4 истории о жизни без дома Постояльцы нового проекта петербургской «Ночлежки» — приюта в Обухове — о жизни на улице, других бездомных и своих надеждах
В Петербурге, недалеко от станции метро «Обухово», открылся бесплатный круглогодичный ночной приют для бездомных людей — новый проект благотворительной организации «Ночлежка». Это одноэтажное модульное здание на 40 мест; здесь есть душ, несколько стиральных и сушильных машин. За работой следят двое дежурных. В приют может прийти кто угодно — без справок и документов.
Белый дом рядом с железной дорогой и трассой по мотокроссу ежевечерне заполнен на 100 % (в холодное время года всех, кому не хватит мест в Обухове, направят во временные пункты обогрева). По словам координатора проекта Елены Бонштедт, с момента открытия здесь переночевали 211 человек: более 60 % из них — постояльцы, которые приходят в приют с первого дня. В основном это мужчины (их 84 %), средний возраст нуждающихся в ночлеге — 48 лет, а самый молодой посетитель был 2000 года рождения. Мы поговорили с бывшим и нынешними постояльцами дома в Обухове о том, как они здесь оказались.
На открытие круглогодичного приюта ушло два с половиной года, более тысячи человек пожертвовали разные суммы на этот проект. Одна ночь работы приюта стоит 9160 рублей, один год — почти 3,3 миллиона рублей.
Поддержать проекты «Ночлежки», в том числе приют,
можно тут
Интервью: Юлия Галкина
Фотографии: Виктор Юльев
Ночной приют «Ночлежки»
Адрес
пр-т. Девятого Января, 8
Режим работы
20:00 — 08:00
Количество мест
40
Рафаэль
24 года
Оказался на улице после блокировки банковской карты
Я родом из Оренбургской области. Здесь учился в автотранспортном и электромеханическом колледже на электромонтера, потом остался работать — не по специальности, инструктором в фастфуде: обучал новых сотрудников. Снимал койку в хостеле на площади Восстания.
В конце июня я пошел купить шаверму. Хотел оплатить картой — оказалось, у меня недостаточно средств. Посмотрел баланс, а там минус 600 тысяч рублей (причем это дебетовая карта). Карту арестовал Волковский отдел судебных приставов. Оказывается, в Москве был суд, он вынес это решение. Приставы не могут сказать, откуда долг: говорят, обращайтесь в Москву. Сам я тоже не знаю: кредитов никогда не брал.
Мне надо было платить за хостел, а тут такое. Я оказался без койки, провел ночь на улице. Ходил туда-сюда, спать хотелось очень сильно. Потом с утра на работу пошел, а после нее — в «Ночлежку» на Боровую. Там мне сказали, что есть место в ночном приюте в Обухове. Тут реально помогают. Люди едят, чай пьют, отдыхают, спят. Это очень важно, что есть место, где можно поспать.
Люди здесь разные. Бывают те, кто реально старается выбраться из этого всего. А есть люди, которые не стараются улучшить свою ситуацию, а просто существуют. В течение месяца я тут был самый молодой, а в последнюю ночь пришел человек еще моложе меня.
Потом я переехал на Боровую (в реабилитационный приют „Ночлежки“. — Прим. ред.), потому что там места появились. Сейчас с помощью юристов «Ночлежки» выясняю, почему такой исполнительный лист на меня завели. Возможно, придется судиться.
Пока я ходил туда-сюда, остался без работы в фастфуде. Но сейчас устраиваюсь электромонтером в транспортное предприятие. Пристав разблокировал мою банковскую карту, но сказал, что я должен половину зарплаты перечислять [для погашения долга].
У меня есть родственники в Оренбургской области. Я им ничего не говорил. Это временная ситуация. Я же скоро решу этот вопрос. Какой план? Больше никогда в таких ситуация не оказываться. Иметь запасы денег, чтобы хотя бы к адвокату обратиться или снять жилье. Надо все планировать.
Эльмира Мамедалиевна
71 год
Оказалась на улице после инсульта
Я родилась в Баку. После школы поступила в Московский Плехановский институт на товароведа-экономиста. Окончила с красным дипломом. Работала по специальности в хороших местах. В первой половине 1980-х оказалась в командировке в Афганистане. Там шла война, я попала в плен. Была два месяца в плену у душманов. Потом при помощи Андропова (генеральный секретарь ЦК КПСС в 1982–1984 годах. — Прим. ред.) меня освободили.
У меня был муж, был сын. Когда сыну исполнилось 24 года, мы хотели его женить. Нашли ему невесту в Баку, ехали, чтобы сосватать (у нас такие обычаи). По пути попали в аварию. Муж и сын погибли. А меня забрали в больницу, где я пролежала почти год. Мужа и сына похоронили без меня. Я в один день потеряла все. Это было 17 лет назад.
Долгое время я была в депрессии. У меня брат живет в Канаде, он забирал к себе, я три года там прожила. Но не смогла в Канаде — вернулась в Москву. Каждый день ходила на кладбище.
И вот как-то я была на кладбище, и состояние такое… хотелось что-то с собой сделать, куда-то тянуло, вы понимаете? Я пошла на вокзал и попросила билет в первый попавшийся город, чтобы уехать из Москвы. Так я приехала в Питер.
Работала администратором в общежитии, товароведом и старшим кассиром в магазинах. Снимала квартиру. Потом у меня был инсульт. Я вышла из больницы и не могла никуда устроиться, не могла заплатить за квартиру. У меня даже на хлеб не было денег.
