такой среды вы получаете выручку и прибыль — честным образом, но это средства достижения конечной цели повышения качества жизни. На рынке недвижимости всё происходит наоборот. Там конечная цель — прибыль, которая достигается путём строительства искусственной среды. Что неправильно. Вся суть профессии архитектора и дизайнера должна заключаться в борьбе с системой, устроенной таким образом. Это культурная борьба. Необходимо требовать более высокого качества со стороны архитектора, того, чтобы это качество соответствовало заплаченным за него деньгам, и того, чтобы девелоперы получали меньшую прибыль или вообще поменяли свои конечные цели. 

У этой борьбы есть два измерения. С одной стороны, это большая война против системы и против капитализма, в которой я рад участвовать. Но для победы нужно изменить всю систему. Это уже другое измерение борьбы: оно находится в самом основании системы, и это очень личное измерение, которое называется человеческой жадностью. Так что война против ситуации, в которой вся энергия в строительстве вкладывается в получение прибыли, должна вестись на двух фронтах: внешнем, против системы как таковой, и внутреннем, на котором нужно заставить лично себя не пойти по пути «просто бизнеса». 

О Москве

В Москве действительно есть постройки, которые подавляют людей своим масштабом. Но это относится не только к зданиям тоталитарной советской эпохи. Небоскрёбы времён капитализма — тоже политические высказывания, которые выражают желание быстро получать прибыль. Кусок Дубая, который есть в Москве, давит на человека так же, как и тоталитарная архитектура. Пути избавления от такого давления москвичам стоит искать в собственном городе. Что поразило меня больше всего, когда я был в Москве, — это качество общественных пространств. В них есть некое имперское измерение. Имперское в хорошем смысле слова: чтобы произвести объекты такого масштаба вроде бульваров, парков и набережных с настолько открытыми пространствами, необходимо существование сильной институциональной структуры. Она должна быть способна координировать и производить пространства определённого размаха и качества. И именно это я имею в виду под имперскостью. 

При этом общественные пространства по своей сути демократичны. Они бесплатны — в отличие от других зданий, войти в которые можно, только если вы обладаете какой-то экономической и политической властью. Так что москвичам стоит продолжать производить демократичные пространства, чьё качество выше качества зданий, которые строятся вокруг. 

Но мне кажется, что есть ещё одно, более глубокое измерение, в котором надо действовать, чтобы создать дружественный своему населению город. Я бы назвал его потенциалом русской литературы. Если и есть что-то в русской культуре, на что мир смотрит с большим интересом, так это способность русской литературы проникать в человеческую душу. Если Россия сможет сочетать высший из возможных стандартов общественных пространств, которого вы достигли, с этой способностью, то вы уже на пути к тому, чтобы в долгосрочной перспективе улучшить качество искусственной среды и качество жизни населения.

Фотографии: обложка – James Duncan Davidson / TED, 1–5 — Elemental