Россияне, переехавшие жить в Беларусь О вкусных продуктах, развитом IT-бизнесе и протестных настроениях
Беларусь уже давно не популярное направление для туризма и тем более для эмиграции. Но сейчас она в центре внимания всего мира, который надеется, что у постсоветсткой страны с богатым потенциалом получится отстоять свою свободу и начать новую историю. Поговорили с россиянами, эмигрировавшими сюда, о том, как менялась Беларусь в годы правления Лукашенко, и ради чего сюда стоит уезжать.
Слава Бахвалов
39 лет
Слава живет в Минске с детства и собирается учить белорусский язык, хотя все его друзья из республики говорят на русском. Считает, что в России люди агрессивнее, чем в Беларусии. Готов получить местное гражданство, если страна сможет свергнуть Лукашенко.
Переезд в постсоветский Минск
Первое впечатление от Беларуси в 1991 году было ужасное. До Минска я жил в Польше, где не было дефицита еды, одежды и техники. В Варшаве была жвачка Turbo и варенка, а потом приезжаю сюда, а здесь все продукты по талонам.
Мы с семьей до 1989 года жили на Дальнем Востоке. Когда Советский Союз распался, а мой брат поступил в университет в Москве, родители решили, что надо уехать куда-то ближе к брату, но не в дорогую Москву. Так мы переехали в Минск.
Я стал учиться в белорусской школе, не зная местного языка. Мне было сложно изучать, например, историю Беларуси, так как ее преподавали только на мове. Но я до сих пор не знаю мову, но после воодушевляющих протестных акций записался на курсы по изучению белорусского языка.
Но самом деле все мои друзья говорят по-русски. Есть несколько человек, которые общаются на мове, в основном это люди творческих профессий. Почти всегда я слышал русскую речь, не было никакой русофобии, и сейчас ее нет. При этом на Украине, например, часто встречал русофобское отношение местных. Как-то я покупал там магнит и в магазине мне сказали: «Москали, идите домой». В Беларуси ни разу такого не видел. В российских СМИ говорят, что якобы в республике есть прозападные силы, которые настраивают белорусов против русских, — это абсолютная чушь.
В самой западной части России к ЛГБТ-сообществу относятся намного хуже, чем в Беларуси
Толерантная Беларусь
Сейчас я считаю Минск очень крутым городом. Беларусь находится между Россией и Европой, поэтому тут чувствуется немного европейский менталитет. За все время протестов тут не было ни одной разбитой машины и витрины — люди с уважением относятся к чужой собственности и городской инфраструктуре.
Иногда я летаю к брату в Калининград, который находится ближе к большим европейским странам, таким как Германия и Франция, чем Беларусь. Там — в самой западной части России — к ЛГБТ-сообществу относятся намного хуже, чем в Беларуси. В республике я только слышал шутки про геев. В Калининграде меня лично чуть два раза не побили за мой внешний вид. Я сидел в кафе, ко мне подошел кто-то из администрации заведения и попросили уйти потому, что я не нравлюсь их гостям. В Минске бы мне такое никогда не сказали. Люди в России очень агрессивные по сравнению с белорусами. Мне кажется, что в Калининграде могут спокойно черному парню крикнуть вслед «черножопый».
Российские власти скоро испугаются того, что они остались одни со своей консервативной идеологией на постсоветском пространстве
Московские цены и минская зарплата
Я ведущий специалист отдела розничной торговли и нормально зарабатываю, но все равно не московскую зарплату. Продавец в моем торговом центре получает примерно 20–25 тысяч российских рублей. Хотя цены в магазинах московские, а иногда и выше. Когда я оказался в продуктовом в Москве и увидел, что у вас белорусская молочка дешевле, чем в Беларуси, я рассмеялся. Не понимаю, как у нас работает экономика, почему мы платим больше, чем в России.
Беларусь — такая же бюрократизированная страна, как и Россия. Не зря у нас союзное государство — такие же проблемы. Люди, которые здесь делают свой бизнес, страдают. Для них предпринимательство — это не работа на себя, а издевательство: сложное налогообложение, частые изменения в законодательстве, постоянные проверки (особенно во время тяжелой эпидемиологической ситуации) и строгие требования по сертификации товаров и услуг, высокие ставки по кредитам и вообще отсутствие правовой защиты малого бизнеса.
Аполитичность осталась в прошлом
В моем окружении сейчас все против действующей власти. Так было не всегда. Я хорошо помню ситуацию в 2010 году, когда тоже был большой митинг в центре Минска после президентских выборов и всех демонстрантов разгоняли силовики. В то время у меня на работе только бухгалтерши были за Лукашенко. Сейчас даже они против. Я не понимаю, как действующая власть могла так внаглую нарисовать 80,1 %.
