Существует ли обратный сексизм? И в чем здесь логическая ошибка
Споры вокруг громких феминистских рекламных кампаний или новые проекты фемактивисток (например, кафе только для женщин) часто заставляют их критиков использовать понятие «обратный сексизм». Так называют отдельные случаи ущемления или оскорбления мужчин, видимо, в противовес обычному сексизму, при котором ущемляют женщин. The Village узнал у специалистов по гендерной социологии, почему у сексизма не может быть никакого обратного направления.
Сексизм — это идеология дискриминации одного пола другим. Само это слово придумали представители второй волны феминизма в США, и они имели в виду конкретно дискриминацию женщин, которая наблюдалась и наблюдается социологами в огромном количестве примеров — это делает сексизм масштабным социальным явлением. Потом из социологии этот термин постепенно перешел в популярную психологию и стал использоваться в литературе как синоним гендерных стереотипов вообще. Но важно помнить, что сколько-нибудь существенного социального явления дискриминации мужчин женщинами социологи попросту никогда не наблюдали.
Ирина Костерина
социолог
Иногда говорят, мол, мужчин тоже дискриминируют, потому что для них армия и война — принудительные вещи. Если бы это был обратный сексизм, по логике, злые женщины должны были бы собраться и решить, что нужно мужчин угнетать, и поэтому давайте их отправим в армию. Или эти же злые женщины решили бы: «Давайте придумаем, что главная мужская роль — это роль отца и мужа, а иначе он неудачник, и мы будем его презирать». Но нет, в армию людей отправляют не женщины — это государство, которым преимущественно управляют мужчины. Я не могу вспомнить ни одного примера, когда именно женщины сознательно ограничивали бы ресурсы для мужчин. Пример одного питерского кафе только для женщин не подходит, потому что есть множество мужских клубов, барбершопов, а также раздельные бани и фитнес.
Никакого обратного сексизма нет. Есть просто сексизм — это дискриминация по гендерному признаку. Такая дискриминация — порождение именно патриархатных установок и практик, которые сложились за много веков. Некоторые из них изменились или почти исчезли, а некоторые вполне себе живут.
Россию сейчас относят к неопатриархату: у женщин вроде бы есть власть и права, но почему-то они все равно на разных уровнях ограничиваются — как структурно (например, список запрещенных профессий), так и культурно (стереотипы о женской логике или влиянии ПМС на вождение). Исследовательница Дениз Кандиоти еще в 1988 году написала вечно актуальную статью про «патриархатную сделку»: систему патриархата создали и поддерживают мужчины, но он не только дает им привилегии (в виде контроля, роли главного, более широкого доступа к ресурсам), но и заставляет их же платить издержки (в виде той же самой принудительной армии, роли кормильца, необходимости доказывать окружающим, что ты настоящий мужик и крутой).
Женские тактики сопротивления патриархату исследователи сейчас называют термином «женская власть». Это когда женщины вынуждены применять манипуляции для достижения своих целей, потому что они не могут реализовывать свою власть так же открыто, как мужчины. Но такие манипуляции нельзя назвать сексизмом.
Дарья Серенко
художница, активная феминистка
Когда я только начинала вникать в фемтеорию, я никак не могла понять, почему обратного сексизма не существует. Ведь очевидно, что мужчины тоже от многого страдают и что женщины тоже имеют свои предрассудки в отношении мужчин. Но тут все дело в терминах. Обратность сексизма была бы возможна при равных изначальных данных и возможностях, равных стартовых капиталах. А тогда и сам сексизм бы исчез — потому что так называют именно систему дискриминации, то есть когда у одной группы изначально больше ресурсов и возможностей, чем у другой.
Сексизм можно разделить на несколько видов:
Институциональный сексизм поддерживается системой, властью, общественными институтами. Сюда подходят, например, ограничивающие законы в отношении женщин, запрет абортов, запрет на профессии, разница в зарплатах, разница в представительстве на руководящих должностях, отсутствие закона о домашнем насилии и многое другое. Такой сексизм — часть патриархата (господство мужчин. — Прим. ред.), то есть остаточная часть того мира, где женщины умирали, борясь за свои права. Институциональный сексизм и сейчас опирается на то, что у женщин якобы есть некое предназначение и что у государства на женщин есть некое право (например, на их репродуктивную функцию).
Межличностный сексизм проявляется в оскорблениях. Чаще всего это трансляция какого-нибудь гендерного стереотипа. И вот здесь фразы вроде «все мужики — козлы» иногда называют обратным сексизом. Конечно, ничего хорошего в оскорблениях нет, с любой стороны. Но когда люди употребляют слово «обратный», они подразумевают, что в адрес мужчин якобы транслируется точно такой же объем угнетения. Но никакой симметрии нет. И это вдруг обесценивает контекст, то есть институциональное угнетение женщин, делает его невидимым, сводя все к межличностным (конечно, тоже важным) штукам. Межличностный сексизм и в адрес женщин, и в адрес мужчин проистекает из одной и той же патриархальной системы, из истории угнетения женщин, из институциональной дискриминации. Именно поэтому этот термин некорректен, и я призываю использовать вместо него что-то вроде «взаимные гендерные стереотипы».
