Свежий Манский на The Village — из Еревана об «Артдокфесте», Горбачеве и релокантах

Он не раз снимал сцены своих фильмов в Новый год, однажды даже собственную семью, вот и с героем последней картины «Горбачев. Рай» он решил поступить схожим образом. По изначальному замыслу, даже получилось бы совместить — Манский планировал позвать последнего лидера СССР праздновать Новый год в свою московскую квартиру, но из-за традиционных перекрытий в центре Москвы, о которых режиссер вспомнил в последний момент, пришлось экстренно переносить все в дом Владимира Полякова, многолетнего помощника Горбачева.

Так что новый, 2020 год Манский встречал со съемочной группой в квартире на Кутузовском проспекте с Горбачевым, его помощником с женой и их собачкой.

Манский задумывал фильм как что-то вроде хроники того, как уже 90-летний Горбачев уже практически в полном одиночестве и изоляции наблюдает за крахом остатков всего того, что он построил. Свободы прежде всего. Сейчас кажется, что Манский поторопился — спустя два года после первой премьеры «Горбачева» понятно, что тогда крах был конструкцией скорее умозрительной. Настоящий крах наступил 24 февраля и продолжается до сих пор. Манский после показа рассказал, что ему передали, что сам Горбачев незадолго до своей смерти о войне высказался матерно, «но короче, чем [он матерился] в фильме» — несложно догадаться как.

Что Манский ощутил на себе: мы встречаемся в Ереване, куда режиссер приехал с программой «Эхо Артдокфеста» с десятью фильмами программы сорванного фестиваля в Москве («Следующий пройдет в России, наверное, уже после смены политического режима»). На открытии в марте его облили краской, после завели уголовное дело — по заявлению о клевете от Никиты Михалкова! — и объявили в розыск. Так что знаменитому режиссеру, с 2014 года и так бывавшему в Москве наездами из Риги, въезд в Россию закрыт.

Теперь Манский, как и его герой, сам оказался в каком-то смысле в изоляции. Раньше снимать про Россию было можно — сейчас такой возможности нет. Поэтому Манский, уроженец Львова, свой следующий фильм «Восточный фронт», про войну, снимает уже на родине, в Украине.

Обозреватель The Village Лев Левченко встретился с Манским в Ереване и поговорил о вине россиян и самого режиссера перед Украиной, о том, как снимался «Горбачев. Рай», и о будущем документалистики в России.

— Вы же из Львова, у вас вся семья разбросана по двум странам, был фильм про нее. Как она переживает войну?

— Маму я в первые недели войны перевез в Ригу, она живет с нами. Дочери тоже переехали в Латвию. С другими родными я встречался во Львове. Но только с теми, кто на стороне добра — у меня нет эмоциональных сил общаться с теми, кто по ту сторону. Не вижу в этом никакого практического смысла. Тетка из Севастополя делала робкие попытки, что-то мне писала, но я сделал вид, что не читал.

— Вам тяжело переживать войну, учитывая вашу связь с обеими странами?

— Есть чувство моей персональной вины перед своей родиной. И я считаю, что лучше в этой ответственности, вине признаться, чем утверждать, что я не голосовал за Путина и писал в фейсбуке* посты, которые должны были остановить эту войну. Я работал и жил в России, я часть этой системы. Даже если бы я был бабушкой-дояркой в Красноярском крае, я все равно был бы ответственен за то, что происходит.