Cherti Party: «Хорошая вечеринка как хороший секс» Милослав Чемоданов — о попсе, гомофобии, православной Натали и драматургии правильного диджей-сета

Ой, глаз слезится. Это режим концерта Аллы Пугачевой включился. Тут у Эдиты Пьехи был благотворительный вечер, я играл перед ее выступлением. Она сидела, говорила: «Вот 70-е, когда мои песни звучали из каждого репродуктора». Мне кажется, сейчас от меня такая же история будет.

Гей-поп-вечеринка

Cherti Party не совсем гей-вечеринка. По факту так проще называть. Я не подхожу к каждому и не спрашиваю, кто он. Но когда что-то выглядит как кошка и мяукает как кошка, возможно, это кошка. Если вечеринка выглядит как гей-вечеринка, наверное, стоит согласиться, что, пожалуй, это гей-вечеринка. Хотя такого плана не было. Просто геи оказались наиболее верной аудиторией, более голодной до подобного веселья, музыки и прочего.

Москва — демократичный город, но столица гомофобной страны. По большому счету геи не могут прийти в любой бар или клуб и там начать целоваться, обниматься и знакомиться. Проще, если ты гей, прийти в место, где понятно, что парень, который тебе понравился, тоже гей.

Я делаю много людей немножко счастливее раз в две недели. Они забывают про свои проблемы, плохого босса и тяжелую ситуацию на какое-то время. При этом еще они геи, а это в нашей стране неблагополучная часть населения — им сложнее жить, сложнее строить личную жизнь, зачастую находить работу и прочее. Мой вклад таков.

Дресс-кода у нас нет. Моя политика заключается в том, чтобы требовать от людей минимум. Вы пришли — и слава богу, все, от вас ничего не требуется. Это забавно выглядит. Рядом стоят качки в маленьких маечках или с голыми торсами и модные ребята, которые приехали с закрытых пати, какие-то студенты, программисты — просто такой замес всех. Смотришь: «Господи, что вы все здесь делаете?» Но поп-музыка объединяет людей — это то, что нравится всем.

Молодежи много. Я поощряю ее присутствие, иначе бы я остался с пустым танцполом. Сарафан работает. Если ты молодой гей, приехавший абитуриентом в Москву из Саратова, то ты узнаешь про Cherti Party и придешь туда — это вопрос трех-четырех месяцев. Тебе все равно будут говорить, будешь слышать от своих знакомых постоянно, что «мы были на „Чертях“» и прочее. Все-таки есть еще такой имидж места, где ты можешь встретить всех или почти всех.

Гендер

У меня процентов 85 публики — это московские геи, 15 % — это девушки. Среди них есть как девушки, которые любят девушек, так и девушки, которые любят танцевать и веселиться. Также девушки, которые приходят туда танцевать и веселиться, и понимают, что они любят девушек.

Что мне нравится, сейчас стала гендерно меняться эта история. Больше вечеринок, куда можно прийти девочкам, куда пускают натуралов. Я помню, в нулевые собираешься в воскресенье в «Пропаганду» (это была практически единственная нормальная вечеринка в городе в воскресенье и гей-вечеринка), там охранники — люди-гейдары — были заточены на то, чтобы за пару слов определять, кто гей, а кто — нет. Они отбивали натуралов очень легко, очень много девочек не пускали. Особенно если выглядишь женственно, с волосами. Типа это закрытая вечеринка. Теперь наблюдается постепенный сдвиг в сторону мировых стандартов. В Берлине и Нью-Йорке все тусуются вместе, это классно. Там могут делать всё вместе, целоваться, обниматься и прочее. Мне не нравится идея, что это для одних, а это для других. Меня вполне устраивает энергия без половых признаков.

Я не верю, что присутствие девочек мешает познакомиться. Кроме этого, есть 100 девочек на этой вечеринке, и есть 700 молодых людей. И если тебе мало, то я не знаю, сколько тебе пригнать. Найди другую вечеринку, где больше, я посмотрю

Если девушка будет вести себя в клубе как-то неадекватно, то ее выведет охрана, так же как мальчика, который будет вести себя неадекватно. Большая часть каких-то дурацких историй на «Чертях» происходит с чуваками, с девочками — в меньшей степени.