Я до последнего никак не относился к политической ситуации в Беларуси, меня больше интересовало, что происходило в России. Но когда начались протесты и моих друзей забрали в отделение милиции, откуда они возвращались домой избитыми, я понял, насколько ужасна эта система. Я лично знаю примерно 25 человек, которые после протестов получили травмы и синяки
Моя подруга 12 августа шла домой по неоживленной улице со своим парнем. Подъехал автобус милиции, выбежали сотрудники МВД и избили их. Мальчика забрали в отделение, а ее отпустили. У другой приятельницы молодой человек вышел за сигаретами, его бросили в автозак, а потом в РУВД над ним издевались. Только недавно отпустили. Я не могу рационально объяснить жестокость правоохранительных органов. При этом Лукашенко решил наградить их орденами за хорошую службу. Это злит всех граждан.
Первый раз я попал на митинг 10 августа, когда проезжал на такси в районе станции метро «Каменная Горка». У меня коленки тряслись. Я не боялся за свою жизнь, меня просто потрясло увиденное. На улице была война, взрывались светошумовые гранаты, из автоматов стреляли резиновыми пулями.
Я вышел на митинг 16 августа, когда в Минске протестовали 200 тысяч человек. Такого ни разу не видел в Москве. Для столицы Беларуси выход такого большого числа людей — это неожиданно. Я мечтаю, чтобы в России произошло то же. Мне нравится, что сейчас молодежь стала свободнее, чем мое поколение, которое из-за страха привыкло быть аполитичным. Молодые люди активнее голосуют на выборах, потому что они родились при Лукашенко и не хотят при нем умирать.
Лично я всегда был против Владимира Путина и ходил на все выборы отдавать голос за кого-нибудь, но только не за него. Последний раз я проголосовал за Ксению Собчак, а друзья-белорусы смеялись надо мной, потому что она — кандидат-спойлер. Мои приятели говорили, что нет смысла ходить на выборы, мол, наверху и так все уже решено. А теперь эти же люди пошли голосовать за Светлану Тихановскую, которая тоже не имеет опыта в политике, но она олицетворение галочки «против всех», а точнее — «против действующей власти».
По моему мнению, российские власти скоро испугаются того, что они остались одни со своей консервативной идеологией на постсоветском пространстве. Украина и Беларусь уже двигаются в другом направлении. Если в республике все-таки произойдут изменения, то я подам заявление на получение белорусского гражданства.
Марина
(имя изменено по просьбе героини), 29 лет
Девушка из Сибири перебралась за мужем в Минск, который уехал сюда ради работы в IT-секторе. Беларусь она полюбила за чистоту, вкусные продукты и близость к Европе и уезжать отсюда не собирается.
Переезд и первое впечатление
Первое, что меня поразило в Беларуси, — чистота. Здесь всегда чисто, везде покошена трава. Это очень бросается в глаза, когда пересекаешь границу Беларуси с Россией. Приезжаешь в Смоленскую область, а там на дорогах мусор. В Беларуси на обочинах есть беседки и даже приличные туалеты, и они не в плачевном состоянии, как в России. Я думаю, чистоплотность связана и с менталитетом белорусов, и с тем, что власть следит за сохранением порядка.
Я с мужем переехала из Иркутска в Минск два года назад. В Сибири он работал удаленно фронтенд-разработчиком на канадскую компанию, но это было неудобно из-за большой разницы во времени. Супруг хотел устроиться в Mail.ru. Но такие крупные города, как Москва и Петербург, нам не подходят, потому что мы интроверты. Хотелось в более спокойное место, такое как Минск. К тому же нас устраивает климат в Беларуси. Тут меньше выхлопных газов с заводов и других экологических гадостей. Здесь хорошо развит IT-сектор. Удивительно, что люди, наоборот, оттуда активно уезжают в Москву и Питер.
Когда мы сюда переехали, нам нужно было получить вид на жительство. Для этого надо устроиться на работу или купить недвижимость. Еще были проблемы найти работу по специальности. В СМИ меня не хотели брать из-за того, что в резюме было указано, что я работала в пресс-службе администрации Севастополя после присоединения Крыма к России.
Из-за таких сложных условий мы с супругом открыли свой бизнес — онлайн-магазин косметики, в котором я и работаю. Так я смогла получить ВНЖ. А еще через некоторое время мы купили дом под Минском.
