Такого больше не будет Лев Левченко — о том, как война погрузила Россию в ностальгию
Этой весной у многих из нас что-то случилось впервые. (Тут надо пояснить: «нас» — это молодых, лет до 35, россиян среднего или чуть выше класса из больших городов.) Кому-то пришлось бежать из-под февральских бомбежек Киева — и потом вернуться. Другие, пусть не так драматично, в сытости и безопасности, но тоже побросав все, обнаружили себя кто в Тбилиси, кто в Тель-Авиве, кто в Ереване. Третьи остервенело, до нервных срывов, принялись помогать — бежать от *****, бежать из России, хотя бы просто достать пострадавшим медикаменты, связь и еду. Кто-то ушел в себя, кто-то, наоборот, собрался на фронт.
Но мне бросается в глаза кое-что еще. О том, что путинская Россия в какой-то момент станет для моего поколения предметом ностальгии, таким же, как, допустим, для некоторых поколений постарше стали 90-е или преддепрессивные 70-е, говорилось давно, непонятно было только, когда этот момент наступит. Тут можно было сколько угодно гадать, но точку в этом споре поставил сам президент Владимир Путин, начав войну в Украине. Теперь это уже точно — путинская Россия закончилась 24 февраля 2022 года. Началась какая-то другая, гибридная, все с тем же авторитаризмом, но с сильно снизившимся уровнем бытового комфорта, который позволял многим терпеть эту власть. Можно начинать ностальгировать.
Путинская Россия закончилась 24 февраля 2022 года. Можно начинать ностальгировать
Чем, например, я, когда прошел первый шок, с тех пор довольно регулярно и занимаюсь. В моем сегменте мультивселенной твиттера это получило название «такого больше не будет». Больше не будет «Макдоналдса» и кока-колы. Больше не будет дешевого каркаса для кровати IKEA и горшков из «Леруа Мерлена». Больше не будет с любовью обставленных и отремонтированных съемных квартирок где-то в Басманном или на Ваське, пьянок с друзьями под колонку JBL у бара «Руль» (колонки тоже не будет), поездки на ночном автобусе до дома, просмотра на Netflix какой-то необязательной чепухи, которую все обсуждают, но забудут через два дня.
И это только первый уровень, уровень моих личных ощущений. Совершенно по-иному стал звучать, допустим, телеграм-канал «Нулевые» — до войны туда было можно зайти поумиляться каким-то вещам вроде сканов каталогов «Евросети» 20-летней давности. Теперь же он начал выглядеть как портал в иной мир: Пол Уокер на крыше «Интерконтиненталя» рекламирует какой-то новый «Форсаж»! Олег Воротников из группы «Война» идет в «Седьмой континент» воровать продукты в костюме мента и попа одновременно! Путин и Кучма братаются в «Артеке»!
Этого всего уже абсолютно точно никогда не будет. Уокер умер несколько лет назад, владеющая франшизой «Форсаж» студия Universal Pictures ушла из страны в начале июля. Арт-группа «Война» распалась, а Воротников ходит под статьей где-то в Германии. Когда и при каких обстоятельствах лидеры Украины и России смогут встретиться в Крыму в следующий раз — вопрос риторический. Наверное, и правда никогда.
Иногда предметом ностальгии становится какая-то совсем, на мой вкус, чепуха. Одна из админов ключевого глянцевого медиа, оставшегося в России после ухода зарубежных гигантов, телеграм-канала «Антиглянец», обнаружив где-то визитки бывшего светского хроникера русского Tatler Яны Валенсии-Кушнер, пишет об «абсолютной ностальгии по тем временам»:
«Когда помпезные приемы устраивал аукционный дом Christie’s. Когда в строю были Мира Дума, Poduim Полины Киценко качал Москву, а еще была такая вездесущая Вика Шамис, помните? Говорят, живет в Монако. Cartier зовут на „Лебединое“ в Большой на историческую сцену, подманивая коктейлем в антракте, а в Москву стекаются мировые звезды всех величин — от Альбера Эльбаза до Миллы Йовович. Кстати, ивенты через один устраивают в Brasserie Most».
(Кстати, кто-то наверняка будет ностальгировать и по западному глянцу, которого тоже больше нет: найдутся, думаю, скучающие и по Esquire времен главреда Минаева, и по Tatler Романовского, и по Vogue в последней, зубастой итерации под шефством Ксении Соловьевой.)
Чепуха чепухой, но для людей — целая жизнь.
Может, даже и Дмитрий Медведев, написав что-нибудь очередное про «любовные игрища с Киевом», смахнув слезу, отматывает пленку на своем айфоне до февраля 2011-го, когда последний, четвертый айфон подарил ему сам Стив Джобс?
Можно пойти и дальше. Вспоминают ли оставшиеся на ПМЭФ в 2022 году наедине с роботом Дуняшей и талибами генералы российского государственного капитализма славные времена, когда у них были и яхты, и джеты, и острова в экзотических странах, и их цитировали журналисты The Washington Post, как будто бы они, генералы, и правда собой что-то представляют? Никаких сомнений. Наверняка и томящийся в Израиле Аркадий Волож с тоской вспоминает о временах, когда «Яндекс» хотел подвинуть Google в Турции. Может, даже и Дмитрий Медведев, написав что-нибудь очередное про «любовные игрища с Киевом», смахнув слезу, отматывает пленку на своем айфоне до февраля 2011-го, когда последний, четвертый айфон подарил ему сам Стив Джобс? Ну или просто гуглит — iCloud вроде бы тоже сейчас с перебоями работает.
В самой по себе ностальгии нет ничего особенного. Нет новинки и в ностальгии во времена исторических потрясений: щемящей тоски по каким-то крошечным деталям быта в дореволюционной России проникнута «Защита Лужина» Набокова; в декабре 1991 года, в свою очередь, хватало тех, кто был бы не прочь вернуться в СССР хотя бы даже и застойного периода — не слишком приятно, но по крайней мере земля из-под ног не уходит.
Моя ностальгия скорее безнадежна. После 1917 года белые могли грустить по России, которую они «унесли на подошвах», но до самой войны не теряли надежду, что когда-нибудь они вернутся и еще свое возьмут. (Красные при этом не теряли надежду, что они построят коммунизм. Как известно, не преуспели ни те ни другие). После 1991 года, может, и не было особенной ностальгии по СССР, по крайней мере, не у всех, но снова была надежда: пожить в какой-то относительно нормальной, обычной стране — что в определенной степени удалось сделать, пускай за счет сопутствующих мерзостей, которые к этому году привели к тому, к чему привели.
Экспозиция для будущего «Путин-центра» уже собирается, и состоять она будет в том числе из моих воспоминаний
У меня после 24 февраля надеяться ни на что не получается. Даже если будут сделаны очевидные вещи вроде остановки боевых действий, возвращения домой депортированных и так далее, вряд ли это вернет Россию хотя бы в состояние до войны (чего бы тоже не хотелось, честно говоря). Так что сейчас думать ни о каком будущем ни для себя, ни для моей страны у меня не выходит. Но в одном можно быть уверенным точно: экспозиция для будущего «Путин-центра» уже собирается, и состоять она будет в том числе из моих воспоминаний.
