Сцена из русской культуры. В «ГЭС-2» — цензура Что делать институциям и возможен ли компромисс?
В воскресенье, 6 февраля, в «ГЭС-2» должен был пройти театральный воркшоп «Горизонтальное вече». В его рамках авторка Ольга Тараканова собиралась порассуждать на тему власти в российском историческом контексте. Событие входило в программу «Сцены из русской культуры» — как переложение работы Рагнара Кьяртанссона «Сцены из западной культуры», который как-то раз по дороге в такси из аэропорта в Нью-Йорк испытал чувство клаустрофобии от американской культуры.
Но воркшоп не состоялся. В день московского события всем, кто на него зарегистрировался, пришло письмо от V-A-C: «Встреча не состоится по причинам, не зависящим от организаторов». Авторка «Горизонтального вече» Ольга Тараканова рассказывает The Village о том, что причиной отмены стали не «не зависящие от организаторов причины», а цензура и что ее случай — далеко не единичный: «После открытия „ГЭС-2“ переписки об отменах событий, невыполненных обязательствах, самоцензуре стали рутиной». Мы публикуем ее рассказ.
Ольга Тараканова
театральная кураторка
Как все начиналось
В ноябре 2020 года мне пришло письмо с темой «фонд v-a-c — приглашение разработать воркшоп (осень 2021)». Это письмо меня очень обрадовало. Во-первых, оно удовлетворило мои амбиции — я симпатизировала многим проектам V-A-C, ждала открытия «ГЭС-2» и, конечно, надеялась, что, несмотря на небольшой опыт, смогу в каком-нибудь качестве присоединиться к работе большой, смелой и вдохновляюще профессиональной команды.
Во-вторых, что менее очевидно, но более важно, это был прекрасный образец деловой коммуникации, а в российской среде искусства и культуры это сейчас встречается безнадежно редко. Письмо состояло из краткого описания программы, указания планируемой даты, предложения обсудить подробности и соотнести мои кураторские интересы с общей концепцией, а также суммы гонорара — 15 тысяч рублей. Я хочу, чтобы все рабочие предложения мне приходили в форме таких писем, а не отрывистых сообщений, сумбурных звонков или, хуже того, бессвязных обещаний на вечеринках, о которых потом просто забывают.
Как и многие события в первом сезоне «ГЭС-2», «Сцены из русской культуры», куда меня пригласили, строились как диалог с работами Рагнара Кьяртанссона — исландского хедлайнера программы. У Кьяртанссона есть видео под названием «Сцены из западной культуры» — подборка стерильных, идеальных образов, которые у самого художника вызывают клаустрофобию. Для демонстрации этой работы в «ГЭС-2» один эпизод исключили, другой досняли — постельную сцену заменили на деловые переговоры.
В «Сценах из русской культуры» кураторов, художников и исследователей пригласили разобраться с идиллическими мотивами, которые пропитывают так называемую «русскую культуру» — или, как это более точно и ярко сформулировано в расширенном описании программы, с «желаниями, которые неизбывно существуют в российском обществе». Вот полное описание моего события, которое фонд принял в декабре 2020 года.
Спустя год именно правки к нему, с трудом поддающиеся осмыслению, станут стартом сюжета о цензуре.
Как выглядела моя заявка:
Есть мнение, что в России отсутствует культура публичных дискуссий. Есть мнение, что искусство способно изобрести новые формы отношений и распределения власти в обществе. Есть мнение, что будущее можно найти в прошлом. Есть мнение, что горизонтальные структуры должны сменить вертикальные. Есть мнение, что западная культура — это душно.
Есть мнения, а есть мои собственные опыт, ощущения и интересы. Есть опыт работы над спектаклями и другими театральными проектами, команды которых назывались «горизонтальными» или «коллаборативными». Есть ощущение, что мы строим эти сложные структуры принятия решений иногда уверенно, а иногда как слепые котята. Есть ощущение, что отказ от власти — это только декларация, а вот настройка ее распределения — необходимая задача. Есть ощущение, что искать механизмы настройки нужно везде, а не только в искусстве. Есть интерес к сложности российского мира в противовес сведению его к какой-нибудь русской идиллии или хтони.
«Горизонтальное вече» — проба критико-утопической исторической реконструкции. Когда я слышу слово вече, то представляю бородатых бояр с живописной картины. Но как в действительности проходили эти собрания? Могут ли принципы и протоколы, лежавшие в их основе, стать основанием для общественных дискуссий сегодня и вывести их на новый уровень? Участники и участницы воркшопа будут сначала следовать предложенным правилам, а затем — выскажут сложившееся мнение.
