«Криптокатакомба»: Как устроена первая в Петербурге выставка NFT-искусства «Кибер-Георгий Победоносец пронзает неонового дракона»

7 июня в пространстве «Стыд» в здании бывшей военно-картографической фабрики на набережной Пряжки открылась выставка «Криптокатакомба» — первый в Петербурге проект — осмысление криптопарта — цифровых изображений, которые продают с помощью невзаимозаменяемых токенов. Для проекта художник Никита Панин зарифмовал NFT-искусство с работами ранних христиан: обучил нейронные сети на образах из римских катакомб и «скормил» им произведения с популярных площадок для торговли NFT, а архитектор Анна Ильина стилизовала крохотное помещение под всамделишную крипту со сводами и нишами из картона.

Звучит очень сложно, потому The Village попросил куратора выставки, арт-критика Александру Генералову, рассказать, как устроен проект, что связывает NFT-комьюнити с раннехристианскими общинами и как параллельная экспозиция в блокчейн-вселенной позволила окупить затраты на продакшн.

CG-артисты рассказывали друг другу, что традиционный арт-рынок с арт-дилерами, галереями и кураторами умрет с минуты на минуту — в пространстве криптоарта художникам больше не нужны посредники и камертоны вкуса и качества в искусстве. Важно понимать, что криптоарт — не новое направление в искусстве, грубо говоря, это любое цифровое искусство, которое продается на NFT-маркетплейсах. Казалось, мы находимся буквально на пороге революции: в начале марта коллаж самого влиятельного криптохудожника Бипла (Майкла Винкельмана) продали на аукционе Christie’s за 69,3 миллиона долларов, Эрмитаж объявил, что готовит выставку об NFT, картинки, наскоро собранные в cinema 4D, уходили за несколько тысяч долларов. Дизайнер, плакаты которого я показывала три года назад на выставке ризо-плакатов «Маргинальная печатня», написал мне и рассказал поразительную историю: он запустил проект CryptoSergs — аналог «Криптопанков» — и серьезно раскрутил его в твиттере, заработав к апрелю 200 тысяч долларов (на данный момент — более 300 тысяч долларов).

Меня очень удивило, что художники без иронии или отстраненного анализа работают с библейскими сюжетами. Кибер-Георгий Победоносец пронзает неонового дракона, а падший ангел летит среди каллиграфий Покраса Лампаса — в мире contemporary art так никто не делает.

Я несколько часов в день изучала искусство на разных площадках, и меня очень удивило, что художники без иронии или отстраненного анализа работают с библейскими сюжетами. Кибер-Георгий Победоносец пронзает неонового дракона, а падший ангел летит среди каллиграфий Покраса Лампаса — в мире contemporary art так никто не делает. Например, знаменитый видео-артист Билл Виола еще в 80-х создал работу «Комната для Иоанна Креста» и потом вспоминал, что арт-критики были в бешенстве: современный художник представляет произведение о католическом святом. Пафос и желание сделать работу эстетически привлекательной, конвенционально красивой и впечатляющей скорее роднит криптохудожников с живописцами барокко, чем с contemporary artists. Неслучайно происходящее с диджитал-искусством сейчас называют крипторенессансом: раньше CG-артисты работали исключительно в прикладных областях вроде геймдева или рекламы, теперь благодаря NFT они могут продавать свои произведения как художники в частные коллекции. Я сама начала потихоньку собирать искусство на NFT-маркетплейсах: первой покупкой было видео петербургского медиахудожника Никиты Панина, за которым давно слежу, — он работает с нейросетями и религиозными образами. С ним мы тоже познакомились в клабхаусе, и мне пришла идея сделать совместный проект: с одной стороны — исследование зарождающейся криптоэстетики, а с другой — сопоставление контента NFT-маркетплейсов и глубоко символического искусства ранних христиан.

О сходстве криптокомьюнити и первых христианских общин

Дело в том, что на любой площадке — от OpenSea до SuperRare — сразу бросаются в глаза работы, имеющие символическое значение: монетки с логотипом биткоина, знак эфира из шести прямоугольников, черепа, быки, единороги. Если вы далеки от мира крипты, вряд ли поймете сходу, что все это значит, а примитивность самых наскоро срендеренных изображений у большинства людей вызовет отторжение. Они напомнили мне фрески в катакомбах ранних христиан: рыбы, корзины с хлебом, якори, ягнецы — эти символы ничего бы не сказали непосвященным, случайно попавшим на тайную литургию. В сравнении с лучшими произведениями греко-римской культуры эти катакомбные рисунки кажутся простоватыми.

