«Я живу на Нарвской заставе — в послевоенном коттедже, который хотят снести» (Петербург)
Текст: Юлия Галкина
В Ленинграде, в рабочем районе Нарвская застава, после войны построили кварталы двух- и трехэтажных домов — коттеджей по проектам местных архитекторов, с однушками, двушками и трешками, эркерами и французскими балконами, лепниной, деревянными лестницами в парадных. Спустя 60 лет, в 2010-м, сталинки Нарвской заставы включили в программу реновации. Потом о ней как будто забыли, а летом 2022-го внезапно актуализировали. По программе, к 2029 году на Нарвской заставе снесут почти 100 домов, более 60 расселят и реконструируют. «Здесь будет Мурино», — мрачно прогнозируют местные жители, многие из которых категорически против реновации.
В 2023 году в «Эксмо» выйдет книга, посвященная малоэтажной застройке послевоенного Ленинграда, в частности Нарвской заставе, над ней работают фотограф Максим Шер, дизайнер Дмитрий Девишвили и спецкор The Village Юлия Галкина. Для рубрики «Где ты живешь» Юлия записала интервью с супругами Марией и Илмаром, которые арендуют двушку в доме на Севастопольской улице. Рассказываем, как появился «город-сад», на что жаловались первые жильцы и чем коттеджи нравятся нашим современникам; правда ли, что дома строили пленные немцы и как именно жители района борются с реновацией.
Двухэтажный дом на Нарвской заставе (Петербург)
Адрес
Севастопольская улица
Постройка
1947–1950
Количество квартир
12 (из них одна коммунальная)*
Архитекторы
Валентин Каменский, Виктор Белов
По подсчетам историка Александра Ваксера, после Великой Отечественной войны в Ленинграде лишились крова полмиллиона жителей — цифра, сравнимая с населением Мариуполя на 24 февраля 2022 года. В шести периферийных районах города — Приморском (Старая Деревня), Выборгском, Красногвардейском (на Охте), Фрунзенском (Волкова Деревня), Невском (Белевское поле и улица Крупской) и Кировском (Нарвская застава) — начали строить двух- и трехэтажные дома по разным проектам. Фактически это была попытка гуманизировать архитектуру, сделать ее соразмерной жителю. «Забота о человеке — принцип основы малоэтажного жилища», — заявили на одной из всесоюзных конференций.
Над застройкой Нарвской заставы работали Валентин Каменский (вскоре он надолго стал главным архитектором Ленинграда) и Виктор Белов. Работы здесь, как и в других районах, продвигались трудно, сроки постоянно срывались: катастрофически не хватало качественных материалов и квалифицированных рабочих рук. Известно — в основном из устных историй, но также из скупых строк в толстом справочнике «Лагеря для военнопленных НКВД — МВД СССР (1939–1956)», — что к стройкам на Нарвской заставе, в частности на Поварухиной (будущей Оборонной) улице, привлекали так называемый спецконтингент, то есть пленных немцев, которых, впрочем, в 1949-м массово репатриировали, и к концу года в Ленинграде и области не осталось ни одного. На правительственном портале «Наш Санкт-Петербург» дома на Нарвской заставе так и названы — «немецкие».
Однако гораздо больше, чем «спецконтингента», да и мужчин в целом, на послевоенных, в том числе малоэтажных стройках трудилось женщин. Например, по организациям Жилгражданстроя соотношение мужчин к женщинам составляло 30:70 (в послевоенные годы ленинградок вообще было почти в два раза больше, чем ленинградцев).
«Малоэтажный проект» прожил всего пять лет: 4 декабря 1950 года Ленгорсовет запретил возведение двух- и трехэтажных домов, обосновав это «градостроительными и экономическими соображениями». Одна из главных причин — проекты не удалось типизировать до такой степени, чтобы их было удобно тиражировать, причем не только в Ленинграде — по всему Союзу. До появления первых по-настоящему массовых серий — хрущевок — оставалось семь лет.
Про реновацию
Мария: Мы совсем недавно узнали, что этот дом — в программе реновации. Я два дня плакала. Сегодня была на собрании жителей Нарвской заставы, посвященном реновации. Девушка моего возраста вышла вперед и гордо сказала, что в феврале купила здесь квартиру: «Что происходит?!»
