«Анна» и «Мертвые не умирают» Режиссеры на пенсии — Бессон и Джармуш — по-разному сходят с ума
Текст
«Анна»
Anna
Режиссер
Люк Бессон
В ролях
Саша Лусс, Хелен Миррен, Люк Эванс, Киллиан Мёрфи
Трэш и угар Люка Бессона про русскую разведчицу-блондинку
Режиссер Люк Бессон очень любит титры «пять лет назад», «три месяца спустя» и «две недели назад», поэтому и мы не будем соблюдать линейность. Блондинка Анна М («М — как Москва», Саша Лусс родом из-под Магадана) — парижская модель с двойной работой и слишком голубыми глазами. Когда-то она продавала матрешки на Измайловском рынке, а теперь позирует в европейских столицах капризным фотографам (обязательно геям и только под такую музыку).
Парижская жизнь на бегу — лучшее, что Анна видела за всю свою жизнь. Несколько лет назад в грязной квартире (с неправдоподобно большой кухней — скажут все россияне) она чистила лук и ходила за едой для бойфренда (Александр Петров!) с татуировкой Gott Mit Uns, неконтролируемой агрессией и зависимостями. В какой-то момент Анна срывается, нападает на мужа — и ее вербует КГБ. Времена смутные — поздний СССР перетекает в раннюю РФ — и сироте из офицерской семьи вряд ли светит что-то лучше, чем работать на органы: через пять лет отличной службы ее обещают отпустить.
К тому же Анна нравится боссу Алексею (Люк Эванс) и первой женщине в КГБ Ольге в меховых сапожках (гениальная Хелен Миррен, не расстающаяся с сигаретой). Работа Анны — между показами и съемками искать компромат, а иногда убивать с глушителем теневых торговцев оружием, дипломатов, предпринимателей и «крыс». В игру включается слишком красивый агент ЦРУ (Киллиан Мёрфи) с предложением, от которого нельзя отказаться, и изящными манерами — в России так не принято.
Критиковать «Анну» за клише — как ругать супергеройские фильмы за то, что персонажи неподвластны гравитации и старению. «Анна», как и «Валериан» с «Люси», — пример того, как Люк Бессон может пойти вразнос так, как умеет только он. Самая очевидная аналогия — с диким «Красным воробьем»: вместо Дженнифер Лоуренс — супермодель, вместо Шарлотты Рэмплинг — Хелен Миррен (упоительно смешная, в отличие от Рэмплинг).
Но если в «Красном воробье» честно пытались изображать русскую жизнь (сломанная нога балерины! больная мама! шантаж! западня!), то тут едва ли не в кадре смеются все и радостно растаскивают глупые и простые роли — вот альфач, вот алкоголик, вот модель, вот француженка, вот мымра, вот сухарь, вот ловелас. А еще это все про Россию, а там так интересно — павловопосадские платки, панельки, «Банк Советского Союза», в конце концов.
Чем еще могла бы быть «Анна»? «Атомной блондинкой», где вместо Берлина и песни Джорджа Майкла — втиснутый в лаковую стенку Чебурашка и торговец зеленью в Измайловском кремле (который построили, вообще-то, уже в нулевых, но кому какое дело). Обошлось без самовара и икры, но фигурируют блинчики с сахаром и сломанный на Лубянке обогреватель.
Все кривые швы, которые напугали западных критиков, работают для нашего зрителя на моментальное узнавание и наложение контекстов: клюква быстро покрывается сахарной пудрой. В «Анне» не существует прошлого и настоящего (ноутбуки с камерами, мобильники и современный Кузнецкий Мост мелькают на экране одновременно в лихие 90-е), нет своих и чужих (скорее те, с кем есть секс и с кем нет). Зато здесь есть пули, пробеги, красивые ноги, сталинская архитектура, толпы напуганных солдат в массовке, отрубленный палец и цитаты из Ленина, соединяются Багамы с обоев рабочего стола и подъезд Домодедовской улицы, а Киллиана Мёрфи ставят на место легкой гомофобной шуткой.