По большому счету комьюнити криптоэнтузиастов начиналось так же как первые общины христиан в Риме. Христиане были одной из многочисленных сект из Иудеи, на которую никто поначалу не обращал внимание, а в итоге половина мира живет в христианской цивилизации и мы говорим цитатами из Библии, даже если ни разу ее не открывали. История криптовалют началась со статьи «Bitcoin: A Peer-to-Peer Electronic Cash System» анонимного математика Сатоши Накамото, вышедшей в 2008 году. Формально это был сугубо технический документ в списке рассылки о криптографии, который увлек небольшую группу программистов. 12 лет назад люди, поверившие в цифровую валюту казались безумцами, сейчас же новости о курсе биткоина передают по телевизору, а крупнейшие аукционы продают искусства за эфир. Евангелисты децентрализованных финансов проповедуют идею мира без банков и контроля государства — блокчейн дает возможность быть сам-себе-банком, неважно кто ты, где живешь, кто ты по национальности и вероисповеданию. Вот цитата из книги «Повседневная жизнь первых христиан» Амана Адальбер-Гюстава: «Христиане не собирались защищать ценности мира язычников, они не отождествляли себя с Римской империей полагали, что призваны исполнить миссию более важную и непреходящую, чем империи и цивилизации, которые возникают и гибнут». В этом есть много общего с тем, как позиционирует себя криптокоммьюнити: интернациональность, децентрализация и новые ценности — цифровые товары и искусство.

Как устрена выставка: крипта из картона и сеток-габионов, нейросеть и 3D-черепа

Месяц мы с Никитой искали форму, в которой можем реализовать проект, чтобы он соответствовал принципам моего пространства «Стыд» — индивидуальный опыт на 15 минут и полное погружение в определенную атмосферу. В Праге я несколько раз ходила на службу в храмы — это единственный аудиовизуальные перформанс, который можно было посетить во время почти полугодового локдауна. Меня особенно поразила атмосфера в нижних церквях местных католических и православных храмов — криптах. Крипта и криптоискусство происходят от одного корня древнегреческого слова κρυπτή («крытый подземный ход; тайник»), и кажется, что это метафора слишком в лоб. Искусство на NFT-площадках для моих коллег из мира contemporary ассоциируется скорее с китчем и «просто гифками из интернета», поэтому я подумала, что атмосфера средневековых крипт подойдет для того, чтобы обмануть ожидания: цифровое искусство в NFT показывают обычно на огромных плазмах. Кроме того, оказалось, что в пяти минутах от нашего пространства, на площади Кулибина, до 1930-х существовала Церковь во имя Воскресения Христова, нижняя церковь которого представляет собой копию церкви Рождества Христова в Вифлееме. Она до сих пор существует, но засыпана, спрятана под землей. Получилась неожиданная краеведческая аллюзия.

Мы пригласили архитектора Анну Ильину, которая делала одну из первый выставок на цехах «Севкабеля» в 2018 году. Она придумала архитектурное решение для 20-метрового помещения «Стыда»: по ее проекту объемы крипты со сводами и нишами были созданы из картона и сеток-габионов, а специфическое освещение сымитировали с помощью самых простых прожекторов. Саму конструкцию неделю собирал Сергей Рублев, основатель мастерской Kartonshik, он же отвечал за картонные конструкции в «Блуждающей галерее» на «Севкабеле», где в сентябре показывали выставку Владимира Дубосарского и Мики Плутицкой. У Ани есть еще кураторское образование, поэтому она, по сути, стала соавтором проекта.

