Иноагенты, о которых не говорят «Нас признали иноагентами в День памяти ЛГБТ-людей, ставших жертвами политических репрессий»
Сорок четыре листа. Почему-то именно такой длины — ни больше и не меньше — должна быть финансовая отчетность, которую организации и люди, которых признали иноагентами, обязаны ежеквартально сдавать в Минюст. Определенных требований к ней нет, поэтому каждый рассказывает о своих заработках и тратах по-своему. Основатель ярославского независимого кинотеатра «Нефть» Андрей Алексеев, улыбчивый крепкий мужчина средних лет, которого признали иноагентом 30 декабря, подходит к делу со всей серьезностью: записывает даже расходы на бензин. Не для Минюста, конечно, для себя. «Обычно деньги утекают сквозь пальцы, а теперь вот все фиксирую, — говорит он. — Даже какие-то выводы можно сделать — больше тратить на благотворительность, например».
За 2021 год иноагентское законодательство стало одним из самых востребованных репрессивных инструментов в России. В основном от него страдают независимые медиа (кажется, ради давления на них все и задумывалось, по крайней мере, официально усиление закона об иноагентах объяснялось довольно неплодотворными попытками разных стран зарегулировать местные отделения RT, но кто об этом сейчас вспомнит) — соответствующим статусом наделили «Дождь», «Медузу», «Важные истории», отдельных сотрудников их редакций и кого только не. Поэтому каждую пятницу, когда Минюст обычно вывешивает новые списки, в редакциях теперь встречают с нервным возбуждением: «А нас признают?».
СМИ быстро адаптируются к работе в новых условиях — с заметным, даже критическим снижением доходов от рекламы, плашками в соцсетях и прочими трудностями (чиновники с иноагентами, понятно, разговаривают куда менее охотно, да и не одни они), как и медийные персоны: главреду «Медиазоны» Сергею Смирнову плашки не мешают шутить про спорт и выкладывать фотки с животными и детьми, а галеристу Марату Гельману — спорить про политику в фейсбуке. Надежда Толоконникова из Pussy Riot на свой статус и положенные по нему ограничения и вовсе забила — такой вариант тоже есть.
Но вместе с ними в списках иноагентов постоянно появляются не такие известные люди. Активисты, журналисты, политики из Поволжья, Дальнего Востока, Сибири и других регионов; известные у себя в городах, они могут ненадолго появиться в столичном инфополе из-за своего нового статуса, но не более. Одним это дало некоторую уверенность в себе, другим, наоборот, пришлось сворачиваться и ограничивать свои появления в социальных сетях.
The Village поговорил с тремя не самыми публичными иноагентами о том, как им живется с новым статусом, причинах давления и желании или нежелании уезжать из страны.
Андрей Алексеев
активист, создатель независимого киноклуба «Нефть»
Ярославль
В телеграме есть хороший канал — «Кого признали иноагентом». 30 декабря я пошел в аптеку — лечился от постковидного синдрома, — открыл канал и увидел там свое имя. У меня тут же начал разрываться телефон. Журналисты стали спрашивать подтверждение: «Не тезку ли признали иноагентом? Это точно вы?» А как это подтвердить? Я не знаю. Хотя других вариантов ни у кого не нашлось, да и я не сильно сомневался в том, что иноагентом признали именно меня, но я все равно по приколу запросил на сайте Минюста разъяснение. После праздников мне прислали бумажное письмо, в котором говорилось: «Подтверждено. Вы, гражданин, внесены в реестр».
Я подозревал, что меня могут признать иностранным агентом. Осенью один ярославский журналист поделился со мной инсайдерской информацией, что бумага с моим именем лежит на важном столе. И вот-вот будет подана, куда следует. Откуда это знал мой знакомый, мне неведомо. Я не знаю, кто подает эту бумагу и как она с регионального уровня попадает на более высокий, но, мне кажется, в органах было какое-то распоряжение найти кого-то в регионах, кого можно признать иноагентом — чтобы разбавить список из москвичей и петербуржцев, а заодно показать, что в провинции тоже ведется работа: контроль тотальный.
