10 февраля в Открытом лектории The Village, который разместился в помещении DI Telegraph, пройдёт лекция современного художника Алексея Булдакова из «Лаборатории городской фауны», или ЛГФ. Проект появился в 2011 году, и его заявленная цель — выяснять с помощью художественных методов, как в городской среде взаимодействуют люди, животные и растения, а также как перевести этот симбиоз из экологической в социальную и культурную сферы. Художники из ЛГФ устраивали роскошные обеды для крыс, зоопарки для голубей и кошек, строили конструкции из борщевика и использовали голубиный помёт в качестве скульптур. The Village попросил художника Яна Тамковича поговорить с Алексеем Булдаковым о том, зачем ему понадобилось изучать крыс, голубей и сорняки и почему рынок современного искусства — это рынок святых мощей.

Текст

ЯН ТАМКОВИЧ

Иллюстрации

АНДРЕЙ СМИРНЫЙ

О «Лаборатории городской фауны»

«Лаборатория городской фауны», или ЛГФ, — это скорее не художественная группа, а междисциплинарная платформа для художников, учёных, архитекторов и всех, кому интересны отношения между людьми и животными в городе. В идеале ЛГФ должна работать как самоорганизующаяся институция, которая помогает реализации разных проектов, включая независимые исследования, сбор данных и производство искусства в публичном пространстве. 

Нам интересны любые проявления дикой жизни в городе, будь то животные, растения и бактерии. Птицы, млекопитающие и большинство растений доступны для непосредственного наблюдения. Интересно всё, что помогает вскрыть незаметные причинно-следственные связи. Лучше всего в городе себя чувствуют инвазивные виды — хорошо всем знакомые голуби и кошки. Но они здесь по недосмотру властей. Скопления голубей, которые гадят сверху на прохожих, — это ошибка городской инфраструктуры. Наши проекты «Горфауна» и «Зелень внешняя» — это агентства  по изучению хаоса.  Недавно я стал думать, что распределённый по городу искусственный интеллект — это тоже вид городской фауны, только неорганический. И он ещё проявит себя как фауна.

О том, зачем исследовать городскую фауну

Основная мотивация — самообразование. То есть это моё личное стремление разобраться в сложных симбиотических отношениях в городе. Под искусством я понимаю материальные объекты, возникающие в процессе самообразования и наблюдения за миграцией животных, экспериментов, общения с людьми, независимыми от художественной тусовки, — например, учёными и активистами. Самое важное — развитие художественного метода. Этого невозможно добиться, если держать фокус только на официальной истории искусства и искать там своё место. Тем не менее современное искусство сейчас идеально подходит для междисциплинарных исследований и поощряет их.


 

 

О «скучном зоопарке» и борщевике 

Городская фауна сама подкидывает материал для работы. Например, первая работа ЛГФ называлась «Зоопарк городской фауны». Это была тотальная инсталляция в недостроенном пентхаусе, где мы показали самые распространённые виды городских животных: голубей, воробьёв, ворон и крыс. Идея была в том, чтобы собрать всех их вместе, чтобы получился «скучный зоопарк».

Сейчас мне очень интересен сухой борщевик как строительный материал. Борщевик — это сорняк, который захватывает север Подмосковья. У него интересная история: в 1950-х его специально начали выращивать на корм скоту. Когда выяснилось, что корм из борщевика получается так себе, избавиться от него уже было невозможно. Это очень сильное растение и очень ядовитое. Борщевик Сосновского и тот вред, который он несёт, — ошибка научного эксперимента. Это такой мутант, который вырвался на волю, как в научно-фантастическом фильме. При этом в сухом виде он очень красивый и достаточно прочный, чтобы строить из него ресипрокальные конструкции.

 

 

О том, почему технологии могут уничтожить цивилизацию

Я не доверяю цифровым носителям и в последнее время думаю, как преодолеть зависимость от них. Это связано с моим личным страхом потери информации. Я потерял много изображений и видео, потому что электроника изнашивается, у дисков есть срок годности и все эти устройства чувствительны к магнитному полю. Недавно я узнал о существовании оружия радиоэлектронной борьбы, которое создаёт помехи для дронов и выводит из строя электронику с помощью электромагнитных волн. И созрел такой сценарий: Третья мировая война переходит в самую горячую стадию, в ход идут самые совершенные дроны и «умные» ракеты, управляемые издалека, а потом выясняется, что они не переносят электромагнитного излучения и радиоэлектронных помех. Вся точная электроника сгорает, дроны падают, а заодно и исчезает вся информация, которая хранится в дата-центрах Google, Facebook и других корпораций. Все личные архивы, селфи, котики, видео — всё исчезает.