Как написали в одном из криптоарт-чатов: «Кто не делал черепа, не познал истину 3D»

Изображения, которые Никита показывает в пространстве «Криптокатакомбы» — результат обучения нейросети сначала на тысячах образов с фресок ранних христиан, а затем переобучения на тысячах цифровых работ с NFT-маркетплейсов. Затем Никита доработал каждое изображение в авторской технике переноса плоского и достаточно скучного визуально нейросетевого генератива в трехмерное цифровое пространство. В итоге получился «слепок» криптоэстетики, сделать который мы передоверили безоценочной нейросети — и получили, то, что ожидали: неоново-розово-сиреневые пустынные пейзажи, словно из фильма «Звездные войны», приправленные апокалиптическими образами. Отдельно Никита поработал над черепами — это, кажется, самый популярный образ у цифровых художников на NFT-маркетплейсах. Как написали в одном из криптоарт-чатов: «Кто не делал черепа, не познал истину 3D». Мы не используем большие плазменные панели, которые убили бы атмосферу, — только два планшета для генеративных видео, чтобы передать объем статических изображений, мы выбрали стерео-варио-печать.

Об идее параллельных пространств

Все работы проекта представлены в двух пространствах: на экспозиции в традиционном формате материальных произведений искусства и в формате NFT на криптоплощадках Hic et nunc и Foundation. Продажами токенизированных работ криптоколлекционерам мы почти окупили продакшн «материальной» выставки: это принципиально новый способ монетизации независимого художественного проекта, который был бы невозможен до появления NFT. Парадоксально, но привлечь волшебные интернет-монетки с большой волатильностью от неизвестных людей со всего мира, которым понравился визуальный язык художника, проще, чем институциональные гранты или коллекционеров из «реального» мира. Одну из тотальных инсталляций, показанную в «Стыде», — «Провал» Александры Гарт — зимой купил крупный петербургский коллекционер и инвестор ресторанов Duo Band Сергей Лимонов, но это скорее приятное исключение из правил.

Парадоксально, но привлечь волшебные интернет-монетки с большой волатильностью от неизвестных людей проще, чем институциональные гранты или коллекционеров из «реального» мира

По большому счету ничего принципиально нового в офлайн-NFT-выставках нет: цифровое искусство всегда показывают на экранах разного размера, поэтому приставка крипто — скорее маркетинговый ход, чтобы получить больше внимания в медиа. Весной была волна «первых в России» выставок криптоарта — сначала на конференции Blockchain Life, затем в выставочном зале парка «Зарядье» появился проект SOVRISK #напотоке, где показали NFT-дебют Павла Пепперштенйа и Сони Стереостырски, а также известных в российском криптокомьюнити авторов Артема Ткача, Фаяза Азизова, Мишу LIBERTILE. Даже Марат Гельман из своей черногорской резиденции совместно с компанией Collab Art Moment организовал «первую NFT-галерею в России» в бутике Audi в Москве. Каждый вечер июня на больших плазменных экранах показывают работы одного автора: AES+F, Никиты Реплянского, Покраса Лампаса, Аристарха Чернышева и других известных цифровых и не только художников. Получился «солидный NFT для солидных господ» — почему-то каждую работу поместили в цифровую позолоченную раму. 23 июня в Нижнем Новгороде открывается NFT-ярмарка Disartive, которую основала создательница самого большого телеграм-чата для криптоколлекционеров и художников Ольга Дворецкая, — это будет самое масштабное представление российского комьюнити криптоартистов. Мне нравится, что ярмарка пройдет одновременно в пространстве Cryptovoxels — параллельной блокчейн-вселенной, где за эфир можно покупать землю и строить на ней, например, галереи современного искусства и устраивать выставки, на которые придет больше людей, чем в реальный белый куб. По этому пути пошла, например, крупная галерея KÖNIG GALERIE, открывшая во время локдауна точную копию своего берлинского пространства в бруталистской церкви в игре на блокчейне Etherium Decentraland.

Как куратора меня безумно увлекает идея параллельных пространств, в которых можно показывать и продавать искусство. В реальном мире мы создаем сложную тотальную инсталляцию с многоуровневым повествованием через телеграм-бота, а в пространстве твиттера NFT-маркетплейса привлекаем коллекционеров самим цифровым образом без сложного кураторского пояснения и контекстуальности. Кроме того, NFT-бум и внимание к цифровым авторам меняют саму оптику взгляда на изображение, созданное благодаря 3D-моделированию и компьютерному рендерингу. Возможно, в будущем появятся искусствоведы нового поколения, которые будут способны рассказать о философии рендера и помочь зрителю наслаждаться цифровым изображением.