«Бенгальские подонки»: «Мы играем мрачное музло» Подписанты петербургского лейбла Ionoff Music — о страхе жить в страхе, влиянии порно, жизни на «Парнасе» и могиле Пабло Эскобара

— Вы тут в первый раз?

Стас: Я да. Ты был тут, Петя?

Петр: Нет. Я не *** (идиот).

— А почему вы решили назначить интервью в «Лабиринте страха»?

Стас: Мне кажется, что такая атмосфера подогревает интерес к интервью. Вдобавок мы играем мрачное музло.

— Это же не случайность, что у тебя в номере телефона сплошные «девятки» и «шестерки»?

Стас: Нет, я специально выбрал такой номер, когда подключался к «Йоте». У меня даже на коленке набит телефонный код «Йоты» (999. — Прим. ред.), только перевернутый.

— Вообще для вас страх — это что? От чего вам по-настоящему страшно?

Стас: Знаешь, как в «Гарри Поттере»: больше всего стоит бояться самого страха. Страшно жить в страхе. Я боюсь когда-нибудь слишком загнаться и перестать функционировать. Как и все, немного боюсь смерти: страшно умереть и не сделать что-то хорошее.

— У тебя во «ВКонтакте» залит клип Shortparis «Страшно». Тебе страшно жить в России?

Стас: Отвечу цитатой из группы «Пасош»: «Я живу в России, и мне не страшно». Они где-то говорили, что надо повторять это как мантру. Петя, что для тебя страх?

Петр: Я не знаю. Я давно перестал что-то чувствовать. Мне все равно.

Стас: Петя у нас как будто светлый, а я — темный (по цвету волос. — Прим. ред.), но на самом деле все наоборот.

Об «Уютном гнездышке» и Placebo

— Давайте все же начнем с того, что вы просто расскажете о себе.

Стас: Я только сегодня, прежде чем выйти из дома, подумал, что если бы я как-то раз не приехал к Пете, и мы не записали нашу первую демку «Кортик», то, возможно, мы бы с тобой сейчас здесь не сидели.

— Как вы познакомились?

Стас: Я играл в группе «Нежить», и мне захотелось обновить состав. Начал искать новых музыкантов и случайно нашел Петю в паблике «Уютное гнездышко» (там ищут жилье или соседей). Он искал соседа в однокомнатную квартиру. Я зашел к чуваку на страницу, а у него там были прикольные пикчи, и самое классное — он слушал Placebo. Первое мое сообщение ему было такое: «Не хочешь поиграть на басу?» Потом я скинул демку и на следующий день приехал к нему на Дыбенко, мы поиграли. Сперва разучивали песни для «Нежити», потом решили сделать сайд-проект.

Отлично помню, как мы записывали «Кортик». Хотели сделать EP, но записали только одну демку на стихи нашего друга Леши Франчески. Скинули ему. Мы назвали это «Ритуалом», а он — «Бенгальскими подонками» (может, из-за того, что у меня так страница во «ВКонтакте» называется). Леша выложил эту демку у себя на странице, ее лайкнул Александр Ионов, с тех пор мы начали активно сотрудничать с клубом «Ионотека».

— То есть вы встретились два года назад? Ого, в 2016-м кто-то слушал группу Placebo.

Петр: Я всегда ее буду слушать. Это вообще единственная группа, которую можно слушать.

Об «Ионотеке» и Гречке

— Что там было дальше с «Ионотекой»?

Стас: Ионов лайкнул нашу запись, и мы подумали, что, может быть, у нас неплохо получается. Решили записать полноценный EP из восьми треков. Порепетировали на Ваське, нас позвали на нашу первую «Ионосферу» (фестиваль клуба «Ионотека». — Прим. ред.), в Сети есть видео. Мы, конечно, совсем зеленые были, не то что сейчас.

— А вам по сколько лет?

Стас: Я хочу это сохранить в тайне. Быть вечно молодым, вечно пьяным.

Петр: Мне 24.

— Как вы относитесь к успеху певицы Гречки, которая год назад была флагманом «Ионотеки»?