В «Ночлежку» я попала три месяца назад, а до этого почти год жила на Ладожском вокзале. В приюте очень внимательные и отзывчивые администраторы. Они стараются, чтобы люди не чувствовали себя покинутыми. Чтобы человек чувствовал себя человеком, чтобы не упал еще ниже.
Я здесь каждую ночь: мы приходим в восемь вечера и уходим в восемь утра. А в промежутке… Мне даже стыдно сказать, я стою на паперти. Потому что мне 71 год. Несмотря на то что я ас в своей работе, в этом возрасте меня никуда не берут. А я должна что-то кушать. Я стою на паперти — я не стесняюсь. Не ворую и никого не убиваю, мне люди сами деньги дают.
Несмотря на то что я прожила очень хорошую жизнь, когда все это произошло, мне было очень тяжело. Это сейчас… Я не смирилась, нет. Просто поняла, что нет другого выхода.
Брат не знает, что я здесь. Я не хочу ему говорить. Если бы он узнал, конечно, приехал бы и забрал меня. Но я не хочу.
В «Ночлежке» мне обещают помощь с устройством в интернат. Сейчас мы собираем документы.
Виктор Николаевич
67 лет
Оказался на улице после смерти жены
Я родился в Ленинградской области, Кировском районе, поселке Синявино. Окончил сельскохозяйственный техникум. Работал в основном на разных стройках, в том числе гидроэлектростанций и атомных станций на Севере.
В 2016 году умерла моя жена. Ее сыновья меня выгнали. Я их не виню.
У меня уже был пенсионный возраст, на работу почти никуда не брали. Разве что в прошлом году отработал три месяца в «Русском доме»: это фирма, которая нанимала людей на стройку, обещали зарплату, а сами не платили ничего. Единственное, там ночлег был.
О том, что домик [ночной приют] открывают, я узнал от друзей на станции метро «Обухово». Что за друзья? Пропавшие люди, выпивают каждый день.
Пришел в день открытия. Здесь отлично все. Никто не хулиганит. Я здесь каждую ночь.
Я не расстраиваюсь. Я же не пропойца. Мне несложно по жизни — наверное, из-за характера. Я со всеми общий язык нахожу. Это очень просто: меня слушают — и я слушаю. Но свое мнение никогда не предлагаю.
У меня есть к кому уехать — подальше от города, в Брянскую область. Но я не хочу туда. Мне нравится Петербург. Тут много развлечений: я, например, играю на спортивных ставках. Бывает, выигрываю, бывает, проигрываю — всегда при своих остаюсь. Люблю футбол, хоккей: на матчи не хожу, а по телевизору смотрю.
Хочу устроиться в дом для пенсионеров. Там так же, как тут, только живешь постоянно и каждый день гуляешь свободно.
Валерий Анатольевич
60 лет
Оказался на улице после приезда из Донбасса
Я прописан в Донбассе, на окраине Макеевки (город, с 2014 года контролируемый непризнанной Донецкой народной республикой. — Прим. ред.). Год назад сделал паспорт Донецкой республики. А украинский паспорт я сразу сжег. Почему? У нас есть республиканская библиотека, и там компьютеры стоят с наушниками — можно новости слушать. Каждый день я слушал, как они [украинцы] обстреливают нашу территорию, большие и маленькие города. После этого носить их паспорт?
Я работал водителем, потом учился на почтового служащего, до развала Союза работал на заводе. Инвалид с 1986 года: потерял ногу в ДТП. Первый раз я приехал в Ленинград в 1978 году, до этого заочно все изучил. Я люблю историю, а Ленинград — еще со школы один из моих любимых городов Советского Союза. Тогда я посмотрел достопримечательности в центре: Кунсткамеру, Музей ВМФ, Эрмитаж. Походил вокруг Исаакиевского собора, хоть я и атеист.
А месяц назад я приехал из Донбасса к своему родственнику в Петербурге. У меня здесь племянник от двоюродной сестры. Я два года не был в России: хотел повидаться, узнать новости. Племянник живет тут с семьей, служит в МЧС. У меня не было его адреса и телефона. Обратился в университет МЧС, мне дали его телефон. Оказалось, он уехал к матери на Север, на сенокос.
Денег у меня осталось с гулькин нос (моя пенсия — 4 тысячи рублей в месяц). Что делать? Поговорил с людьми, с эмчеэсовскими и милиционерами: они говорят — иди на Боровую, 112 (реабилитационный приют „Ночлежки“. — Прим. ред.). Там меня выслушал соцработник и записал в приют в Обухове. Вечером приехал сюда — смотрю, вагончик нормальный. Несколько лет назад я жил, как беженец, в похожем вагончике на Дальнем Востоке.
Я каждый вечер сюда прихожу. Днем езжу в библиотеку на «Парк Победы» (Российская национальная библиотека. — Прим. ред.), там читаю прессу, «Комсомолку» в основном. И смотрю новости по компьютеру. Но там плохо, что наушников нет. А так бы и сериалы смотрел, как в Донбассе.
Племянник приедет 1 сентября, так что я его поймаю, узнаю за родственников, как у них дела. Пришлют мне денег или племянник даст — и поеду обратно. У меня 18 сентября эммиграционка заканчивается — это такая бумага, которую заполняешь на границе. Я взял на два месяца. Мог и на девять месяцев, но у нас все устроено так, что если человек два месяца не снимает пенсию, его убирают из банка, и надо ходить, доказывать…
Хотелось бы остаться в Петербурге. Но это столько мороки. Петроград мне нравится. Любимый город, но дорогой очень. Кстати, вы передайте, что я готов жениться на русской женщине 30–35 лет. Хоть мне и 60, но я чувствую, что мне 40 лет.