Мой интерес провести воркшоп на тему власти был и остается глубоко личным.
Я кураторка, а значит, часто оказываюсь в позиции власти по отношению к художникам и другим специалистам, которых приглашаю в проект. Я работала как художница и я знаю, как больно бывает, когда властью злоупотребляют, и как растерянно себя чувствуешь, когда наделенные властью люди не способны принимать решения.
При этом я убеждена, что автоматическое объявление любой власти источником зла — это вредная инерция, стереотип, который необходимо как можно скорее разрушить. Власть не всегда портит людей, но чтобы власть не портила нас, нам нужно научиться с ней обращаться.
Начав погружаться в историю вече и современную риторику вокруг этого явления, я сразу наткнулась на политические проблемы, которые структурируют и сегодняшнюю реальность. Начнем с простейшей: собрание бородатых бояр с живописной картины вошло в сознание как сцена из русской культуры, но, вообще-то, в 1478 году Новгородская республика была взята Великим княжеством Московским, а до того была суверенной территорией.
Военная агрессия Москвы, территориальная идентичность и разные стратегии развития территорий, механизмы самоуправления — все это звучит, мягко говоря, знакомо и требует осмысления в сегодняшней культуре. Крепнущий сейчас русский национализм и агрессия, которую он порождает, — тоже.
Мне стало ясно, что воркшоп должен быть построен на постоянном переключении между личным опытом взаимодействия с властью в широком смысле и состоянием политической власти в узком смысле.
Цензура порождает чувство вины
В конце лета 2021 года я получила письмо с просьбой о правках и вопросом, приемлемы ли они для меня: «Участники применят на практике регламент средневековых новгородских собраний, а затем обсудят, может ли он стать инструментом для поиска общего языка и выстраивания равноправного диалога как в процессе создания спектаклей, так и в более широком поле культуры» — вместо оригинального «стать основанием для общественных дискуссий сегодня и вывести их на новый уровень» (это было короткое описание для сайта, в него не мог войти весь мой текст).
Потому что, будто бы настаивают авторы правок, «общественные дискуссии» упоминать нельзя, а искать инструменты для создания спектаклей можно. Правда, спустя еще несколько дней оказалось, что и это нельзя — можно только «определить, какое место он мог бы занять в производстве культуры сегодня». Что это значит, я до сих пор не могу понять.
То есть мою работу предложили подвергнуть цензуре. Цензура порождает чувство вины. Думаю, и у тех, кто цензурирует, но точно — у меня, когда я соглашаюсь на цензуру. Что заставило меня согласиться? Обещание, что правки к описанию — а на тот момент речь шла только о том, чтобы отредактировать только описание воркшопа — никак не повлияют на его содержание.
Работа с «уровнями доступа» в культуре сейчас, то есть попытки определить, что вообще можно делать в условиях нынешней цензуры, — необходимый и даже интересный инструмент. Например, в прошлом сезоне я курировала лабораторию в государственном театре, участники которой, например, выпустили мюзикл о ведомственном военном городке и использовали портреты Путина в сценографии. Чтобы не согласовывать, как мы рассказываем об этих событиях, мы вывели всю коммуникацию со зрителями в отдельную рассылку, а не воспользовались базой театра (в итоге за год работы мы ни разу не столкнулись с цензурой).
В прошлом году меня впечатлил пример Биеннале трудного наследия в родном Волгограде — туда могли попасть все желающие по билетам, но только с экскурсией от куратора, а экспликаций, чтобы их сфотографировать и вырвать фразы из контекста, на выставке не было. Это спорные решения. Но мы можем говорить о них открыто.
Чтобы прочитать целиком, купите подписку. Она открывает сразу три издания
месяц
год
Подписка предоставлена Redefine.media. Её можно оплатить российской или иностранной картой. Продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.
На связи The Village, это платный журнал. Чтобы читать нас, нужна подписка. Купите её, чтобы мы продолжали рассказывать вам эксклюзивные истории. Это не дороже, чем сходить в барбершоп.
The Village — это журнал о городах и жизни вопреки: про искусство, уличную политику, преодоление, травмы, протесты, панк и смелость оставаться собой. Получайте регулярные дайджесты The Village по событиям в Москве, Петербурге, Тбилиси, Ереване, Белграде, Стамбуле и других городах. Читайте наши репортажи, расследования и эксклюзивные свидетельства. Мир — есть все, что имеет место. Мы остаемся в нем с вами.
