Дельфин — о новом альбоме, бунте, «деле Голунова», Fortnite и смерти «Много бед происходит оттого, что кто-то думает, что никогда не умрет»

Андрей Лысиков — он же Дельфин — все время менялся. В 90-е он сначала был главным человеком в первом массовом российском рэп-проекте («Мальчишник»), а потом фактически в одиночку отвечал за новую экспериментальную поп-музыку в эфире российского MTV. Классические записи Дельфина, вдохновленные в равной степени авангардной электроникой, трип-хопом и свободным гитарным роком в духе Тёрстона Мура или Джона Фрушанте, породили целый жанр сумрачной музыкальной поэзии и до сих пор дают свои всходы: отголоски «Глубины резкости», «Тканей» или «Звезды» можно услышать хоть у «Макулатуры», хоть у Феликса Бондарева, хоть у Юрия Бардаша.

Затем, в нулевые и десятые, Дельфин, повзрослев и заматерев, стал больше петь и меньше ронять слова на ветер — и, как казалось до недавнего времени, окончательно ушел куда-то в область озвученной поэзии, имеющей дело с материями сугубо возвышенными и частными. Теперь все изменилось.

Сначала музыкант выпустил альбом «442» с песнями о войне и больном обществе, которое ее ведет. А две недели назад вышел антиутопический альбом «Край», иные песни с которого звучат как прямой комментарий к летним протестам и посадкам: здесь на улицах Москвы взрываются «коктейли Молотова», дети насмерть бьются за свое будущее, а «взрослые врут и делают это всерьез».

Песни про общественное и политическое в последнее время перестали быть редкостью, но Дельфин в общем ряду все равно выделяется — и поколенчески, и этически: в «Крае» есть и взрывная энергия протестной ярости, воплощенная в злой электрический звук, и четкое размежевание с любыми вождями и догмами. Журналист и сценарист компании Lorem Ipsum Александр Горбачев встретился с Андреем Лысиковым, чтобы обсудить его новые песни и реальность, которая на них вдохновила.