Когда кто-то из ребят начинает ныть, что давайте сделаем для девочек вход дороже, я всегда говорю: «Категорически нет, это моя вечеринка, я вижу ее так». Я не хочу откатываться назад. Я не верю, что присутствие девочек мешает познакомиться. Кроме этого, есть 100 девочек на этой вечеринке, и есть 700 молодых людей. И если тебе мало, то я не знаю, сколько тебе пригнать. Найди другую вечеринку, где больше, я посмотрю.

Есть девочки, которым не нравятся геи. Есть геи, которым не нравятся девочки. Мне это непонятно, но такая штука существует. Мне хочется, чтобы приходили люди, которые ОК с другими людьми. Если тебе это не нравится, есть другие вечеринки. Это не хамство с моей стороны. Мне хочется, чтобы все были в мире, как маленькая хиппи-коммуна, где все счастливы и поют вместе.

О музыке

Был момент, когда я почувствовал, что я типа знаменитость. На одной не моей вечеринке ко мне подошел человек с узнаванием в глазах и сказал: «О, говно играешь!» Знают!

Когда я приезжал с вечеринкой в Штаты, меня спрашивали люди: «Что ты играешь?» Мне сложно было объяснять, я придумал понятную формулировку: «Я играю музыку, под которую людям хорошо выпивать, а потом с криком „Это моя песня!“ бежать на танцпол». У меня есть костяк молодых ребят, которые на танцполе всегда. А есть ребята повзрослее, которые хотят покомфортнее, где-то ближе к бару или на диванчик сесть, социализироваться и выпивать, эта большая группа людей из тех, кто бежит на танцпол только под свою песню.

Хорошая вечеринка как хороший секс. Ты не должен быть однообразным. Ты должен менять темп от более медленного до более быстрого, но не слишком часто. Ты должен иногда удивлять, но не слишком сильно

В принципе, меняться нужно обязательно, иначе ты превратишься в Киру Найтли. А никто не хочет быть Кирой Найтли. Поп-диджеи страдают привязанностью к своим любимым старым трекам. Человек любит такую-то музыку, годами будет ставить одно и то же. Будем смотреть правде в глаза: не нужно иметь много мозгов, чтобы поставить Леди Гагу на гей-вечеринке. Мы все любим песню Стрыкало «Это лето не вернуть уже», но есть треки и поновей. Я ставлю то, что могло появиться в чарте неделю назад, трек, который вышел вчера. Я хочу, чтобы было и старое, и новое, и зарубежное, и русское.

Хорошая вечеринка как хороший секс. Ты не должен быть однообразным. Ты должен менять темп от более медленного до более быстрого, но не слишком часто. Ты должен иногда удивлять, но не слишком сильно. Чтобы человек не ***** [изумился] от того, что это такое. И обязательно должен быть момент катарсиса, эйфории, оргазма. Если играть несколько часов, то неплохо было бы, чтобы катарсисов было несколько. Если эти условия не соблюдаются, то, скорее всего, у тебя не получилось. Я стараюсь делать так, чтобы не было повторения того, что было в прошлые разы, чтобы было что-то новое, что люди не ожидали, но не то, что совершенно их выбило бы из колеи. Но не хеви-метал. Я планирую момент кульминации, катарсиса, к которому людей постепенно подвожу.

Грустные моменты, в отличие от секса, тоже важны. Нам, русским, надо, чтобы иногда «Черный ворон, что ты вьешься над моею головою». «Черного ворона» не ставлю, но должно быть, чтобы люди обливались слезами, обнимались, что-то чувствовали, а после этого вернуть их в супервеселое состояние. Чтобы прошло, забылось — выдохнули и вернулись к веселью!

Есть ребята, которые не ходили несколько лет и сейчас говорят, что мой стиль игры поменялся. Волей-неволей я научился сводить все-таки. Вначале это было как радио. К слову сказать, я играю не только попсу в таком понятии «попса-попса». Во второй половине вечеринки, в четыре утра, Бритни может зайти на огонек, но играют разные треки: «Кино», Pink Floyd. Это может быть поп-электроника. Сейчас популярна Билли Айлиш какая-нибудь.

Бесит, когда дергают во время сета. Семь часов держать концентрацию — это непростая задача. У меня есть мальчик, который все время жалобным голосом просит поставить Темникову. Хочется сказать: «Еще раз произнесешь „Темникова“, и охрана выведет из заведения!»

