«Я живу в Доме на набережной»: Вид на Кремль, вечная стройка, старые и новые репрессии

Автор проекта дома — один из фаворитов Сталина — только вернувшийся после обучения в Италии архитектор Борис Иофан. Строительные работы проводили в кратчайшие сроки, с 1928 по 1931 год. Под строительство здания отвели площадь бывших складов купца Берсенева — три гектара земли на набережной Москвы-реки напротив храма Христа Спасителя. Дом задумывался как «дом мечты» и «дом будущего» с отоплением, газом и лифтами.

Двенадцать этажей, 24 подъезда и более 500 квартир, а еще столовая, клуб Рыкова (впоследствии переделанный под Театр эстрады), кинотеатр «Ударник», детский сад и теннисный корт на крыше, амбулатория, парикмахерская и поликлиника — все было сделано отдельно для признанных писателей и ученых, наркомов, военных и чекистов. Образцово-показательный дом был буквально нашпигован экспериментальными новинками: от центрального отопления и постоянной горячей воды, который на тот момент не было даже в Кремле, до 3,5-метровых потолков, отделанных по проектам реставраторов из Эрмитажа, и авторской мебели.

Тогда никто и подумать не мог, что через несколько лет здание на Серафимовича превратится из «дома будущего» в ДОПР — «дом предварительного заключения», а треть его жителей репрессируют и расстреляют из-за доносов и политических перестановок.

За 100 лет внешний вид дома почти не изменился, разве что во время капитальных ремонтов его фасад несколько раз перекрасили и добавили внешние лифты. С внутренней же частью жилого комплекса произошли сильные изменения. После смерти Сталина многие квартиры преобразовали в коммунальные, а с начала 90-х они перешли в частные руки. Сейчас от первоначального наполнения «дома будущего» почти ничего не осталось — большинство внутриквартирных мусоропроводов замуровали, старинные шкафы заменили икеевскими, а исторические паркеты перестелили. Нежилые пространства и вовсе были уничтожены: кинотеатр, детский сад, прачечную и столовую закрыли, из клуба Рыкова, предназначенного только для жильцов, сделали московский Театр эстрады, а вместо советского гастронома на первом этаже теперь красуется «Азбука вкуса».

Автор проекта дома — советский архитектор Борис Иофан, который получил свое образование в Италии и в 20-е годы стал одним из первых мастеров, которые реализовывали советский вариант стиля ар-деко. Параллельно со строительством Дома на набережной Иофан проектировал санаторий в Барвихе — тоже для высокопоставленных советских чиновников. В 1933 году его проект победил в конкурсе на постройку Дворца Советов на месте храма Христа Спасителя, однако началась Великая Отечественная война и здание так и не построили. Среди других известных работ архитектора — павильон СССР на Всемирной выставке в Париже 1937 года со скульптурой «Рабочий и колхозница», и павильон СССР на Всемирной выставке в Нью-Йорке в 1939 году.

Борис Иофан выполнил не только проект Дома на набережной, но и проект мебели для квартир — стульев, комодов, прикроватных тумбочек и платяных шкафов. Мебель также имеет геометричные формы, близкие к эстетике ар-деко, и выполнена из традиционного материала — древесины. Несмотря на то что проектирование мебели было распространено в то время, Дом на набережной стал одним из немногих жилых зданий, для которого она была действительно произведена.

Помимо архитектурных особенностей и уникальной инфраструктуры, Дом на набережной выделялся среди других московских построек того времени своей высотой. До строительства сталинских высоток в начале 50-х годов он был самым высоким жилым домом в Москве. А еще занимал целый квартал и по своему размеру конкурировал только с Кремлем, находящимся через реку.

Также Дом на набережной стал одним из первых в Москве жилых зданий, при строительстве которого использовался монолитный железобетонный каркас. Сегодня это одна из самых распространенных технологий возведения жилых комплексов в Москве. В каком-то смысле именно из Дома на набережной вышло все столичное жилье премиального и бизнес-класса.

Ваня

студент филфака и журналист, снимает комнату с 2021 года

Про репрессии

 У дома репрессивная, тоталитарная слава. Ни одно достижение не стоит тех жертв, и репрессий, которые случались как в этом доме, так и по всей стране. Члены моей семьи по папиной и по маминой линии тоже попали под репрессии. По папиной — раскулачили семью. Мой дедушка родился в трудовом поселке и остался сиротой. По маминой — прабабушку с дедушкой сослали из Молдавии в Сибирь.

В нынешней политической ситуации я вижу отголоски тех времен. Очевидно, что мы не живем в такое же время, но как будто наш репрессивный этап только начинается — и это настораживает. После 24 февраля рамки допустимого стали стремительно сужаться. День ото дня становилось все непонятнее, как жить и чего ожидать — казалось, что в Дом на набережной снова могут вернутся энкавэдэшники (ныне — фээсбэшники) и репрессировать тебя — на этот раз из-за восьми звездочек на плакате.