Стоит отметить, что в Беларуси нельзя просто так сделать фиктивный бизнес с несколькими ООО. Если открываешь компанию-пустышку и ничего с ней не делаешь, то к тебе придут домой с проверкой. Мне и сейчас каждый месяц звонят и спрашивают, сколько сотрудников работает, какие зарплаты и как у меня идет бизнес. Я даже боюсь представить, что с нами будет, если не заплатим налоги.
Зарплаты тут маленькие. Я пыталась найти работу учителем в школе, на русские рубли мне предлагали 12–15 тысяч. Более опытным учителям предлагают 18–20 тысяч. Хотя в Иркутске я получала около 30, будучи молодым специалистом. Минимальная зарплата порядка — 11 тысяч рублей. При этом цены в магазине практические такие же, как в Москве. Я правда не понимаю, как они на такие деньги живут.
Пенсии тоже небольшие — в среднем 6-8 тысяч российских рублей. У некоторых граждан в два раза больше. Но мой муж на зарплату не жалуется: начинающий программист здесь получает примерно 50–60 тысяч российских рублей — хорошая зарплата, а 100–150 тысяч рублей — ты уже богач.
У меня не возникает желания покупать европейские товары, хотя тут много польских. Когда мы приезжаем в Россию, для нас пытка есть что-то не белорусское
Отличия
В Беларуси власти активно развивают спортивный сектор для детей. Здесь много бесплатных секций: например, можно отдать ребенка на плавание или хоккей. Сын пока маленький для спорта, планируем отдавать в бассейн и на хоккей.
Когда я сюда только переехала, меня удивило, что в послерабочее время в Минске нет людей, никто не выходит гулять по городу. В центре встретить людей можно было только летом в выходные, а так вообще непонятно, где белорусы находятся после работы. Я спрашивала у своих друзей-белорусов почему так, мне отвечали: «А что там делать?» В центре города одни туристы, белорусы приходят сюда только в Новый год.
В Беларуси очень качественные и вкусные продукты. У меня не возникает желания покупать европейские товары, хотя тут много польских. Когда мы приезжаем в Россию, для нас пытка есть что-то не белорусское. У меня родители, когда прилетели сюда из Сибири, тоже восхищались молоком, ряженкой, творожками и мясом.
Еще Беларусь очень удобная и компактная — за полдня можно доехать до другого конца страны. До польской границы из Минска можно доехать за четыре часа. Для белорусов это обычное дело — ездить за продуктами, одеждой или в IKEA в Польшу или Литву, потому что там дешевле. Я с мужем иногда езжу в Москву в IKEA, до столицы России семь-восемь часов, зато не нужна виза.
Братский народ и мигранты
Не могу сказать, что мы кардинально отличаемся от белорусов. Все же братский народ. Но белорусы более сплоченные, чем русские. Это видно по последним митингам. Они прекрасные, милые люди, в них мало агрессии, о чем, к сожалению, не пишут сейчас в российских СМИ. В России на улице к тебе могут пристать гопники с пивасиком. Здесь подобного ни разу не видела.
Помимо этого, здесь мало приезжих из Средней Азии. В России на стройках работают выходцы из Таджикистана и Узбекистана, а тут эту работу выполняют белорусы — и неплохо зарабатывают в сфере строительства.
Вместо таджиков тут много строителей из КНР — около 3 тысяч человек. Беларусь плотно сотрудничает с Китаем: например, сейчас они строят индустриальный парк «Великий Камень» у аэропорта.
Сюда еще часто ездят работать европейцы — так, в детсад с моим ребенком ходит дочка французов.
Протестная Беларусь
Сейчас мы с семьей в Сербии. Мы решили уехать из республики на время, пока не закончатся протесты. Мужу стало тяжело работать в Минске, потому что власти отключили там интернет.
Я очень хочу вернуться домой в Беларусь, постоянно мониторю новостные телеграм-каналы — и провластные, и оппозиционные, — чтобы понимать, что происходит и когда можно поехать обратно.
Я поражена, что в центре Минска 16 августа собралось столько людей (200 тысяч человек. — Прим. ред.) на марш. Очень красиво выглядела площадь, вся в красно-белых флагах. Такого не было в Беларуси никогда, видимо, люди уже по-настоящему устали от ситуации в стране, а Лукашенко начал их бояться. Сейчас он больше не передвигается на машине. Раньше ради его кортежа все проспекты перекрывали, а теперь президент летает только на вертолете.