И причем люди просят песни, которые звучали полчаса назад и которые я точно ставлю. Зачем орать «Лобода!»? Дождись трех-четырех утра, и обязательно твоя богиня пропоет тебе. Это не случится в первый час, извини — так устроена вечеринка. В первый час Ариана Гранде споет, Уитни Хьюстон, но Лобода чуть позже, когда общий градус алкоголя у людей поднимется.

«Черти, пойте»

Была серия вечеринок «Черти, пойте». Она отличалась от Cherti Party тем, что в какой-то момент диджей Милослав прерывался, и на сцену выходил поп-певец или певица и исполнял несколько своих нетленок. Там были «Аигел» на пике с песней «Татарин», была Ирина Салтыкова, Натали, я всех не вспомню.

Певица Натали отказалась у меня произносить слово «черти». Просто до нее у меня выступала Ирина Салтыкова и немного странно общалась с публикой. Кричала «Привет, Москва!» — как будто она на Дне города выступает, а не на конкретной вечеринке. Ну и Натали я попросил отдельно, чтобы она сказала что-нибудь в духе «Привет, черти!». А она отказалась. «Что вы, — говорит, — я же православная, я не могу такое». Забавно: выступать на вечеринке с таким названием смогла, а произнести — нет.

Не продолжили, потому что это была дорогая история. Нужно платить не только мне. Бару очень понравилась затея, что в «Чертях» в какой-то момент выступает звезда. Забавно, что люди идут больше на меня, чем на Ирину Салтыкову. Непонятно, зачем платить, кроме имиджевой составляющей. Реально мне казалось, что бар действует себе в убыток.

Инциденты

Недавно какая-то милая дама на «Чертях» поднапилась и разделась полностью. Некоторые геи были в шоке, они, может быть, и не хотели этого видеть. А женщина была в хорошем настроении, решила, что долой условности, все, что сковывает в танце, кто придумал трусы, зачем они нужны? Ее одели и вывели.

У нас не секс-вечеринка. Люди целуются на танцполе, но чтобы засовывали руки в штаны — такого не происходит. Много туалетных кабинок. Люди много обнимаются, знакомятся и так далее. Я семь лет наблюдаю ребят. Перед моими глазами проходят знакомства, расставания, ревность и прочее. Знакомые ходили на «Чертей», потом мне говорят: «У тебя так замечательно, такие игривые молодые люди, они в таком романтическом настроении».

Вопреки мнению гостелевидения, геи — это не алые цветочки, это ребята, которые ходят в спортзал. Мне было бы жалко человека, который бы пришел и пытался продвигать что-то гомофобное. Его бы просто ********* [избили]

Стремные истории были, но зачастую в этом виноваты сами гости «Чертей». И это не гомофобные истории. Будем смотреть правде в глаза: самое тупое, что может сделать гомофоб, — это прийти на вечеринку, где тусуются 800 геев. Вопреки мнению гостелевидения, геи — это не алые цветочки, это ребята, которые ходят в спортзал. Мне было бы жалко человека, который бы пришел и пытался продвигать что-то гомофобное. Его бы просто ********* [избили].

В прошлый день рождения «Чертей», когда им было шесть лет, приятнейшие люди распылили перцовый баллончик в разгар вечеринки. Это было в 02:30, самый пик, ты не можешь легко пройти через танцпол — нужно, как в «Тетрисе», преодолеть множество плотно собранных людей. Я поднял глаза и увидел, что полтанцпола опустело за секунды, люди кашляют, закрывают глаза. Я почувствовал этот запах, сразу погасил музыку, чтобы посетители поняли, что нужно что-то делать.

К счастью, заведение очень четко сработало, людей очень быстро вывели. Но вывели без верхней одежды, само собой. Тот апрель был не такой холодный, как этот, но все равно не тот случай, когда в футболке тебе комфортно ходить по улице. Но круто, что несколько сотен человек не разошлись. Минут через 40 проветрилось, я стал играть, мальчик-гонец сбегал и начал всех звать, вечеринка продолжилась.

Это не повлияло на посещаемость, но повлияло на мой личный геморрой. Пришлось решать вопросы с охраной, чтобы этого не повторилось, чтобы досматривали людей на входе, заглядывали в каждую сумку, грубо говоря. Это было в «Марте» еще. Мне сейчас в «Моно» сложно представить, чтобы так сделали. Там сильная охрана, ее много, она осматривает, палит, я вижу разные инциденты.

