Валерия Гай Германика: «Я живу в стране халтурщиков» Режиссер — о своем новом фильме «Мысленный волк», потенциальной миграции и диалоге с Богом

Что произошло с Валерией Гай Германикой? Режиссер (феминитивы она не признает: «Не люблю все эти игры со словами и терминами нового времени») важнейшего русского фильма нулевых «Все умрут, а я останусь» и скандального сериала «Школа» куда-то пропала. Так, по крайней мере, казалось. Потому что после картины «Да и да» поклонникам кинематографа Германики было нечего обсуждать.

Тем временем самая известная выпускница сложной документальной школы Разбежкиной и любимица Константина Эрнста выпустила мини-фильм для собачьего корма Pedigree, сняла не очень удачный сериал о рэперах «Бонус»,  клип для ставшей государственницей Дианы Арбениной, дала интервью о том, что «любая власть — от Бога», и стала ведущей ютьюб-канала с беседами о религии. Параллельно таблоиды писали о ее новом муже, третьей беременности и перепалке с журналистами на пресс-конференции «Кинотавра-2019». На нем и состоялась премьера долго и мучительно снимавшегося фильма Германики «Мысленный волк».

В общем, Германика продолжает быть Германикой. Перед выходом «Мысленного волка» в прокат (17 октября) The Village поговорил с режиссером о новом фильме, беременности (интервью проходило на девятом месяце), «Джокере» и о том, почему она не хочет уезжать из страны.

Интервью: Эдуард Голубев

— Вы режиссер или режиссерка?

— Я — режиссер. Я вообще не люблю все эти игры со словами и терминами нового времени.

— А как относитесь к феминизму?

— Никак. Мне это совсем неинтересно. Просто людям надо чем-то заниматься, вот и придумывают. Вообще общество одичало. Особенно женщины дичают без мужчин, становятся лесбиянками…

— Я увидел в «Мысленном волке» противостояние не женщин, а старой и новой России, которая движется непонятно куда.

— Для меня уже не существует такой категории, как «непонятно куда». Поэтому в фильм я закладывала иное. А то, что кино про Россию… Сейчас очень политизированное время. Мы живем в эпоху поворотных событий, поэтому любой более-менее осмысленный контент можно привязать к политике.

Я живу в центре Москвы. У меня есть собака старая — ей 12 лет. Она болеет, и я вожу ее в дорогую клинику тоже в центре Москвы уже две недели, а ей никак не могут поставить диагноз! Если у нас в стране собак не могут лечить, то обо всем остальном я даже говорить не буду. Вот так мы и живем! Мне говорят: «У него что-то с желудком». Так а что с желудком? Они берут у меня по 20 тысяч в день за диагностику. И я понимаю: если в центре Москвы в XXI веке не хватает данных, чтобы понять, что у собаки с желудком, это полная херня. Значит, мы не можем людей лечить и вообще ничего не можем.