Формально в иноагентстве нет ничего страшного, чрезвычайных событий не случилось. Неприятен сам факт, что тебя внесли в касту людей, находящихся под особым надзором. Хотя я не могу сказать, что с признанием иноагентом на меня обрушился шквал повышенного внимания. Я и раньше сталкивался со всплесками интереса: когда в 2010-х в России еще было какое-то политическое пространство, я организовывал митинги, дружил с Борисом Немцовым, участвовал в выборах. Я же изобрел кинотеатр «Нефть». Это была заметная культурная площадка. Там мы организовывали встречи с творческими людьми, режиссерами, иногда с политическими фигурами. У нас не было никаких проблем, пока в 2019 году нам не сорвали показ спродюсированного мной документального фильма про Ярославль «Мы объявляем вам весну!». В 2020 году с нами резко расторг договор аренды местный ДК, в котором мы арендовали площадку с 2014 года. Формально причина была в «постоянных задолженностях», что само по себе смешно. Во-первых, это случилось в пандемию — самый неподходящий для бизнеса момент. Во-вторых, речь шла о небольших суммах — в пару сотен тысяч рублей. Это абсолютно решаемый вопрос, но с нами даже не стали проводить никаких переговоров о долгах. В «Нефти» мы преодолели не один кризис и продержались достаточно долго, чтобы понять, что причины расторжения договора вовсе не экономические. Оказалось, что независимые киноклубы как площадки, где люди свободно дискутируют, в наше время могут выжить, только если у них есть крыша, а у нас ее не было. Спустя полтора года после того, как нас попросили покинуть ДК, других желающих на эту площадку так и не нашлось.
Первую помощь и развернутую консультацию по иноагентству я получил от Галины Араповой из Центра защиты прав СМИ. Мы обсудили, как опротестовывать внесение в реестр в суде. Понятно, что нам не на что особо рассчитывать, и из-за этого могут опускаться руки, но мы все равно должны пытаться, поскольку сам факт обращения в суд означает, что ты сопротивляешься. Благо в этом списке не я первый, не я последний — правовая помощь иноагентам в России налаживается. К тому же в Ярославле есть юристы, которые сами пишут тебе в личку и готовы помогать совершенно безвозмездно. Я считаю, что наш город — пример достаточно развитого гражданского общества. Здесь все друг друга знают и готовы протянуть руку помощи, если что. Поэтому я спокойно смотрю в будущее. У меня спрашивали, не боюсь ли, что я не такой медийный иноагент, как, например, Роман Баданин. У меня такого страха точно нет: в регионе о такой медийности, как у меня, многим только мечтать. После всех испытаний «Нефти» тысячи людей поддерживают меня и мои проекты в Ярославле, так что мы — сила.
Чтобы отчитываться перед Минюстом, мы вместе с другими иноагентами, внесенными в реестр 30 декабря, создали юрлицо на троих. Я знаю, что многие иноагенты придумывают для своих юрлиц стебные названия, но наши юристы посоветовали нам не сильно выпендриваться, поэтому мы в нашем праздничном шорт-листе остановились на ООО «Новогодний выпуск».
В первый раз мне надо было отчитаться только за один день, потому что квартал (иноагенты обязаны отчитываться перед Минюстом о своих доходах и расходах каждый квартал, то есть раз в три месяца. — Прим.ред.) заканчивался 31 декабря. Но даже при таком раскладе мне пришлось отправить 44 листа — это увесистое заказное письмо на 300 граммов в 300 рублей ценой. То, что такое расходование бумаги неэкологично, в Минюсте, конечно, никого не заботит. Следующий отчет будет больше и серьезнее. Я уже веду регистрацию всех своих расходов: сколько ушло на питание, сколько на бензин. В каком-то смысле отчет — новый интересный опыт для меня. Обычно деньги утекают сквозь пальцы, а теперь вот все фиксирую. Даже какие-то выводы можно сделать — больше тратить на благотворительность, например.
Чтобы прочитать целиком, купите подписку. Она открывает сразу три издания
месяц
год
Подписка предоставлена Redefine.media. Её можно оплатить российской или иностранной картой. Продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.
На связи The Village, это платный журнал. Чтобы читать нас, нужна подписка. Купите её, чтобы мы продолжали рассказывать вам эксклюзивные истории. Это не дороже, чем сходить в барбершоп.
The Village — это журнал о городах и жизни вопреки: про искусство, уличную политику, преодоление, травмы, протесты, панк и смелость оставаться собой. Получайте регулярные дайджесты The Village по событиям в Москве, Петербурге, Тбилиси, Ереване, Белграде, Стамбуле и других городах. Читайте наши репортажи, расследования и эксклюзивные свидетельства. Мир — есть все, что имеет место. Мы остаемся в нем с вами.
