Клинический психолог Галина Петракова — о думскроллинге, «травме свидетеля» и агрессии в интернете

О том, почему мы все переживаем из-за войны

— Как вы думаете, меньше ли из-за войны переживают ее сторонники? Почему вообще одни люди принимают войну ближе к сердцу, чем другие?

— Для начала надо отделить поведение людей от их переживаний. Отказ от чтения новостей, от обсуждения темы, выбор позиции «все не так однозначно» — это стратегии поведения, которые не говорят о том, что люди переживают из-за войны меньше, чем другие.

Представьте человека, который случайно попадает к собеседнику, а тот рассказывает ему ужасные истории из жизни — травматичный опыт, который он пережил. У слушателя будет целый спектр эмоциональных и поведенческих реакций. В идеальном мире у него есть силы, чтобы выслушать и поддержать говорящего. Но в реальном мире слушатель может перевести разговор на другую тему, вообще не захотеть слушать или решить, что человек сам виноват в сложившейся ситуации. «Это же так ужасно, должно быть, он сам сделал что-то не так», — подумает собеседник. И он даже может решить, что человек заслужил произошедшее. Но все эти стратегии не означают, что слушателю плевать на страдания рассказывающего. Варианты поведения слушателя в этой ситуации — это копинг-стратегии (также известные как стратегии преодоления стресса. — Прим. ред.).

Нашу возможность сопереживать на физиологическом уровне обеспечивают зеркальные нейроны. Они переносят то, что переживают другие, в наши эмоциональные и телесные ощущения. То есть в мозгу есть специальные области, которые откликаются на чужие эмоции. Такой эмпатический резонанс часто происходит неосознанно, на невербальном уровне. Эти механизмы выгодны с эволюционной точки зрения: они позволяли нам сотрудничать с другими, чтобы воспитывать детей или защищаться от опасности.

Из-за зеркальных нейронов нам некомфортно, когда мы видим, что кто-то испытывает боль. Даже если видим это через экран компьютера или телефона. Иногда это называют «эмпатической болью», которая может актуализировать неприятные и травматичные воспоминания из нашего собственного опыта. И выходит, что эмпатия, которая обычно рассматривается в позитивном контексте, может быть проблемой: резонируя с чужой болью, мы чувствуем эту боль как свою. Эмпатическую боль сложно выносить, поэтому вполне естественная реакция — пытаться ее заблокировать. Какие способы мы выбираем, чтобы с ней справиться, зависит от многих факторов — от генетики до нашего опыта. Среди стратегий может быть: говорить «все не так однозначно», винить пострадавших («я не такой, как они, а они заслуживают, что происходит»), отстраниться от события, встать на сторону сильного. Человек, который выбирает эти стратегии, переживает сложные эмоции, с которыми ему необходимо справляться. Если бы ему действительно было «все равно», то эти стратегии вообще бы не понадобились.

Определенным социальным группам некоторые способы справляться с собственной болью кажутся более правильными и приемлемыми — например, волонтерство, распространение информации или чтение новостей. Но эти способы очень энергозатратные, потому что требуют развитых навыков эмоциональной регуляции. Человек, который выбирает такие способы, будет сталкиваться с непростыми эмоциями и должен знать, что с ними делать. Но не у всех была возможность развить навыки эмоциональной регуляции в детстве или во взрослом возрасте (например, во время психотерапии). Поэтому кажется, что некоторые люди абстрагируются от войны.

— То есть я правильно понимаю, что на эмоциональном уровне война задевает примерно всех?

— Да. Война вовлекает большинство людей, особенно когда начинается. При этом уровень эмпатии у людей разный — у кого-то выше, чем у большинства, у кого-то ниже. Некоторым физиологически легче не вовлекаться в происходящее.