Как вечеринка менялась

Я до сих пор офигеваю, что все продолжается. В 2012 году меня позвали в Barry Bar разово сыграть вечеринку. Я подумал, что прикольно было бы, если бы это стало серией. И сразу придумал название Cherti Party. Всем понравилось, пришло много народу — достаточно, чтобы бар был доволен. Меня звали снова и снова. С тех пор оно как-то шло.

Barry Bar звал своих друзей из околофэшн-тусовки: какие-то дизайнеры, стилисты, модные фотографы и прочее. Среди них было много геев, но не было такого, что это только для геев. По большому счету на первых вечеринках была куча друзей-натуралов, которые приходили плясать под меня, было много ребят из соседнего «Симача», потому что Barry Bar считался его более дешевой народной версией. Можно было сначала засветить лицо в «Симаче», сфоткаться со шторами из стекляруса, с граффити с японской девочкой и потом пойти по-настоящему тусить в Barry Bar, где можно расстегнуть дополнительные пуговки на рубашке, пролить коктейли на брюки и не париться, что кто-то тебя будет осуждать, потому что все такие же, в принципе.

Потом через год вечеринка переехала в кафе «Март». Barry Bar закрылся, потому что решил сменить ориентацию, когда начались все эти законы про гей-пропаганду. В России сильно саморедактирование: еще никто не попросил, а они сами подумали, что больше не хотят геев, хотят натуральную аудиторию — и в результате в считаные месяцы закрылись. Кафе «Март» приютило «Чертей».

Я тогда об этом не задумывался как об основном проекте. Я работал в разных изданиях, почти везде на позиции главного редактора, мне это приносило средства к существованию. А «Черти» — это хобби, которое доставляло удовольствие и покрывало квартплату. Мне нравилось, что раз месяц я прихожу в клуб и вокруг танцует куча милых людей. Сейчас мне это приносит больше, чем я зарабатывал журналистом.

В марте прошлого года, когда я ушел из «Кинопоиска» и решил отдохнуть, у меня уже шесть лет была вечеринка Cherti Party. Она была весьма успешной. Человек 600 приходило каждый месяц. После ухода с работы я решил посмотреть, что можно сделать с вечеринкой. В результате поменялась площадка и частота. Сейчас «Черти» проходят в баре «Моно» на Покровском бульваре два раза в месяц, а до этого в клубе «Март» шли раз в месяц. Стал платный вход, но, несмотря на это, все равно собирается все больше людей. Я уже не знаю, что с этим делать.

Ценник в 500 рублей был введен только пару месяцев назад, в феврале, из-за того, что желающих попасть на вечеринку стало слишком много. Люди стояли час в очереди на улице. Это зима, не классно. Мне бы не понравилось такое, если бы я был на их месте. Потом приходили внутрь и не могли сдать одежду в гардероб, в куртке шли в бар, ждали, когда им достанется очередь в баре, заказывали пиво и не могли пройти в танцпол, потому что толкучка. В этом нет какой-то гордости для меня, это неудобства. Когда решили ввести цену на билет, я очень переживал, но это сработало. Мы отсекли какое-то количество людей таким образом.

500 рублей — это определяющий рубеж, ты пришел на вечеринку и реально хочешь туда попасть. Это не случайно человек зашел, подумал «Why not?». Но мне не хотелось отсекать самых молодых, мне не хотелось делать тусовку толстосумов. Потому что у людей, которым 20 лет, не так много денег. Для них тысяча рублей — большая сумма.

Деньги

Меня уже и так гнобят мои ребятки-чертятки по-доброму. Я пишу пост: «Вот тренер мне сказал то-то». Они говорят: «Вот у него личный тренер, а „Черти“ дорожают!» В меня уже реально люди тыкают постоянно, что я миллионщик, кровопийца, сосу из них бабло. Русское чувство вины постоянно со мной.

После ухода на вольные хлеба я стал торговаться с площадкой из-за своего гонорара. Я понял, что мне могут платить больше, учитывая, сколько денег я приношу бару. «Черти» — это вечеринка, где пьют. Есть прекрасные популярные вечеринки техно, где люди зарабатывают больше на входе — пытаются, по крайней мере. На алкоголе эти вечеринки много не зарабатывают. Люди купили бутылку пива, выпили, после этого в нее наливают воду, чтобы не платить за воду в баре. «Черти» — это вечеринка, которая определенно зарабатывает до хера на алкоголе. Мне идет какой-то процент от этого. Есть часть, гарантированная мне, стабильная. У меня есть договор с клубом «Моно», что я обычно играю не меньше двух раз в месяц. Их бы воля, я бы играл каждую неделю, наверное. Я как курочка Ряба, которая носит золотые яички — всем хочется, чтобы это было как можно чаще. Но я хочу, чтобы это было раз в две недели, иначе пропадет ощущение праздника.