Все белорусы в моем окружении ходили голосовать за Светлану Тихановскую. Когда мы только переехали, я аккуратно интересовалась у знакомых, как тут относятся к Лукашенко. Мне все отвечали, что его все боятся, поэтому никто не выпендривается особо — живут своей жизнью. Сейчас мы видим, что они устали и начали ему в ответ хамить, как это было 17 августа, когда президент выступил перед рабочими Минского завода колесных тягачей (МЗКТ). Например, когда Лукашенко сказал, что насилие на протестах, о которых говорит оппозиция, является просто поводом для того, чтобы граждане выходили на митинги, в ответ ему кто-то крикнул: «А зачем нужно было давать повод?»
Есть друзья, которые выходили на протесты. Подруга живет прямо напротив стелы «Минск — город-герой». Сначала она просто снимала большой митинг 16 августа, а потом не выдержала и присоединилась. Еще есть знакомые, которые купили много бутылок воды, подвозили их к протесту и угощали всех, потому что магазины вокруг стелы зачистили. Я бы сама участвовала в протестах, но это не в моей компетенции, у меня сейчас есть муж и ребенок, боюсь за них. К тому же я не белоруска, меня могут депортировать. Но если бы я была сейчас в Минске, то я бы точно стала привозить воду демонстрантам.
Мой знакомый шел к девушке, и его загребли в РУВД, вытащили у него телефон, чтобы посмотреть, в каких телеграм-каналах он сидит. Увидев оппозиционные каналы, полицейские начали избивать его ногами и дубинками. Приятеля выпустили из отделения с побоями, но в больницу он не обращался.
Я думаю, что протестная Беларусь станет примером для России. Хотя российские власти оказывают больше давление на сограждан, чем белорусские силовики на своих людей. Если россияне перестанут бояться полиции, то вполне возможно повторение белорусских протестов. Однако в Россию я возвращаться не планирую, мне нравится в Минске. Может быть, когда-нибудь буду рассматривать вариант переезда в Европу, но пока такого желания нет.
Василий Сойнов
34 года
Переехал в Минск восемь лет назад, влюбившись в минчанку. Считает, что с тех пор Беларусь сильно похорошела, хотя с медициной, театром и музеями до сих пор все плохо.
Об отношении к митингам и Лукашенко
Я не участвую в митингах, я гражданин другой страны — если меня задержат, у меня могут быть очень большие проблемы. Однако к тому, что сейчас происходит в Минске, я отношусь максимально позитивно. Люди просто хотят спокойно заниматься своим любимым делом, чтоб не было никаких препятствий со стороны государства. Очень сложно что-то делать, когда ты боишься.
В Беларуси число людей, сидящих по экономическим статьям, зашкаливает. Сидят не зэки, а экономисты, юристы и руководители предприятий. В Беларуси даже есть такая шутка, что не так страшно попасть в тюрьму, потому что тюрьма — это второй университет. Дело в том, что почти у любого предприятия можно найти изъяны, а экономическое законодательство настолько гибкое, что даже к чиху придираются. К тому же бюрократия здесь очень сильна: есть куча инстанций и органов, которые могут прийти и тебя закрыть. В определенный момент приходят подразделения, например, занимающиеся экономической безопасностью, проверяют, находят косяки и сажают. К Лукашенко я отношусь неоднозначно. Я не эксперт, но если он психически невменяемый, то, наверное, его нужно лечить. Если он вменяемый, то его нужно судить. Однако стоит отдать должное, он смог сохранить социальную и производственную базу, но, к сожалению, она осталась в далеком прошлом. В недалеком прошлом у него нет заслуг. Итог его работы — деградация всех государственных систем. Это означает отсутствие какой-либо поддержки экономики, что особенно чувствуется на фоне коронакризиса. Малый и средний бизнес просто лег, не получив никакой поддержки, так как президент его просто-напросто не признал. Лукашенко, наверное, чем-то похож на Путина. Авторитаризм везде похож.
Минск, с одной стороны, — инженерная столица, с другой — на окраинах у девятиэтажек разбиты огороды
О жизни в Минске
Жизнь в Минске меня в целом устраивает. Здесь есть ниши, где можно зарабатывать деньги, — чуть меньшие, чем в Петербурге, конечно. Цены не сильно отличаются от питерских. Теперь, чтобы хорошо жить в Минске, если переводить на российские рубли, нужно тысяч 80–100 точно. Средняя зарплата по стране очень маленькая: в Беларуси люди получают примерно 16 тысяч рублей, в Минске чуть больше — примерно 35 тысяч рублей, кассир в магазине зарабатывает примерно 26 тысяч. Хорошо заработать можно в банковской сфере, IT, сфере добычи — в данном случае это нефтепереработка и калийные удобрения.
