Театр как военкомат. Как государства используют театр для контроля над телами И при чем здесь крейсер «Аврора» и Михаил Романов

Государство неслучайно развернуло призывные пункты в публичных пространствах. Власть демонстративно показывает свое могущество. Театр стал одной из арен мобилизации именно потому, что он сам — форма контроля над телами. Зритель, заходящий в зал, подчиняется десятку правил: сидеть нужно определенным образом, уходить в определенное время. Отказавшись от подчинения таким ограничениям, зритель в лучшем случае будет выглядеть как невежа. Тело актера на сцене годами готовилось, чтобы подчиняться воле режиссера. Несколько лет муштры в театральном институте из многих выбивают даже зачатки самостоятельности.

Способность театра объединять людей и подчинять их правилам заинтересовали многие государства XX века. Самые яркие проекты были созданы в Советском Союзе и в нацистской Германии. Несмотря на всю их разницу, было у них и общее. Идея, что коллективное действие может быть использовано в политических целях, при этом оставаясь искусством, породила множество экспериментов. Театр стал лабораторией, в которой создавались как низовые инициативы и объединения, так и новые формы контроля. Мы попросили журналиста и исследователя театра Виталия Никитина рассказать, как это вышло.

Вечное прошлое

Искусство — инструмент конструирования героического прошлого. В XX веке у государств появилась в этом особая потребность. Дело в том, что европейские монархии, существовавшие, как правило, не одну сотню лет, давно научились убеждать народ в своем праве властвовать. Кроме известной мысль, что император — избранник божий, а потому его нельзя свергать, правители часто ссылались на историю. Например, династия Романовых в России постоянно указывала, что первый ее царь, Михаил Федорович, был избран Земским собором по воле всего народа. Правитель, следуя этой логике, олицетворял всех людей государства, их надежды. Не так важно, что история избрания сильно приукрашена: некоторые представители городов так и не смогли проголосовать, часть бояр предпочитала шведского принца, а казаки вообще предлагали выбрать царя жребием. Восшествие Романовых на престол быстро превратилось в легенду, а вскоре стало официальной версией истории.

У новых республик XX века такой легенды в запасе не было. В них власть получали после падения монархии, либо по итогам выборов, либо в результате переворота или революции. Правда, чаще было и то и то. При этом для жителей республик все это было недавним прошлым, которое только предстояло превратить в легенду. Особенно яркой эта проблема была в Советской России после Октябрьской революции. С одной стороны, новое руководство подчеркивало: новое государство не имеет ничего общего с прошлой империей. Романовы и их приближенные изображались как шовинисты, мучающие народы, а известные полководцы — как их прислужники. С другой — нужно было придумать советскому государству свою легенду, переосмыслить историю так, чтобы приход большевиков к власти был неизбежен. Тут и пригодилось современное на тот момент театральное искусство.

Зимний дворец — сцена мифа об Октябрьской революции

В 1920 году в Петрограде на Дворцовой площади сыграли спектакль «Взятие Зимнего» в честь трехлетия Октябрьской революции. Зрелище поражало масштабом: декорациями стали Зимний дворец, крейсер «Аврора» — все городское пространство. В спектакле задействовали 8 тысяч человек, при этом многие из них были реальным участниками революции 1917 года. Режиссером этого представления был Николай Евреинов, известный и как теоретик театра. Одна из его ключевых идей — театрализация. Он считал, что желание играть, «быть другим» — инстинкт человека и именно в нем раскрывается его истинная природа. Искусство должно не подражать миру, а помогать в этом перевоплощении. Театрализация была одной из ключевых идей философской системы Евреинова. И хотя она гораздо шире режиссуры массовых представлений, она сильно повлияла на спектакль «Взятие Зимнего». Он стал легендой об Октябрьской революции, которая, как и всегда, далека от действительности