«Дом, который построил семью» История женщины, которая построила дом с помощью четверых детей и видеоуроков на ютьюбе

В издательстве «Манн, Иванов и Фербер» выходит книга лектора и матери четверых детей Кары Брукинс, которая сама построила 325-метровый дом, руководствуясь инструкциями на ютьюбе и информацией в гугле. The Village публикует отрывки из главы, в которой рассказывается, как она пришла к этому решению.

Камни и палки

Мама называла меня целеустремленной — типичным Тельцом, а бабушка была честнее: «Ты хочешь сказать — упертая как ослица». Даже когда мне исполнилось три и я делала вид, будто не понимаю их, я точно знала, что они имеют в виду, и я знала, что они правы. Упорство не покидало меня во время моих неудачных романов. Я верила, что смогу все исправить, переждать плохие времена и внушить партнеру толику здравого смысла. 

Развод без убедительных причин был прямой дорогой в ад. Но все же в первую очередь я оставалась из-за старого лжеца по имени страх. Мы с детьми провели много лет, ходя на цыпочках. Говорят, это отличная тренировка для ног, но она плохо сказывалась на нашей осанке, потому что нам приходилось пригибаться под ударами летящих в нас острых слов. Плохих моментов было слишком много, они перевешивали хорошие, но оптимизм давил крепким пальцем на весы. Мы развелись с Мэттом, и я считала, что этот решительный шаг поможет нам с детьми прийти в себя.

Но и месяцы спустя моя старшая дочь, 17-летняя Хоуп, все еще спала на полу у двери, чутко прислушиваясь. Пятнадцатилетний Дрю носил оружейную гильзу в кармане и потаенный гнев в душе, и ему не хватало уверенности, чтобы чем-то из этого воспользоваться. Он больше всех молчал, и меня это ранило. Я видела, что в глубине его что-то кипит, пусть другие и не замечают. Джада и Роман были самыми младшими, и могло даже показаться, что их не задело. Но в своем блокноте со стихами шестиклассница Джада рисовала слишком много радуг и солнечных лучей, писала слишком много всего оптимистичного при такой-то мрачной правде жизни.

Стремясь подарить им идеальную жизнь, я слишком большим значением наделяла отцовскую фигуру. Но сейчас я хваталась за последнюю соломинку. У меня была хорошая должность старшего системного аналитика, и я усердно работала над тем, чтобы стать писательницей. Тем не менее я не могла позволить себе тот большой дом, в котором мы жили, к тому же еще один мужчина повесил на меня свои долги. Наши финансы пели романсы, и заначки на дне коробки с тампонами надолго бы нам не хватило. Нам оставалось только продать дом. Я говорила себе, что это к лучшему, пусть он и обошелся нам очень дорого. Мы все равно не чувствовали себя в нем как дома, и старшим детям было тут страшно.

Как-то после заката холодной ноябрьской ночью я услышала громкий шепот Хоуп со второго этажа:

— Клянусь, я иногда вижу его. Он стоит в тени или смотрит ночью в кухонное окно. — Кого? — фальшиво спросила я, и, прежде чем я успела извиниться, Дрю с топотом рванул наверх и хлопнул дверью своей комнаты. Я так долго притворялась, что часто забывала, как быть честной. Хоуп закатила глаза, как это прекрасно умеют все 17-летние девчонки.

— Кто там? — спросила Джада, которая выбежала вслед за Хоуп. Джада, самый пугливый ребенок, которого я знаю, уже забыла, о чем речь. Она захихикала, обнаружив, что, пока она отцепляла правую руку Романа от уха Херши, он успел вцепиться в собаку левой. Схватка почти не нарушила сон лабрадора.

Человеком, которого видела или вообразила Хоуп за окном, был мужчина, от которого мы ушли до Мэтта. Его звали Адам. Он преследовал нас, потому что двинулся рассудком и уже ничего не боялся. Именно он не давал нам прийти в себя. Из-за него мы так глубоко спрятались в собственные раковины, что не могли протянуть руку помощи даже друг другу. Той осенью мы жили практически в тишине, ожидая продажи дома, ожидая начала новой жизни, ожидая, когда рассеются наши страхи. Мы все были в таком напряжении, что никто из нас нормально не спал. Роман временно перебрался в мою кровать после того, как три ночи подряд я пролежала на полу возле его кроватки, держа его за руку.

Вторник перед каникулами на День благодарения я провела в сборах перед побегом. Я держала эту идею в тайне не только от детей, я даже не стала записывать адрес лесного коттеджа, который арендовала в паре часов к северу от нас у подножия Озаркских гор.