Стас: Мы очень хорошо относимся к успеху наших коллег по цеху. Долгое время со сценой в России все было не очень здорово, и я рад, что она начала развиваться. Единственное: мне кажется, сейчас сцена в первую очередь состоит из поп-исполнителей, мне бы хотелось, чтобы музыка была разнообразнее. Например, есть отличная группа Ssshhhiiittt!, у которой почти 70 тысяч подписчиков: я бы их хотел увидеть в «Вечернем Урганте». А Насте (Гречке. — Прим. ред.) мы желаем всяческих успехов в дальнейшем творчестве. Мы пересекаемся в «Ионотеке», она туда по-прежнему заходит.

— Какие группы лейбла Ionoff Music вы могли бы рекомендовать?

Стас: Это, естественно, те ребята, с которыми мы начинали: например, «Црвених Цветова» и «Несогласие». Петя, может, ты назовешь какие-нибудь команды?

Петр: Я не слушаю популярную музыку. Популярная музыка — это очень плохо. С лейбла «Ионотеки» пусть будет группа «Серф Позерс». Как только они станут популярными, мне разонравятся.

О «Парнасе» и Выборге

— Вы оба из Петербурга?

Стас: Мы сейчас живем в Петербурге. Я из Выборга, а Петя из Мурманска, но некоторое время жил в Твери.

Петр: Слишком много надежд возлагал на этот Питер.

Стас: Несчастный пост-панкер.

— Как на вас влияют те районы, в которых вы живете? На творчество и самоощущение.

Полина: Как «Парнас» (станция метро в Петербурге, рядом с которой находится микрорайон новостроек «Северная долина». — Прим. ред.) повлиял на твое творчество?

Стас: Ты же в курсе, что Парнас — это из мифологии? Это гора, на которой живут поэты и музыканты.

Полина: Еще есть парижское кладбище Монпарнас.

Стас: Нас вдохновляет. Может быть, мы бы хотели сменить квартиру, но не район.

Петр: А я слишком часто переезжаю, чтобы понять. И мне ничего не нравится. Я долетаю на машине, поднимаюсь, с парковки до дома уже напиваюсь  — и все. 

— Ну ладно, я вообще почти не выхожу из дома.

Петр: Завидую. Я бы тоже лучше не выходил никуда и никогда.

— О Выборге хотела спросить. Стас, ты, видимо, застал то нынешнее состояние Выборга, к которому город шел последние лет 20?

Стас: Там особо ничего не меняется. Сейчас разве что стало больше сетевых продуктовых магазинов. Убрали хороший парк, в котором стоял Калинин, — теперь там какая-то стела (имеется в виду площадь Выборгских полков. — Прим. ред.). Мне всегда было больно за город, потому что его старая часть разрушалась, а деньги на реставрацию не выделяли. Однажды мы шли мимо старого дома и с него что-то упало, чуть ли не на голову. При этом в Выборг постоянно приезжают финны и плачут, потому что город красивый — даже по сравнению с остальной Финляндией.

— В Выборге есть какая-то музыкальная сцена?

Стас: Не знаю, что там сейчас, — говорят, особо ничего нет. Но чудесные «Свиньи в космосе» — из Выборга. У них есть отличный кавер на песню «Виселица» группы «Химеры» (мы, кстати, ее тоже каверили). Понятно, «ПТВП» — тоже из Выборга.

О Кобейне и группе «Нэнси»

— Петр вырос на Placebo, а ты, Стас?

Стас: У меня отчасти говнарские вкусы, потому что, если ты растешь не в изоляции, будешь слушать и популярные группы, и не очень известные. По большей части это была западная музыка. Из российской нравился панк — такие группы, как «Смех», «Порт 812». Мы с другом слушали «ПТВП», когда шлялись по Выборгу. Также являюсь поклонником творчества Курта Дональдовича Кобейна — мне кажется, он очень сильно повлиял на музыку в целом. Кроме того, он же *** (драматичный страдалец), мы в России такое любим. Люблю маленькие группы типа Peace Burial at Sea. I Love You But I’ve Chosen Darkness в свое время заставили меня обратить внимание на пост-панк. Очень люблю Nine Inch Nails, Трент Резнор, на мой взгляд, великий человек. Blink 182 — у меня есть татушка на руке.

Сейчас я больше слушаю русские группы. Вообще я вырос, слушая в том числе «Руки вверх», «Мумий тролля», «Агату Кристи», — это если в детство копнуть. А еще была группа «Нэнси», помнишь такую?

— «Дым сигарет с ментолом»?