Я живу в Минске с 2012 года. Тогда переехать в столицу Беларуси можно было только по любви — больше тут делать было нечего. Я встречался с минчанкой, через какое-то время мы узнали, что у нас будет ребенок. Москва в тот момент по экономическим причинам показалась нам не самым лучшим местом, чтобы растить ребенка. Было очевидно, что жена не сможет какое-то время работать и наши доходы уменьшатся, при этом к расходам на жилье добавляются траты на уход, няня, детский сад. Все это нужно было тянуть только с моей зарплатой, а в московских условиях это бы означало ощутимое снижение качества жизни.
До переезда я занимался поиском кадров в сфере тяжелой промышленности (добыча золота, нефти и газа, тяжелая металлургия) в Питере и Москве. В Минске в 2012 году не было работы по моей специальности. В итоге я устроился в рекламу.
Белорусского гражданства у меня нет, и получать его не хочу. Мне это неинтересно. Оно просто даст мне право голосовать и получать государственную медицинскую помощь. По поводу голосования — вы сами видите, какие у нас выборы. А медицина тут не очень сильная, к тому же можно полгода стоять в очереди к кардиологу. По опыту сына, который ходит в поликлиники за справками для школы, могу сказать, что это бюрократия и Совок. Так что я пользуюсь коммерческой медициной, здесь она неплохая — наверное, как везде.
О различиях между Россией и Беларусью
В Беларуси очень хорошие продукты. Многие покупают в Минске молочку и везут ее в свои родные города. Кстати, наши молочные гиганты — это коммерческие предприятия, а не государственные компании. Еще в Минске есть классный рынок Комаровка, который по ассортименту и уровню можно сравнить с московским Даниловским рынком.
С музеями тут беда. Есть неплохой Национальный музей с интересными экскурсоводами, но с экспонатами очень слабо. То же относится и к театрам. Пару раз был в государственных, но это даже не уровень питерских студенческих постановок. Единственный крутой театр — Белорусский свободный театр, там художественным руководителем является Николай Халезин, сейчас он живет в Лондоне, потому что театр существует на нелегальном положении. Современного искусства в стране практически нет. Многие выставляются за рубежом, потому что нет ни галерей, ни арт-менеджеров, ни кураторов, нет какой-либо коммерческой составляющей — все на зачаточном уровне. Что касается развлечений, раньше здесь вообще не было каких-либо примечательных мест. Позднее Октябрьская улица стала местом тусовок, там теперь полноценная Западная Европа с музыкантами, барами. При этом, если отъехать на километр в сторону, ты снова возвращаешься в прежний Минск.
В 2012 году Минск был просто выжженным полем. Например, вся культурная жизнь тут была андеграундная — никаких фестивалей, концертов в публичной среде не было. Тем не менее, вопреки всем преградам минчане смогли создать барную культуру, которую можно сравнить с питерской. Плюс важное влияние оказало развитие IT-сферы, еще появились люди, готовые тратить деньги на развлечения.
Минск или Петербург
Беларусь не хуже и не лучше России. Она совершенно другая. Люди тут сильно отличаются от россиян: они спокойные, научились без давления, инициативы сверху или снизу строить удобное для себя окружение. Эти люди готовы на многое закрывать глаза, что похоже на внутреннюю эмиграцию.
Сам город довольно контрастный, как и Петербург. Думаю, это связано с тем, что примерно в конце 70-х Машеров (Петр Машеров — первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии в 1965–1980 годах. — Прим. ред.) очень захотел сделать в Минске метро, но, чтобы его открыть, население города должно быть не меньше миллиона человек. Тогда в Минске было примерно 700 тысяч. В итоге он за несколько лет ввез в Минск порядка 300 тысяч сельского населения, включив в черту города соседние территории. Поэтому Минск, с одной стороны, — инженерная столица, с другой — на окраинах у девятиэтажек разбиты огороды.
Для огромного количества минчан дача — основной вид досуга. Многим нравится отработать неделю и уехать из города, так что в выходные город становится интереснее. В этом, кстати, Минск очень похож на Питер. Там также огромную часть населения представляет интеллигенция в нескольких поколениях, но при этом много приезжих, заселивших город после революции. Поэтому Октябрьскую улицу в Минске странно сравнивать с Каменной Горкой, где давали социальное жилье, ровно как и сравнивать Рубинштейна с Купчагой в Петербурге.
По России не особо скучаю. Однако могу сказать, что мне не хватает определенных людей, мест, Питера, иногда думаю о Москве. В родной город я приезжаю с огромным удовольствием. Стараюсь делать это несколько раз в год и возить туда друзей из Минска.
Фотографии: предоставлены героями материала
