Отрезанные районы: Курьяново, где ничего не найдут Pussy Riot, «Бумер», советские панки и трупы в цементе

Вешние воды

Обычно трупы застревают в специальной решетке вместе с пластиковыми пакетами, использованными презервативами, туалетной бумагой и кружочками лимонов. «Это происходит регулярно. Их приносит в цех механической очистки. — Владимир Самойлов работает на Курьяновской станции аэрации токарем еще с 70-х. — Помню, наш парнишка лазал и вытаскивал тела, на одном даже была золотая цепочка с палец толщиной». 16 лет назад, 27 марта, дежурный точно так же делал вечером плановый обход и наткнулся на труп. Пока по регламенту вызывали милицию, рядом всплыл еще один. Приехавший наряд потребовал спустить воду — на дне резервуара нашли еще шесть тел. Самойлов помнит как минимум четыре похожих эпизода: «Нервы, конечно, нужны крепкие, но люди ко всему привыкают».

В это же самое время за семь километров от Курьянова, в парке у Битцы, пропадали люди. Местные к этому тоже привыкли: еще четыре года никто не будет связывать ни исчезнувших между собой, ни трупы, которые приносило на станцию, — их приобщат к делу «битцевского маньяка», только когда его поймают. Александру Пичушкину придется самому рассказывать, как он выводил знакомых на прогулку, затем спаивал, душил и затаскивал в канализацию. Всего в парке было 24 люка. Сеть коллекторов сливается в циклопический дюкер — тоннель через несколько районов, устремленный под Москвой-рекой прямо в Курьяново. «С 2001 по 2005 год на наших очистных сооружениях постоянно находили трупы. 29 тел за это время! — восклицал во время следствия Владимир Мухин, тогда директор станции. — Я 30 лет в Курьянове работаю, и ни одного подобного ЧП не было».

Свинья всегда появлялся на сцене пьяный — возможно, единственное постоянство Андрея Панова. В остальном «первый русский панк» никогда не делал то, чего от него ждали. Именно его в фильме «Лето» Кирилла Серебренникова играет Александр Горчилин: Панов — прототип Панка в тельняшке. С его группой «Автоматические удовлетворители» («АУ») в разное время играли Виктор Цой, Майк Науменко и Илья Черт. Сын интеллигентов, образованный и беспринципный Панов олицетворял собой бунтующее позднесоветское поколение. В октябре 1989 года Свинья в очередной раз приехал в Москву, на «фестиваль 100-летия Махно». К этому моменту песни «АУ» уже внесли в списки запрещенных, самого Панова и его маму несколько раз допросили в КГБ. Московская рок-продюсерша Наталья «Комета» Комарова каким-то образом выбила под фестиваль никому не известный ДК Аэрации в Курьянове, и концерт стал важнейшим в истории здания: раньше тут проводили разве что маевки для работников очистной станции.

«Концерты в жопелях были в духе времени, их посещение представляло серьезный риск даже для менее расфуфыренной публики, чем наша, — вспоминает хроникер перестройки Миша Бастер, автор альманаха „Хулиганы-80“. — Я помню такие концерты в Мытищах, в Сетуне и Раменках, когда по дороге буйствовала гопота и приходилось пробиваться и туда, и обратно. А вот в Курьяново ехали на каких-то перекладных — район был мертвый, дорога на редкость тихая. Пафос мероприятия, помимо приезда „АУ“, дополняла большая черная тряпка на сцене, на которой была надпись „Воля или смерть“. Все это смешно смотрелось на фоне красных советских транспарантов». «Там была смурная директриса, — объясняет сама Комарова, — она заперлась в своем кабинете и через каждые 30 минут присылала ко мне человечка, чтобы мы сворачивались. Я бежала к ней в кабинет, давала 50 рублей, она отставала на время. Потом все повторялось».

В Курьянове не любят приезжих. Во всех смыслах: миграции обходили район стороной вплоть до нулевых, когда тут появилась небольшая гостиница на 1-й Курьяновской улице, 32. За следующие десять лет общежитие попало во многие гиды и справочники для трудовых мигрантов — в Москве не так много коек по цене 100 рублей в сутки. Постепенно росло и напряжение: из уст в уста у местных ходят истории о том, как мигранты терроризировали прохожих. «В основном страдают жильцы домов напротив, — объясняет Виталий Самойлов. — И еще один случай, когда к общежитию приехал автобус ОМОНа, стали пробивать всех гостей и нашли пять человек из федерального розыска». Социолог Лёля Жвирблис в своем исследовании для проекта «Топография счастья» поставила общежитие на второе место в рейтинге жалоб курьяновцев, тогда как экологию (включая вонь со станции) — только на пятое.

