Почему в Петербурге установили мемориальную доску Маннергейму? Профессиональные историки отвечают, должны ли почитать в городе участника блокады Ленинграда

В Ленинграде доска барону Маннергейму была бы неуместна. Но наш город уже 25 лет снова называется Петербургом, в котором органичны не только дворцы, но и люди — в первую очередь. Маннергейм — незаурядный представитель русского гвардейского социума и русской императорской армии конца XIX — начала ХХ столетия. Наша память дискретна — мы помним, что финские войска во время Второй мировой войны воевали против Советского Союза. А вот памяти о военном, царском, гвардейском Петербурге, Петербурге Великой Войны, как называли Первую мировую, у нас нет — нет и памяти о Маннергейме. Между тем Маннергейм — генерал-лейтенант русской императорской армии, офицер, среди наград которого — орден Святого Георгия IV степени и очень престижное Георгиевское оружие, полученное за храбрость.

Маннергейм действительно был офицером российской армии, был царским генералом. Но таких генералов было много, и говорить о том, что у него были какие-то выдающиеся достижения в русский период его жизни, нельзя. Он участвовал в Русско-японской войне, был одним из организаторов и руководителем исследовательской экспедиции в Китай, участвовал в Первой мировой войне, но он не был блестящим генералом, который одержал выдающиеся победы на полях сражений. И да, конечно, в какой-то степени он является героем Финляндии (хотя и там идёт дискуссия по его поводу).

Самое неприятное, на мой взгляд, что из Маннергейма пытаются слепить образ спасителя Ленинграда в годы блокады. Появилась популярная версия, что тогда он отдал приказ финским войскам остановиться у стен Ленинграда и не штурмовать город. Всё это объясняется романтическими, но совершенно вымышленными причинами: мол, Маннергейм когда-то сам ранее жил в нашем городе и его просто обожал. Роль спасителя объясняют ещё и тем, что со стороны Карельского перешейка не велись интенсивные обстрелы нашего города из дальнобойных орудий. Однако, во-первых, в Финляндии их просто не было, а во-вторых, 22 июня 1941 года именно с финской территории немецкие самолёты нанесли первые удары по районам Ленинграда, и именно на Карельском перешейке в районе Парголова был сбит первый немецкий самолёт, и первый не немецкий пилот был взят в плен 23 июня.

В целом все документы подтверждают, что задача Маннергейма заключалась в том, чтобы Ленинград взять. Финляндия имела свой собственный сектор блокадного кольца. Показательно: немецкий план агрессии, план «Барбаросса», был сорван, но финская армия на завершающей фазе наступления на Ленинград значительно больше сделала из этого плана, чем германская группа армий «Север». По плану, финские и немецкие войска должны были встретиться на реке Свири. Финны выполнили эту задачу, а вот немцы — нет.

А осенью 1942 года с территории Финляндии была предпринята попытка перекрыть Дорогу жизни — высадить десант в стратегически важном месте, на острове Сухо, расположенном в юго-восточной части Ладожского озера. Его захват позволял заблокировать нормальное функционирование Дороги жизни, прервать единственную более или менее надёжную связь Ленинграда со всей страной. Операция закончилась провалом, но факт её планирования бесспорен, и, естественно, всё происходило по согласованию с главнокомандующим войсками Финляндии маршалом Маннергеймом.

Также стоит вспомнить, что финские войска во время Зимней войны также оккупировали советскую часть Карелии, и работа местных концлагерей — это отдельная большая тема, которая сейчас активно изучается и в России, и в Финляндии.

Если учитывать все эти факты, мемориальная доска Маннергейму выглядит издевательством.

Для Финляндии Маннергейм исторический герой — это логично и понятно. Если же посмотреть глазами петербуржцев, то здесь, конечно, всё будет не так очевидно. Другое дело, что мемориальные доски, как мне кажется, ставятся не хорошим или плохим людям, а историческим героям, большинство из которых по определению противоречивы.

И в этом смысле Маннергейм, безусловно, герой не только финский, но и русский. И не только потому что он служил в царской армии. Есть исторические оценки, в соответствии с которыми во время Второй мировой войны Маннергейм сдерживал наступление финских войск на Ленинград, так как сохранил личные хорошие воспоминания об этом городе. Они отчасти спорные, но до конца объяснить мотивы Карла Маннергейма всё-таки историки пока не могут. Понятно одно: это был тонкий политик.

Точно можно сказать, что Финляндия по разным причинам стремилась ограничить участие своих войск в боевых действиях на Восточном фронте. Такое решение было принято задолго до того, как состоялись бои под Москвой. За этим решением стояли два момента. Во-первых, Финляндия не могла себе позволить проводить военные операции, потому что финская армия была маленькая. 16 % населения Финляндии находилось под ружьём, страна несла серьёзные потери, а с советской стороны у старой границы находились сильные укрепления, для прорыва которых у финнов не было пикирующих бомбардировщиков и тяжёлых орудий. Вторая причина, опять же прагматичная, состояла в том, что Финляндия не хотела нарушить отношения с Англией и с другими западными союзными державами.

Также важно, что Финляндия всё-таки не бомбардировала Ленинград, авиационных ударов не было. Есть один пример, когда финские самолёты проводили авиаудары по аэродромам северней Ленинграда. И это были те аэродромы, с которых вылетали советские истребители, бомбардировавшие финские города.

Да и провал операции на острове Сухо, про которую в Финляндии не любят вспоминать, по разным сведениям, можно объяснить некоторым саботажем со стороны Маннергейма.