Во времена, когда злодеев принято убивать книгами русских сказок («Джон Уик 3») и гоняться за Бабой-ягой в темном запределье («Хеллбой»), драки в ресторанах с зелеными лампами — добрый нырок Бессона в захватывающую Россию масскульта, про которую, будем честны, с 1989 года говорят одно и то же. Фраза «Я работаю на КГБ, детка!» может бесить, только если думать, что смотришь кино. Но это не кино. Это нечто, где Хелен Миррен прикуривает сигарету под портретом Дзержинского от зажигалки-гранаты и рассказывает, как тащила ногу в волчьем капкане. Это борщ. Или ширли-мырли.
Смотреть? Да
«Мертвые не умирают»
The Dead Don’t Die
Режиссер
Джим Джармуш
В ролях
Адам Драйвер, Билл Мюррей, Хлоя Севиньи, Тильда Суинтон, Стив Бушеми, Селена Гомес, RZA, Том Уэйтс
Закатный Джим Джармуш пробует себя в жанре зомби-апокалипсиса
В задрипанном городке Центрвилль (шутка Джармуша номер один) трое уставших и не слишком уверенных в себе полицейских Робертсон, Питерсон и Моррисон (если что, это Билл Мюррей, Адам Драйвер и Хлоя Севиньи) следят за порядком. В основном они катаются по одним и тем же улицам под кантри-песню «The Dead Don’t Die» и делятся скорбными предчувствиями. Здесь не происходит практически ничего, разве что у местного избирателя Трампа и расиста (Стив Бушеми в бейсболке с надписью «Пусть Америка снова станет белой») украли курицу — преступлений и проступков другого рода в Центрвилле нельзя и помыслить. Все подозревают местного маргинала (Том Уэйтс в привычном образе), но трампист и так находится в состоянии войны с окружающим миром, поэтому его беспокойства не то чтобы принимают всерьез.
По телевизору в эсхатологических прогнозах рассказывают что-то несуразно-истеричное про грядущий конец света: реки практически идут вспять, и, похоже, скоро Земля налетит на небесную ось. Когда в придорожном кафе два зомби (Игги Поп и Сара Драйвер — еще двое не чужих Джармушу людей) сожрут посетителей и выльют на себя дешевый кофе, станет очевидно, что в Центрвилле началась настоящая революция — перемены пришли из-под земли. Зомби-апокалипсис раскачивается в американской провинции — сотни мертвецов лезут из могил и отчаянно ищут вай-фай. Не пощадят никого — ни ленивых полицейских, ни модников на каникулах (например, Селену Гомес), ни местную хозяйку похоронного бюро (Тильда Суинтон).
Джим Джармуш — человек упрямый, бескомпромиссный и способный объединить вокруг себя сотни поп-культурных героев, уставших от поп-культуры, — снимает который по счету итоговый фильм о том, как умным людям противостоять окружающей их серости (ох). Здесь он собирает все нажитое, снятое и придуманное в один бесконечный анекдот — шутку, которая так и не получит панчлайна, а просто будет развиваться, пока ее рассказывают.
«Мертвые не умирают» — фильм, что называется, от головы — выверенный по минутам (следующую шутку получится угадать за несколько секунд), гладко придуманный на бумаге и опрокидывающийся во все овраги зомби-городка: оврагов на месте могил, как вы понимаете, много. Это абсурдистский закольцованный фильм о том, что все мы смертны и становимся заложниками собственного образа, пока мир катится в тартарары, — и маленькому исполнительному полицейскому на малогабаритной экологичной машинке Smart ничего не изменить.
Игги дает тут классического Игги, Хлоя и Билл — тех самых Хлою и Билла из «Сломанных цветов», Драйвер — водителя автобуса, который при этом может быть полицейским, а потом снова водителем автобуса, и все равно собака сожрет его стихи. Тильда Суинтон размахивает мечом, но смотрит в камеру знакомым вампирским взглядом. Все это уже было, все смешило и трогало когда-то, а теперь откровенно печалит. В «Мертвых» можно смеяться каждую минуту, когда кричат «Занакс!» и «Шардоне!», устало стебутся про безнадежную Америку, а некоторые из 723 жителей Центрвилля попытаются стать героями.
Можно грустить, что в усталом фильме Джармуша нет вообще ничего нового — и это неновое так выпячивает себя. А можно упасть в депрессию от того, что самые заразительные и оптимистичные люди контркультуры оставляют нам настолько безнадежные послания: мир необратимо поехал, так что, кажется, смерти больше и правда нет.
Смотреть? Возможно
Обложка: UPI
