Ищем представителей рабочего класса в российской музыке (результаты так себе) Большой текст про группу Sleaford Mods. Часть 2

Во-вторых, в них все же есть те элементы, которых жуть как недостает российским артистам: социальная (и дотошная) ответственность вкупе с популярностью, юмором и эксплицирующей классовой принадлежностью. А потому, когда я говорю о нехватке подобной группы в России, я не подразумеваю ее буквальный аналог. Я говорю об эквиваленте.

В-третьих, я бы попросту прослыл лицемером, если бы критиковал ноттингемцев: не только из-за классовой солидарности, но и из-за того, что влияние Sleaford Mods было если не ключевым, то точно ощутимым на мою прол-панк-группу «онаразвалилась». За полгода существования несколько человек написали, что некоторые наши песни запросто можно переложить на Sleaford Mods type beat. И я не могу с этим спорить.

Но ладно: почему отсутствие подобной группы в России вообще является проблемой?

А потому что рабочие, или шире — «низшие», классы в современной России стигматизированы даже в большей степени, чем в посттэтчеровской Британии: там еще была свежа память о роли пролетариата в культуре, причем в отличие от России роль эта хотя бы ретроспективно маркируется как положительная, так как не случилось своей Февральской революции (зато случились The Beatles). К тому же проникновение социализма в общество через Лейбористскую партию приняло совершенно иные формы.

Но в России рабочие оказываются никак не представлены. Жизни и культуре «низших» классов (как и низовых культур вообще) за последние десять лет выделялось непропорционально мало внимания. Взять хотя бы музыку. Было написано много исследований о музыке 90-х и 2000-х, но так ли много среди них текстов, скажем, о шансоне? Реанимация попсы служила сугубо дестигматизации этой музыки для среднего класса — едва ли в подобной операции нуждалась та прослойка населения, для которой никогда не было зазорно слушать попсу (при этом до сих пор сказано крайне мало о том, почему вообще в 90-х народ повалил слушать «низкую» музыку). Снобизм или невнимательность прослеживается и в отношении к отдельным личностям: тот же Паша Техник до сих пор остается для широкой общественности этаким шоуменом-джанком. Мол, поглядите, опять чудит. В действиях Славы КПСС видели то победу постмодернизма, то утверждение постиронии в качестве modus operandi декады — что угодно, кроме классовой истории.

Если рассуждать шире, то в России по умолчанию предполагается, что культурное невежество, алкоголизм, (политическая) безграмотность, склонность к насилию или глупому юмору являются результатом исключительно собственного выбора «низших» классов. Согласно неолиберальным установкам, бедность и низкий уровень образования объясняется нежеланием учиться. Система образования, основанная на тестировании и конкуренции, является ключевым элементом производства «общества виновных», неизбежным структурным сопровождением которого становится депрессия. Согласно этой системе, я круглый двоечник.

Каждый человек в таком обществе постоянно ощущает себя в качестве объекта, которому выставляют оценки. Ситуация усугубляется тем, что роль оценивающей инстанции берет на себя не только истеблишмент, но и интеллектуальные сообщества, утверждающие собственное моральное превосходство. Стремление интеллектуалов к моральному самоутверждению обострилось потому, что компенсировало невозможность участия в полноценной публичной политике. Переживая связанный с этим острый моральный дискомфорт, они с еще большим рвением обличают ренегатов в собственной среде или присоединяются к стигматизации «низших» классов, либо принимаются с барского плеча помогать «утопающим», как бы выбрасывая провиант с вертолета. Вспомните фильмы Андрея Звягинцева («Нелюбовь», «Левиафан», «Елена»), вспомните, с какой буржуазной желчью Солодников критиковал Дудя*, или вспомните действия главных классовых туристов — речь, конечно, о группе Shortparis, якобы заинтересованной в репрезенте рабочих и «простого народа», но из раза в раз устраивающей вульгарнейшее «хождение в народ» (смотрите клип «Двадцать» или концерт в поселке Поньга при участии Ксении Собчак).