Стас: Да-да. Но мне больше нравилось (напевает) «Я тебя нарисовал, только так и не познал…» Аранжировка не модная, как у Nine Inch Nails, но, блин, видно, что есть интересная мелодия — не такая простецкая, как во многих эстрадных песнях.

Об альбоме «Кайф» и переменах

— Поговорим об альбоме «Бенгальских подонков». Как происходила запись?

Стас: Мы очень долго делали этот альбом, начали еще год назад. Когда я приступал к работе над текстами, был полностью вымотан тем образом жизни, который мы вели. На песне «Мосты», которая стала довольно востребованной среди наших слушателей, долго запаривались над текстом, я читал на «Википедии» информацию про всяких серийных убийц и религиозные секты, пытался все это скомпоновать, представить в виде истории. А фраза «Чем ярче горят мосты, тем светлее дорога впереди» — из печеньки с китайским предсказанием, которое вытянул мой друг Сережа.

В осеннем туре мы разговорились с Ионовым, он предложил свое видение альбома, заинтриговал, мы согласились. За несколько дней записали все партии, в том числе голос. Потом они уже с Ваней (Грибоедовым, звукорежиссером альбома. — Прим. ред.) стали работать, они высылали нам песни, мы делали правки — в том числе Полина внесла что-то от себя и поучаствовала в песне «Сладости», наахала-наохала.

— Про заглавную песню «Кайф». Меня удивил образ лирического героя: такого очень пресыщенного, который все познал. А вы — извини, опять к возрасту возвращаюсь — все-таки молодые люди. Нет ли тут комического эффекта?

Стас: Я в какой-то степени на это и рассчитывал. Судя по реакции в некоторых пабликах, люди не совсем понимают, что я хотел вложить во фразу «Я попробовал все, и мне не понравилось». Начинают советовать: «Ну ты попробуй сперва ядерную физику…» Дело в том, что когда говорят «в этой жизни надо попробовать все», обычно имеют в виду не ядерную физику. Тебе предлагают, например, попробовать кислоту в гараже на окраине Питера. И фраза об этом. О том, что, может быть, пора бы уже действительно заняться ядерной физикой вместо кислоты?

Постмодерн был направлен на саморазрушение. Всякие клише — «живи быстро, умри молодым», «в этой жизни надо попробовать все» — они оттуда. А сейчас новое время, когда мы видим, что реально можем что-то изменить. Мы перешли в метамодерн и постиронию. Поэтому и фраза такая. Многие в глубине души считают, что вовсе не хотели бы пробовать все, что им предлагается в этом мире.

— Ты упомянул некий образ жизни, который вы вели до записи «Кайфа». Что ты имеешь в виду?

Стас: Тусовки, выпивка, всякое такое. Причем до того, как начать играть в «Бенгальских подонках», я на протяжении долгого времени вел трезвый образ жизни: не пил и не курил. Потом снова начал. А теперь опять бросил, потому что здоровье не то. А до этого — сладости и слабости, пестики-тычинки, пальчики-колечки, пополам разбитые очки-сердечки. В общем, попробовал все, и мне не понравилось.

Я по жизни был человеком довольно тревожным, а потом стало хуже: постоянно волновался из-за того, что жизнь очень резко перевернулась несколько раз. За два года мы с Петей съездили в два тура, я успел полежать в больнице с пневмонией, покрылся бóльшим количеством татуировок, чем за последние восемь лет.

Песни для предыдущего альбома я придумывал, когда жил на квартире у друга, у меня не было работы, меня бросила девушка. Я ничего не мог делать, кроме как писать музло. А потом поехали в тур, и мы с Полиной начали пить водку прямо в вагоне поезда. А в конце тура я сделал Полине предложение на сцене московского клуба «ДИЧ», который сейчас уже закрылся. Потом мы поженились, уехали в Барселону. И все это в течение небольшого промежутка времени. Я очень много чего пережил. Как и Петя: он познакомился с девушкой, разошелся, сменил работу, вернулся на старую — попробовал все, и ему не понравилось.

О Лехе Никонове и Пабло Эскобаре

— Как случилось знакомство и фит с Никоновым?

Стас: У меня была песня «Мне все по барабану», и я думал: блин, было бы так круто, если бы один фрагмент в ней спел Леша Никонов (мы тогда не были знакомы). Я сказал об этом Саше (Ионову. — Прим. ред.), он написал Алексею, скинул демку. Ему очень понравилось, он на следующий день ворвался на фит — считаю, очень удачно.