Депутат района Печатники Максим Мотин боролся с общежитием с 2012 года. По его словам, на пике противостояние угрожало перерасти в погромы «как в Бирюлеве», а местные мужчины часто устраивали у здания стихийные сходы: «Это была катастрофа, там жили за копейки, по десять человек в комнате, рассчитанной на двоих, на такие условия соглашались не самые интеллигентные люди. К вечеру они выпивали, шли гулять по тихому району и приставали к местным девушкам — было страшно выходить на автобусной остановке рядом. Возникали разборки, которые заканчивались поножовщиной, стрельбой, один раз даже взорвали гранату (этот случай The Village подтвердить не удалось. — Прим. ред.). Когда суд постановил снести нелегальную пристройку к общежитию, директор за несколько суток заселил ее беженцами с Украины. Буквально отправил своих людей на автовокзал, и они наловили там несколько десятков человек. Это была целая спецоперация. Когда пришло время сноса, он стал прикрываться ими, мол, как можно сносить, если я тут людей спасаю!»

В июле 2014 года корреспонденту The Village удалось пообщаться с беженцами в Курьянове, которых тогда насчитывалось 58 человек, а слава общежития добралась даже до уполномоченного по правам человека в Москве. Максим Мотин вместе с другими активистами и соцслужбами развернул кампанию по расселению. Сейчас здание бывшей стоматологии вернулось в прежний вид, но общежитие никуда не делось, даже собственник остался прежним. Рядом открылось кафе «Неолит», которое пользуется успехом только у мигрантов. Курить в нем можно прямо за столиками, а по ночам часто бывают драки. Самойлов часто видит, как утром к хостелу приезжает микроавтобус и забирает гастарбайтеров на смену.

Правила для арестанток формально никак не отличаются от условий содержания заключенных-мужчин, разве что женщинам разрешено принимать душ два раза в неделю, а не один. Несмотря на это, в Москве все женщины ждут суда отдельно — в Курьянове, в женском СИЗО № 6. Изолятор прозвали «Желтой бастилией» — из-за формы здания, напоминающей средневековую крепость без окон, с желтыми угловыми башнями. Здесь Надежда Савченко держала голодовку и ждала обмена, здесь больше полугода провели участницы Pussy Riot — Виталий Самойлов проезжал мимо ворот СИЗО как раз в момент, когда активисты запускали салют по случаю дня рождения Екатерины Самуцевич. Сейчас здесь сидят сестры Хачатурян, а до недавнего времени — Анна Павликова и Мария Дубовик, задержанные по громкому делу «Нового величия». «Среди самых известных арестанток — Евгения Васильева. Помню, когда мы пришли, она была в некотором шоке, но при этом полностью убеждена, что ее скоро выпустят. — Журналистка Ева Меркачева регулярно инспектирует московские изоляторы как член наблюдательной комиссии. — Мы встретили массу женщин, которых арестовали за мизерные преступления вроде кражи сапог».

В 2016 году именно Меркачева устроила в «Желтой бастилии» в Курьянове настоящий разнос, обнаружив жуткую перенаселенность тюрьмы: 1 415 человек при норме в 800. «Женщины спали на полу, и это был не единичный случай, а устоявшееся правило. Помню, как я вошла в одну из камер, села за обеденный столик, чтобы пообщаться с арестованными, и тут у меня под ногами кто-то зашевелился. Женщины спали друг на дружке, под столами и кроватями. Чтобы оставались хоть какие-то проходы, матрасы складывали пополам. Несколько раз арестантки жаловались на надзирательниц с садистскими наклонностями. Я выпустила резонансный репортаж в июне. Довольно быстро отреагировали во ФСИН, и уже через неделю мы с замдиректора прогуливались по изолятору — он был шокирован. Буквально при мне он запретил женщинам ночевать на полу в принципе, приказал расселить их по камерам, которые раньше занимали мужчины. Там был спецблок бээсников, то есть бывших сотрудников органов, следователей, прокуроров (например, Денис Евсюков сидел в той же камере, которую отвели Марии Алехиной. — Прим. ред.)». Вскоре начальника СИЗО уволили.