В поисках глубинного народа

Тут может возникнуть справедливый вопрос: а точно ли в России нет «своих Sleaford Mods», говорящих с народом на его языке? Увы, нет. Даже самые близкие к своей аудитории фигуры типа Арсения Морозова обделены социальной чуткостью. В песне «Сладкий ватник» Морозов рисует абстрактный портрет россиянина, который «не танцует и не улыбается», да и сам в интервью отмечал, что работает не с конкретикой, а с этакой абстрактной массой под названием «россиянин». Это мало чем отличается от подхода тех же Shortparis. Он может бесконечно критиковать Россию, но неспособность понимать свой народ сводит эту критику на нет. Не танцуем и не улыбаемся? А что насчет твоей публики, Арсений?

А что хип-хоп, заправлявший отечественной индустрией последние годы? Казалось бы, благодатная почва для появления группы или хотя бы артиста, относящегося к народу со вниманием. Но если приглядеться, то станет ясно, что даже самые «социальные» рэперы оказываются предельно далеки от народа.

Возьмем ветеранов — группу «Макулатура». Вроде всё есть: фокус на повседневности, «унылая» читка, «подглядывания» в замочную скважину россиян, да и сама формация дуэта как будто так и напрашивается на сравнение со Sleaford Mods. Но разница колоссальная: за «Макулатурой» просто не чувствуется социальной базы, это предельно индивидуализированная музыка. Это экзистенциальный хип-хоп, но экзистенциальный не в смысле честного бытописания, а в смысле романтического противостояния несправедливости жизни — оторванной от класса. Интонация «Макулатуры» — это критика быта. «Макулатура» может зачитать о том, как разочаровалась в благах, мол, у меня есть квартира, у меня есть машина, но ничего, кроме этого, нет. Надо ли говорить, что многие люди были бы рады, если бы этот литературный алехинский герой отдал им эту треклятую тачку?

Поэтому «Макулатура» никак не вяжется с пролетарским (да и вообще с классовым) самосознанием. Алехинский литературный герой — это, скорее, представитель разночинцев, на перепутье между рабочим и средним классом. Но если некоторые манифестируют эту позицию в качестве особой непривилегии, отождествляясь больше с рабочим классом (Слава КПСС), то Алехин попросту потерялся на этом перепутье. Это рэп поистине не внешний, а внутренний.

Одно время на роль такого голоса «выкидышей с русской изнанки» претендовал Хаски. Я сейчас не хочу отвлекаться на его идеологический конформизм, скажу только, что его коронация, с одной стороны, следствие раздутого журналистского мыльного пузыря, а с другой — выдача желаемого за действительное: если буквально посчитать количество песен Хаски, которые затрагивают какой-то общий опыт или рассказывают историю с внятным сторителлингом, то можно легко убедиться, что в основном ему никогда не было дела до других. Кроме того, как и «Макулатура», Хаски любит критиковать общество потребления, а подобная критика — гораздо характернее для мелкой буржуазии, чем для рабочего класса. Выходцы из этой среды, некогда связанные с «простым народом», по итогу выбралась из него и, оказавшись на класс выше, принялись критиковать «низший» слой с колокольни культуры и статуса за то, что он слишком привязан к материальным ценностям. Ух, бездуховность! Что бы на это сказал Джейсон Уильямсон? Fuck off!

Некоторые хотели бы видеть в качестве этакого русского Джона Лайдона Славу КПСС — чем было его интервью с Дудем*, как не большим классовым подколом? Эдакое большое хип-хоп-надувательство. Об этом же был и его батл с Оксимироном*, а не о битве постмодерниста с модернистом, как хотели бы видеть некоторые интеллектуалы. Но Слава никогда не был и не сможет (и не захочет) быть голосом какой-либо социальной когорты: постирония не позволит.

В общем, можно долго продолжать, но, пожалуй, ближе всех к Sleaford Mods в России оказались «Шумные и угрожающие выходки». Они агрессивнее той же «Макулатуры», а в их песнях так или иначе проскальзывает безысходность, вызванная отсутствием социальных (и каких-либо вообще) гарантий. Но в том и проблема, что подобные материи в их песнях только проскальзывают. Не говоря уже о том, что это предельно безынтересная музыка, хоть и мощная концертно. Это шаг вперед от полного отсутствия классового дискурса в отечественной музыке, но не более. Потому что с «Макулатурой» их роднит гораздо больше, чем разводит по сторонам. Все еще нет группы, которая проблематизировала бы классовость. А главное — на большую аудиторию.