В меня уже реально люди тыкают постоянно, что я миллионщик, кровопийца, сосу из них бабло. Русское чувство вины постоянно со мной

В каких-то отдельных случаях я оплачиваю работу дополнительных людей, например дизайнера, который делает афиши. Половину платит заведение, половину я. Сейчас будет день рождения «Чертей», будет фотограф от заведения. Я за свои деньги взял еще одного фотографа, потому что хочу больше хороших кадров.

Я раб «Чертей». Люди, которые занимаются букингом диджеев в Москве, говорят мне, что я самый дорогой диджей в городе прямо сейчас. Моя стоимость обусловлена тем, что я привожу кучу людей. На меня идут люди из-за Cherti Party — это большой бренд. Если я говорю, что выступает диджей Милослав, я стою меньше. Я один из редких диджеев, чей корпоратив дешевле, чем регулярная вечеринка. Моя стоимость основана на том, что я привлекаю народ, а не на том, что я такой няша.

Я до сих пор иногда играю бесплатно, это нормальная история — на благотворительных вечерах бесплатно несколько раз за год. Я играл в этом месяце на вручении премии благотворительного фонда Ивана Урганта «Друзья». Иван Ургант имеет какие-то деньги, но мне не хотелось брать на благотворительной вечеринке. Типа доброе дело.

Конкуренция

Так же как я стараюсь избегать новостей, я стараюсь избегать конкуренции с другими вечеринками. Это тяжело. Мне многие гости, доброжелатели, стараются говорить: «Ты слышал, сегодня была параллельно такая-то вечеринка, и, судя по видео, к ним никто не пришел, ха-ха». Я, наверное, должен чувствовать триумф. Но я не вижу смысла в этой возне. Когда я этим заражаюсь, я становлюсь худшей версией себя. Я хочу устраивать праздник, а не мериться письками с другими ребятами. Это тяжело — совсем не участвовать и игнорировать другие вечеринки. Хороший Милослав радуется тому, что появляются другие вечеринки, я люблю тусоваться, с удовольствием хожу на Popoff Kitchen (гей-вечеринки с электронной музыкой. — Прим. ред).

Но есть ощущение, что раньше было побольше всего. Когда в середине нулевых я приехал в Москву и начал свою клубную активность, были вечеринки очень массовые, популярные и на разный вкус. С одной стороны, супермодный глянец — «Дягилев», «Опера», для тех, кто победнее, — Fabrique какой-нибудь.

В то же время были и какие-то реально супертрэшевые места, классные, веселые — типа «О.Г.И.», Real McCoy. Очень большой разброс, большой спектр. Плюс тогда еще не было такого ужесточения законов о табаке и алкоголе. Тогда, в 2000-е и начале 2010-х, алкогольщики и табачники спонсировали огромное количество вечеринок, потому что те херачили брендинг. Для них это была очень большая реклама. Каждую неделю по три-четыре проспонсированные вечеринки, которые реально делали очень большие привозы. Сейчас заведение берет на себя эти затраты. Это тяжелее и поэтому происходит гораздо реже.

Зато стало лучше качество веселья. Тогда это все было такое народное творчество, когда обязательно гоу-гоу-танцоры, полуголые бармены, русский зал и темная комната для шалостей. Были привозы с Ибицы, вокальный хаус и так далее. Ряд олдскульных гей-клубов Москвы работает до сих пор по этой схеме, но сейчас вечеринки стали более разнообразными. Есть разные музыкальные стили.

«Черти» — другая история. Мы не зациклены на этих полуголых диджеях с Ибицы, которые хорошо выглядят на постерах, но играют банальную ******* [дребедень]. Это вечеринки, которые удовлетворяют разным вкусам людей. Любишь одеваться в Gosha Rubchinskiy, «адики» и спортивки — ты можешь пойти на одну пати. Любишь одеться в Gucci — идешь на другую пати. А на «Чертей» приходят все.