— Чем заканчивается фраза, которую пропевает Никонов? «Я нюхаю кокс» — а дальше что-то неразборчивое про Пабло Эскобара.

Стас: «Я нюхаю кокс с могилы Пабло Эскобара». Я смотрел передачу про телохранителя Пабло Эскобара: он рассказывал, что молодые люди приезжают на могилу, чтобы освятить на ней оружие, или просто нюхают кокаин с надгробия. И я подумал: боже мой, это такой сильный и противоречивый художественный образ, который очень емко передает настроение лирического героя в песне. Полина знает, что я на самом деле волновался за эту строчку: в тяжелое время живем.

О поклонниках и оммаже группе HIM

— Я хотела пойти на ваш недавний концерт в «Ионотеке», но заболела и не пошла. А кто пришел, что это за слушатели?

Стас: Пришли наши поклонники, Леша Никонов залетел…

Петр: Пришла моя мама.

— И как?

Петр: Нормально, нажрались все.

Стас: Нас слушают люди разных возрастов. Я думаю, они такие же, как мы с Петей: не укладываются в ярлыки типа «midwest emo», клон группы «Пасош» или «Пошлой Молли». Думаю, нас сложно отнести к какой-то категории. Говорю это с грустью: мне бы хотелось быть частью общества, но я постоянно никуда не вписываюсь.

Петр: Я не вписываюсь даже туда, куда ты не вписываешься.

Стас: Поэтому я с тобой и играю.

— У тебя на концерте футболка с надписью «Твое милое личико будет гореть в аду». За этим стоит какая-то история?

Стас: Мне было нечего делать, и я написал эту фразу на своей футболке белыми акриловыми красками. Это дань уважения группе HIM и Вилле Вало. Мне очень нравится их творчество, мистика, какие-то оккультные вещи. У Вилле Вало на одном из концертов был пиджак с надписью «Your pretty face is going to hell» (название песни Stooges. — Прим. ред.). Я решил перевести эту фразу на русский язык.

О фильмах ужасов и порно

Полина: Следующий вопрос будет: сколько ты зарабатываешь и дрочишь?

Стас: Петя, сколько ты дрочишь?

Петр: Больше, чем зарабатываю, а зарабатываю я до *** (много).

— О другом спрошу. Вы же в курсе, что происходило с отменами концертов — Хаски, «Френдзона», Ic3peak — в России?

Петр: Слава богу, мы на *** (совсем) никому не нужны.

— Возвращаясь к теме страха: вы боитесь Роскомнадзора?

Стас: Я не вижу никакого призыва к суициду в наших песнях. При этом понимаю, что докопаться можно до любого, какие бы попсовые песенки ты ни пел. А если ты в своем творчестве поднимаешь какие-то серьезные темы, до тебя проще дотянуться. Но бессмысленно делать искусство, если ты не пытаешься что-то сказать. Я знаю, что делаю, и готов все объяснить, если мне зададут вопросы.

Полина: Нет смысла цензурировать темы, которые просто есть. Нельзя взять и спрятать суицид или наркотики, они от этого не перестанут существовать.

Стас: Призыв к суициду — это то, чем занимались ребята из так называемых «групп смерти». Мы, конечно, группа, но далеко не смерти. Например, в «Танце мертвеца» можно много до чего докопаться, а в итоге люди подходят и говорят: «Чувак, мне помогла эта песня, спасибо огромное». Понимаешь, Юля, когда ты неважно себя чувствуешь, тебе не хочется слушать Dua Lipa — от этого будет еще хуже. А через творчество, в котором поднимают непростые темы, можно прийти облегчению.

Полина: Пусть лучше будет в творчестве, чем выльется в жизни в наихудшей форме.

Стас: Я считаю, что мы многим обязаны двум вещам — фильмам ужасов и порно. Обязаны тем, что мы сейчас более-менее благополучные люди и не кидаемся друг на друга на улицах. Потому что не было порно — была инквизиция, не было фильмов ужасов — люди ходили на войну и друг друга убивали.

Я бы хотел давать людям облегчение. Чтобы они приходили на концерт, и дурь, нечисть из них выходила. Поэтому наш образ, наша музыка, наша тематика — они такие.