Так в чем же дело?

Причина отсутствия такого глашатая не только в притупленном классовом мышлении общества. Проблема в том, что в отличие от Великобритании рабочий класс в России — очень гетерогенная группа. На родине Sleaford Mods каждый класс можно распознать по мельчайшим деталям: говору, привычкам, месту проживания. Британцы обладают ярко выраженным классовым сознанием, причем принципиальным является само состояние обладания им, иногда даже без учета того, насколько оно соответствует структуре общества или же классическим марксистским описаниям и насколько оно релевантно экономическому или социальному опыту человека.

В России же рабочими считаются и заводские трудяги, и прекариат — и, несмотря на схожую социальную уязвимость, это совершенно разные группы людей, чаще всего никак не пересекающиеся. Хуже всего, что ситуация сложена так, что они не отождествляются друг с другом. Кроме того, тот слой населения, который представляют в Великобритании Sleaford Mods, в России слушает совершенно другую музыку. И понятно почему: в России существовало только два жанра, которые бы полноценно выражали низовую идентичность — это шансон и подъездный рэп. Вся остальная музыка (в том числе панк) преимущественно существует для аудитории среднего класса. Это прозвучит провокационно, но я люблю провоцировать: «Бутырка» выражала различия в менталитете «низшего» и остальных классов в России намного лучше, чем «Макулатура» и им подобные. Послушайте песню «Девчонка с центра„ — чем не отечественный аналог темы классового туризма, которую затронула группа Pulp в „Common People“? Разница только в том, что у „Бутырки“ — счастливый конец.

Возможно, сильная пролетарская идентичность не сложилась в России, потому что у нас есть потенциальные социальные лифты. В такой ситуации людям гораздо сложнее осознать себя частью рабочего класса просто потому, что он ассоциируется с чем-то сугубо негативным, чем-то, что иерархически априорно снизу. Единственная идентичность финансово бедного или рабочего человека — «подняться».

Пробуждение пролетарского сознания отнюдь не означает неминуемую войну со средним классом. Наоборот, к чему мы должны стремиться, так это к взаимопониманию. Нам всем важно понимать, что мы рождаемся в классах, которые не выбираем. Это не делает принадлежность к любому из классов постыдной. Но мы должны относиться друг к другу с особым вниманием, не позволяя себе клишированных обобщений что о ближнем своем, что о дальнем.

Например, среднему классу не стоит как стыдиться собственного благополучия, так и смотреть свысока на других. Не менее важно осознать, что многие из среднего класса на деле ничем не отличаются от прекариата, что, может быть, не так просто принять. Связано это с тем, что в постфордистском обществе рабочий уже не только трудится на заводе, а работает в офисе. Разумеется, когда трудишься по десять часов в сутки у монитора, а не у станка, сложно нащупать свою классовую принадлежность. Но все, что стоит сделать,  — это задать себе вопрос об имеющихся социальных гарантиях.

Прослойке же более обеспеченного и стабильного среднего класса важно поддерживать в медиа классовый дискурс и быть солидарным с рабочим движением — не только на словах, но и идеологически: риторика «лучше уж консюмеризм, чем квасной патриотизм» сюда не подходит, потому что подобная дихотомия никак не противоречит неолиберальной логике. В конце концов, Инстасамка и певец Shaman — дети из одной люльки.

В свою очередь, рабочим нужно осознать, что нормальное обеспечение — ваше человеческое право, а не условие в капиталистической гонке. А главное, что между пролетариатом и прекариатом на деле нет большой разницы. Нас гораздо больше, чем нам может казаться.

Именно поэтому и остро чувствуется необходимость в группе, которая сможет достучаться до самых разных (а на деле очень похожих) людей. Никакое пробуждение классового сознания невозможно без коалиции. И именно поэтому отсутствие эквивалента Sleaford Mods в России — большая проблема.

* Признан иноагентом Минюстом РФ.

** Meta Platforms Inc., владеющая Facebook, Instagram и WhatsApp, признана в РФ экстремистской организацией, ее деятельность на территории страны запрещена.