«Теперь там есть даже парикмахер, — продолжает Меркачева, — у него можно покрасить волосы или сделать маникюр. Мы считаем это нашим достижением. Питание, как и у мужчин, зависит от повара. В СИЗО № 6 кухней одно время заведовал бывший шеф-повар одного из крупных ресторанов в Москве, потом он ушел, и кормили чем попало. Сейчас все устаканилось. Хотя наша глобальная цель была добиться того, чтобы женщин в принципе арестовывали только в тяжких случаях. Все эти женские слезы — это на самом деле ужасно. Женщинам не место в тюрьме».

Виталий Самойлов женился, у него родилась дочь, сейчас ей девять лет. Она ходит в ту же курьяновскую школу № 493, куда ходили ее отец и дед. Девочка учится в классе «Б» — единственном, который набрался, поскольку теперь детей просто не хватает на параллель. Зимой катается с той же горки у Батюнинского пруда, где в детстве катался сам Виталий. На станции теперь работает меньше четверти местных. Хрущевки с северной стороны района попали под реновацию, а с южной уже маячат небоскребы новых жилых комплексов в Марьине. Магическая защита от сноса в Курьянове тоже пропала: раньше район накрывала километровая санитарная зона вокруг станции, но бывший префект Владимир Зотов в 2008 году сократил ее до 350 метров. Аккуратные сталинские коттеджи обнажились перед застройщиками — пока их, впрочем, никто не трогает.

«Моя супруга с Украины, мы познакомились в интернете, — объясняет Самойлов. — Сначала я к ней ездил в Харьков, затем она ко мне. Рассказывал ей всякие истории про район, но про вонь как-то отдельно не говорил. Да и незачем, она же не постоянная. Бывает, вечером откроешь окно — там запах. Ну, закрыл, и все. На „Автозаводской“ постоянно воняет горелым хлебом с кондитерской фабрики — и что? Люди привыкли». К тому же весной 2018 года узнаваемые круглые иловые отстойники накрыли металлическими крышками — это часть реконструкции до 2020 года. Впрочем, до 2017 года жителей беспокоил гораздо более яркий источник вони: нелегальная свалка «Печатники» — самая большая в Москве, здесь же в Курьянове, прямо на берегу Москвы-реки. 2 миллиона кубометров отходов на пяти гектарах — это площадь, соизмеримая с активными зонами скандальных свалок в Подмосковье. «Ребята с курьяновского мототрека первыми забили тревогу еще шесть лет назад — мусор начали сваливать прямо на их трассу. Потом шум поднимали вспышками вплоть до 2017 года — каждые полгода кто-то приезжал, но ничего не менялось», — резюмирует Самойлов. Свалку в итоге торжественно закрыл сам мэр Собянин, но искать виновных или рекультивировать землю никто не стал — мусор просто закопали за лишние 2 миллиарда рублей.

Почти сразу возникли новые навалы мусора — в цехах заброшенного завода в Люблине и в том же Курьянове — у железнодорожного моста, из-за чего борьба за имидж Печатников кажется местным активистам безнадежной. Как раз здесь по проекту в будущем должна пройти хорда — автомагистраль, соединяющая район с Каширским шоссе на другом берегу реки. «Новую дорогу проложат как раз у нас по Шоссейной улице, через „Конечную“ и дальше. Каштановую аллею тогда просто вырубят, — переживает Виталий Самойлов. — Киношники теперь приезжают все реже. Вместо старого детского сада построили новый, в лужковском стиле, вместо советского асфальта на Курьяновском бульваре кладут плитку. Постепенно сюда просачивается собянинское благоустройство, а аутентичность, наоборот, пропадает».

Обновление от 16 ноября 2019 года:

Власти хотят снести пять сталинских зданий по 1-й Курьяновской улице: это дома 1, 7, 11, 27 и 41. Они все находятся на одной линии и «защищают» исторический квартал от шума железной дороги. Тем не менее, на планах эти постройки вплотную примыкают к будущей Юго-Восточной хорде, которую проложат по Шоссейной улице. Если здания снесут, целостность ансамбля района Курьяново будет разрушена. Подробнее читайте в материале Алены Дергачевой.

Выражаем особую благодарность Ирине, а также всему руководству издательства «Инсофт» и отдельно АО «Мосводоканал» за редчайшие архивные фотографии Курьянова, предоставленные редакции.

В подготовке материала участвовали Мария Кунле и Дамир Нигматуллин.