«Он разрушает мне жизнь»: Участница Pussy Riot Ольга Борисова — о сталкере, из-за которого ее не пустили в Грузию
За последние четыре месяца множество россиян переехало в Грузию, но на территорию страны могут не пустить без объяснения причин: в начале ***** отказали во въезде нескольким журналистам, а недавно это случилось с блогеркой Инсой Ландер, которая 16 дней провела на нейтральной территории между странами. Последняя громкая история произошла с участницей Pussy Riot Ольгой Борисовой, когда она возвращалась домой после тура по Европе — ее не пустили из-за доноса сталкера. Активистка рассказала The Village о многолетнем преследовании, общении с пограничниками и планах на будущее, а психолог Татьяна Орлова объяснила, зачем сталкеры пытаются навредить незнакомым людям.
Ольга Борисова
активистка
Я приехала в Грузию 12 марта. Прожила полтора месяца, а потом уехала в европейский тур с Pussy Riot в поддержку украинцев, пострадавших от войны. Мы собрали 10 тысяч евро на работу детского госпиталя в Киеве.
Я успела привязаться к Грузии, потому что там почти все мои друзья и мой парень. В этой стране я на своем месте, потому что чувствую солидарность с людьми вокруг: везде висят украинские флаги, друзья делают потрясающие проекты, которые помогают украинцам, в том числе беженцам. К тому же это потрясающе красивая страна.
Тур получился довольно интенсивным: за пару месяцев мы посетили около десяти стран. Я мечтала вернуться обратно домой и очень ждала этого момента, потому что хотела отдохнуть перед новым туром, увидеть молодого человека и друзей. Я не боялась, что меня не впустят, и была уверена, что просто приеду и поеду спать в свою квартиру.
По прилете в Грузию я подошла к паспортному контролю, дала паспорт, мы с пограничницей улыбнулись друг другу — в общем, обычная проверка. Но потом я заметила, как девушка сфотографировала мой паспорт и отправила кому-то в вотсап. После этого мы просто стояли и чего-то ждали. Через 20 минут все пассажиры моего самолета прошли контроль, и я осталась одна.
Я подумала: «Ну ладно, слава богу, что не в Россию»
Потом ко мне подошел полицейский, сказал сесть и подождать еще. Пока ждала, я списывалась с парнем, который приехал меня встречать и ждал внизу.
Через минут 25 вышел человек с моими документами и сказал, что я не могу въехать в Грузию. Я спросила почему, но он ответил: «Я не знаю. Это странно». Потом он проводил меня на самолет в Турцию, а оттуда — в Амстердам, потому что я прилетела в Тбилиси именно таким маршрутом. Я подумала: «Ну ладно, слава богу, что не в Россию». Но вообще я дико расстроилась. Я не понимала, почему я не могу просто поехать домой и встретиться со своим парнем, подарить ему подарки. Мне это все казалось ужасно несправедливым.
Меня отвели в самолет и посадили в конец. Там я стала рыдать, и все грузины, сидевшие рядом, повернулись ко мне, спрашивали, в чем дело, и предлагали помощь. У всех были какие-то идеи и обязательно знакомые, которые могут помочь.
Вечером самолет сел в Стамбуле, а рано утром у меня был самолет в Амстердам. В Турции мне сказали, что в Нидерландах меня отведут в полицию, но неожиданно, когда я прилетела туда, сотрудница аэропорта просто отдала мне документы и отпустила меня.
Когда я еще была в капсульном отеле Стамбула, я переписывалась с друзьями, которые пытались мне помочь через правозащитников. И тут я увидела тот самый скриншот, где непонятно кто предупреждает пограничную службу Грузии в фейсбуке*, что я террористка, регулярно посягаю на суверенитет Грузии и готова к террористической атаке.
Там еще было указано, что мне запрещен въезд в Украину. Это правда: Украина запретила мне, Маше Алехиной и Саше Софееву въезд после того, как мы сделали в Крыму акцию в поддержку украинского политзаключенного, режиссера Олега Сенцова.
Я не знала, откуда этот скрин. Думала, что какие-то русские нацики пожаловались, чтобы отомстить нам за тур в поддержку Украины. И тут моя подруга пишет: «Я знаю, кто автор поста. Это Игорь». Я не поняла, какой Игорь, и переспросила. Она ответила: «Игорь из того паблика во „ВКонтакте“, в котором мы сидели 11 лет назад».