Исчезают технические библиотеки, и люди теряют технологии, как, кстати, много раз происходило в истории. То есть после апокалипсиса не вспомнят про двигатель внутреннего сгорания или вертолёт, потому что всё это было на «цифре» и испарилось. Может быть, мы забудем технологию земледелия или технологию добычи огня, откатимся на 50 тысяч лет назад. А всё из-за чрезмерного доверия к точной электронике. Так что мне пришла в голову идея дублировать информацию на винил и 16-миллиметровую киноплёнку. Электромагнитное излучение им не страшно. Взять, например, 1 000 000 самых популярных роликов на YouTube и начать потихоньку их дублировать в аналоговые форматы. Это будет аналоговый YouTube, или AnalTube. Все эти плёнки и винил будут занимать много места, вырастут целые небоскрёбы из виниловых пластинок. Но, с другой стороны, это создаст рабочие места в кризис.

 

 

О городских попрошайках

Я учился в РГГУ на антрополога, но очень плохо. То есть я всегда был художником и тусовался только с художниками. Но темы, которые интересовали меня как художника, получили новое развитие благодаря моему знакомству с этологией и историей науки. Оттуда интерес к маргинальной городской фауне. Одним из моих преподавателей была этолог Марина Львовна Бутовская, у которой я проходил практику. Мы наблюдали и описывали городских попрошаек. Это было большое исследование. В 2004 году вышла книга «Бредущие рядом с нами». Городских животных я воспринимаю как попрошаек, которые живут на подаяние и находят убежище на городских свалках, то есть выживают благодаря отходам цивилизации. 

Меня всегда интересовал феномен ошибки как способа познания. Теория ошибки есть у всех главных учёных: у Кеплера, Галилея, Эйнштейна и других. Все они так или иначе сталкивались с ошибкой в экспериментальных исследованиях, описывали, как она работает. Сначала меня просто забавлял компьютерный глитч как спонтанное производство изображения, потом я стал искать описания в философии и истории науки. Ошибка не поддаётся репрезентации и происходит случайно, один раз. Потом человек учится её избегать, узнаёт что-то новое о системе. Городская фауна для меня — это экспериментальная модель ошибки.

Современный художник — это такой индивид, который никакой пользы не приносит. Он скорее причиняет вред, разносит заразу, гадит где попало

Об идеальных машинах выживания

У нас недружелюбное законодательство и экология. Многие виды вымерли. Зато остались самые стабильные. Крысы и голуби во всём мире одинаковые. Это идеальные машины выживания, и в этом их красота. Людям нужно научиться с ними дружить, поклоняться им, учиться у них выживать и приспосабливаться. В идеале можно вмешиваться в процесс видообразования. Осмысленное взаимодействие между людьми и животными приведёт к появлению новых видов. При этом перед ЛГФ не стоит задача усовершенствовать мир или спасти вымирающих животных. Хотелось бы, чтобы люди просто имели в виду, что рядом есть голуби и кошки.

   

О корпоративности современного искусства

Современное искусство — это корпоративная организация. Искусство получается в результате эффективного общения художника, мецената, искусствоведа, администратора, куратора, коллекционера, галериста и так далее. Современное искусство нельзя делать в стол, как раньше. Чтобы что-то стало искусством, нужна сложная коррупционная схема. Меня часто посещает мысль, что быть художником сейчас — это значит быть голубем или кошкой. Современный художник — это такой индивид, который никакой пользы не приносит. Он скорее причиняет вред, разносит заразу, гадит где попало. Но ему постоянно требуется забота. Его окружают люди, которые пытаются его понять, ценят его испражнения, покупают их за деньги, чтобы ему было на что жить, и потом перепродают, пишут о нём. Это скорее сатира.

Современное искусство очень разнообразно. Даже слишком. Невозможно сказать, какое оно в данный момент. В медиа есть попытки всё упорядочить, выявить актуальные тренды. Но всегда оказывается, что есть много интересного помимо того, о чём пишут на e-flux или Artforum. В этом привлекательность современного искусства. Тут найдётся место всем. 

Об искусстве как рынке святых мощей

Современное искусство напоминает средневековый рынок святых мощей. Как известно, в Европе мощи были важнейшим политическим институтом. С помощью них присоединяли территории, приближали вождей варварских племён. До сих пор бросается в глаза, сколько в Италии мумий в церквях. Останки святых — это, с одной стороны, просто мертвечина, которая никакой материальной ценности не имеет, а с другой — инструмент объединения людей, которые готовы неделями стоять в очереди, чтобы приложиться к усохшей части тела святого. Возможно, большинство современных художников сейчас (и в особенности это касается звёзд современного искусства) выполняют в просвещённом обществе роль таких вот святых, производящих такие вот мощи. Это не может нравиться по определению, но это обозначает причастность к просвещённому миру.