А вообще на Нарвской заставе много пожилых людей — ветеранов труда, бывших сотрудников Кировского завода (квартиры в новостройках выдавали и сотрудникам многих других предприятий, например завода имени Марти — современных «Адмиралтейских верфей»; часть квартир изначально заселяли как коммунальные, на несколько семей. — Прим. ред.). Я со многими познакомилась, когда недавно собирала подписи [против реновации района], они говорили: «Мы так хотим тут дожить». Здесь живут поколениями. Председательница одного ТСЖ рассказывала, что ее родители сажали деревья во дворе.
Есть и общаги — и они, кажется, единственные, кто действительно хочет расселиться. Наверное, не понимают, что за маленькую комнатушку им не дадут квартиру в нормальном районе. Большинство остальных домов, по моим наблюдениям, не хотят уезжать.
Илмар: Единственное здание в окрестностях, не попавшее в программу реновации — отремонтированный трехэтажный дом, который раньше был жилым, а теперь там отделение полиции. Смешно, что застройщик для буклета про реновацию отфоткал самые старые дома в районе. Есть, например, один заброшенный, рядом с Кировским универмагом — туда водят экскурсии, видимо, чтобы показать оригинальные планировки. Так вот, его со всех сторон сняли: мол, посмотрите, как тут все плохо. Кстати, я его еще помню жилым, там с другой стороны когда-то была голубятня.
Про переезд с Канонерки
Мария: Мы с Илмаром были одноклассниками и оба жили на Канонерском острове. Административно он относится к Кировскому району. А Нарвская застава — в центре района: поликлиника, МФЦ, администрация — все здесь. Пока добираешься, видишь местную архитектуру. Еще будучи школьниками мы тут гуляли и думали, что когда-нибудь поселимся в одном из домов.
Илмар: В новостройках — сразу нет, никогда. В центре города — мало зелени. А тут все в одном: ты как будто и в центре, и в деревне. Два года мы искали квартиру: предложений мало, тем более с хорошим ремонтом — если и сдают, то что-то совсем убитое. Эту двушку нашли на «Авито».
На Канонерке я жил в 16-этажном доме с видом на залив и закаты. Но здесь по сравнению с островом чище и менее ветрено. И ты находишься в городе. На Канонерке было так: если надо купить лекарства или продукты, либо идешь после работы, либо тратишь день на поездку. А тут много магазинов: от мелких до «Ленты», работают доставки, каршеринги, с недавних пор — самокаты.
Мария: И здесь нормальная парковочная сеть. На Канонерке ты буквально спотыкаешься о машины. Там не хватает мест, за них дерутся. А тут даже люди на инвалидных колясках нормально передвигаются. Это один из самых удобных районов для прогулок.
Про дом и квартиру
Илмар: Квартиру перепланировали — подозреваю, это случилось в 90-е. Например, объединили кухню с большой комнатой. Проекты домов очень хорошие, но оригинальные планировки сильно устарели. Исторических элементов в квартире, наверное, нет. Зато в парадной сохранилась деревянная лестница.
В большой комнате благодаря эркерным окнам очень светло. В маленькой всего одно окно и темно, но на то она и спальня.
Чтобы прочитать целиком, купите подписку. Она открывает сразу три издания
месяц
год
Подписка предоставлена Redefine.media. Её можно оплатить российской или иностранной картой. Продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.
На связи The Village, это платный журнал. Чтобы читать нас, нужна подписка. Купите её, чтобы мы продолжали рассказывать вам эксклюзивные истории. Это не дороже, чем сходить в барбершоп.
The Village — это журнал о городах и жизни вопреки: про искусство, уличную политику, преодоление, травмы, протесты, панк и смелость оставаться собой. Получайте регулярные дайджесты The Village по событиям в Москве, Петербурге, Тбилиси, Ереване, Белграде, Стамбуле и других городах. Читайте наши репортажи, расследования и эксклюзивные свидетельства. Мир — есть все, что имеет место. Мы остаемся в нем с вами.