Мне тогда было 16 лет, и я сидела в паблике во «ВКонтакте», в котором люди делились музыкой. Вокруг него создалось комьюнити, члены которого друг друга ненавидели, адски троллили и делали друг про друга мемы. Там была я и этот чувак, Игорь Бендега. Мы никогда в жизни не виделись, и у нас не было открытых конфликтов, поэтому я не знаю, почему он обиделся на меня — тем более мы все друг друга ********* [поливали], что было тогда нормальным. Первое время наше общение было нейтральным, потом он начал меня обсирать. Когда я перестала сидеть в этом паблике, Игорь на какое-то время выпал из моего поля зрения, но, как я узнала на днях, он продолжал меня оскорблять в чатах.
Последние пять лет он писал мне оскорбительные вещи с разных аккаунтов — раз в полгода-год. Он писал матерными словами, называл жирной мразью. Я не обращала на него внимания и сразу же дежурно банила его новые и новые аккаунты. У меня много хейтеров в интернете, некоторые люди угрожают мне смертью — я к такому привыкла. Еще мне рассказали общие знакомые, что он много лет назад писал обо мне гадости в чатах. Но я никогда не думала, что он сделает так, потому что он ничем мне не угрожал до этого.
Я не знаю, кто он. Все, что я знаю, — это что он из Украины, но около десяти лет живет в Штатах, где женился на мужчине. Моя знакомая рассказала, что, когда он начал активно травить меня в интернете, он как раз расстался со своей невестой.
Я думаю, что он больной человек, но мне его не жалко, потому что он разрушает мою жизнь. Я не знаю, что послужило триггером для него. В последнее время выйти со мной на связь он не пытался, но писал в твиттере, что это мне за Украину, за Крым. Но я летела туда, чтобы сделать акцию в поддержку украинского заключенного. В этом нет никакой логики.
Странно, что спецслужбы просто приняли это к сведению и не пустили меня, не задав ни одного вопроса
Я уверена, что меня не пустили из-за него, потому что мои друзья узнали об этом из надежных источников, которые я не хочу раскрывать. Тем более Игорь сам говорит, что написал во все инстанции. Одной девушке он сам похвастался тем, что настучал на меня спецслужбам. Странно, что спецслужбы просто приняли его информацию к сведению и не пустили меня, не задав ни одного вопроса.
Сейчас я в Амстердаме. Слава богу, у меня тут друзья, у которых можно пожить. По идее, я могу попробовать въехать в Грузию снова, потому что мне не ставили никаких штампов и не говорили об ограничениях. Я жду информации от правозащитников о том, точно ли я могу вернуться, чтобы уже с полной уверенностью ехать домой.
Еще во время всех этих перелетов потерялся мой чемодан. Поэтому у меня сейчас ни дома, ни вещей, ни понимания, что делать дальше. Это абсолютное недоразумение. Я глубоко подавлена, но, несмотря на все, я верю, что скоро все разрешится, потому что ну не может же быть так все плохо. Тем более сейчас вообще не то время, чтобы жаловаться на такие проблемы, когда люди в Украине страдают каждый день.
Татьяна Орлова
психолог, соучредитель центра помощи пострадавшим от насилия «НеТерпи»
Некоторые сталкеры пытаются добиться ответных романтических чувств от человека, а другие используют другого как объект ненависти. Общее у них одно: сталкер взаимодействует не с реальным человеком, а с образом в своей голове, произвольно наделяя его чертами, обычно взятыми из своего травматического опыта. Например, он может видеть в человеке свою жестокую мать, и если в реальности отомстить ей не удается, то ее символическому продолжению — вполне можно. Наказывая объект сталкинга, человек символически мстит людям, которые когда-то — возможно, в детстве — его обидели. Сталкеру не важно, как себя ведет объект преследования, отвечает ли он на его чувства, действительно ли он соответствует тому образу, который ему приписывают, — сталкер не видит реальности, его сознание использует другого человека для канализации накопленного гнева. Иногда такое преследование превращается для сталкера в миссию, смысл жизни и растягивается на годы.
* Meta Platforms Inc., которой принадлежат Facebook и Instagram, признана властями России экстремистской организацией, ее деятельность на территории страны запрещена.
Обложка: Sibylle Fendt