Примерно через сорок минут после того, как мы выехали, а потом вернулись за туфлями Джады — как девочка может сесть в машину и не заметить, что на ней нет туфель, я никогда не пойму, — мы, наконец, отправились на север, прочь от нашего жилища, которое не было нашим домом. Дети сидели в креслах прямо, их глаза смотрели вперед, но мыслями они оставались позади. Я улыбалась. Когда дети наелись чипсами и прекратили жаловаться, они начали засыпать в стандартном порядке, от младших к старшим. Они не спросили, куда мы едем, потому что это было неважно. Мы уезжали из места, где с нами происходило нечто плохое, так что координаты места, куда мы отправились, не имели значения.

Отблески солнца оставались видны только на самых высоких точках, когда мы достигли Довера, штат Арканзас. Я начала замечать следы смерча, который прошелся по холмам весной. Дубы, заставшие Гражданскую войну, повалились в заросли более гибких и податливых деревьев, которые лучше перенесли удар стихии. Маленькие дома с разноцветными заплатками на крышах и недавно оборудованными противоторнадными укрытиями отмечали дорогу чудовища. Очаг, который когда-то согревал семью, теперь возвышался в конце длинной бетонной полосы, вычищенной так, что хоть устраивай на ней танцы.

Сразу за крутым поворотом, на вершине маленького холма, я увидела дом моей мечты. Он был двухэтажным, сложенным из коричневого кирпича с темными ставнями цвета шоколада. Высокие колонны крыльца придавали ему аристократический и очень южный вид. Большие клумбы, засаженные вечнозелеными растениями различных оттенков, украшали пешеходные дорожки. Я повернула к дому и раскрыла рот от изумления. В доме, скорее всего, никто не жил, потому что торнадо сорвал бóльшую часть крыши, а от окон остались лишь маленькие острые куски стекла, упорно державшиеся за рамы.

В лучах заката главная спальня на первом этаже выглядела такой жилой, что я отвернулась, чувствуя себя любопытной Варварой, подглядывающей в чужие окна. Но я не могла удержаться. Я пошла в дом, чтобы присмотреться внимательнее. На полу и кровати в комнате лежали кирпичи, словно любимые ботинки, которые достали, чтобы упаковать для поездки в Арубу. За дверью висел пыльный красный халат, и это окончательно убедило меня в том, что здесь люди были не просто живы, но жили. Я захотела познакомиться с женщиной, которая повесила красные шторы и носила красный халат. Нет, не так. Я хотела быть этой женщиной — сильной и отважной. Она бы никогда не позволила, чтобы все зашло так далеко, не смирилась бы с такой жалкой жизнью, никогда не предала бы свои мечты. Она бы встала и взялась за дело. Ее дом полностью принадлежал ей. Это был дом. Даже с обрушенными стенами он казался более безопасным, чем мой.

Комната казалась родной. Меня охватило желание войти внутрь и вымести оттуда мусор. Хотя я никогда не занималась серьезным ремонтом, я довольно хорошо знала, как пользоваться молотком, и понимала, что смогу починить стену, если захочу. Конструкция казалась простой: внутри гипсокартон, снаружи доски и кирпич. На самом деле мы с детьми могли бы починить все здание, снова сделать его домом, повесить кормушку для птиц за окном гостиной и построить будку для Херши под большим пеканом. Смехотворная мысль, разумеется, но я безрассудно влюбилась в это место. Оно находилось в часах езды от школ детей и моей работы программисткой, и офиса газеты в Литл-Рок, где я подрабатывала.

А что, если я найду другое такое же место, только еще ближе, еще ближе к совершенству? Я развернулась и медленно пошла к машине, полная энергии и с улыбкой на лице. Что, если мы найдем не дом, разрушенный торнадо, а маленький участок земли, и просто построим именно такой дом, какой мы хотим? Я посмотрела назад. Точно такой же, как этот, меня вполне устроит. Я выросла в Висконсине и рано научилась использовать топор, чтобы отрубать короткие ветки от деревьев, которые папа валил для костра. Я самостоятельно смастерила книжный шкаф в первом купленном доме, из куска фанеры я выпилила для детей игру, где нужно закидывать мячики в отверстия. Для строительства дома требуются те же самые навыки: отмерить, отрезать, прибить. Так почему бы мне не построить дом?

Хотя мысль о себе и детях в роли строительной бригады казалась смешной, мне очень понравилась идея. Конечно, она выглядела немного дикой, но это был первый из придуманных мною планов, который казался реалистичным и соответствовал нашему ограниченному бюджету. Я знала, что мы можем это сделать. Строительство дома докажет, что мы сильны. Оно докажет, что, несмотря на то, как глупо я поступила, так долго живя с идиотами, я все еще кое-что соображаю. Стройка многое докажет — и в первую очередь то, что мы живы.