10 лучших книг-переписок: Выбор «Подписных изданий» Якобсон и Леви-Стросс, Арендт и Ясперс, Екатерина Великая и Вольтер, а еще Салли Руни
Текст: Артем Макоян
Людям, оказавшимся по разные стороны границ, чрезвычайно важно сохранять связь — спасительную, успокаивающую и помогающую пережить все невзгоды. Видеть лица друг друга в «кружочках» в телеграме, пролистывать секунды быта в сторис, останавливать мгновение (пусть и не обязательно прекрасное) в BeReal — все это причуды современного мира. А были времена, когда самым верным и доступным способом сохранения связи на расстоянии были рукописные слова — письма, романы, открытки, из коих складывался отдельный, ни на что не похожий эпос.
Полные драмы, всплесков чувств, раздражающих формальностей и немыслимых откровений, эти переписки составляют документ эпохи, ушедшей безвозвратно, и рассказывают о людях, отживших свое, — но «не отчувствовавших», — потому что слова более долговечны и трогательны. О таких книгах-переписках, душераздирающе невыдуманных, и пойдет речь в новой статье от «Подписных изданий» — для The Village.
Эрих Мария Ремарк «Скажи мне, что ты меня любишь…»
«АСТ»
«Свет глаз моих, ты так далеко от меня, и я пишу в какую-то бесконечную пустоту…»
(Эрих Мария Ремарк из Сент-Морица — Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, 21.02.1938)
«Неофициальный» роман немецкого писателя, своим «Западным фронтом без перемен» покусившимся на Библию (правда, лишь с точки зрения объемов продаж), но именно в письмах к своей трагической возлюбленной Марлен Дитрих представшего натурой хрупкой, романтической и метущейся. Некоторые даже считают, что Ремарк никогда не был бóльшим писателем, чем в этих письмах.
Он — всемирно известный литератор и ярчайший экспонат «потерянного поколения», известный, правда, лишь одним своим романом (зато каким — тем, вышеназванным) и вращающийся в самых ярких богемных кругах, где и встретил Ее. Она — кумир миллионов и дива, переживающая спад кинокарьеры, но все еще желанная, роковая, коварная. Он в переписке скрывается под псевдонимами своих персонажей и прикидывается маленьким мальчиком; она — неизменно Пума. О чем же они рассказывают друг другу? Он, обнажаясь до дифирамбов и призывая на помощь созвездья и стихии, — о беспутных и волшебных мыслях, навеянных ее образом, о грезах любви. Она — о кулинарных шедеврах и сломанных сковородках. Конечно же, Дитрих писала далеко не только про это — просто основной массив ее писем к Ремарку уничтожила одна из его жен, актриса Полетт Годдар. Но и то, что осталось, составляет уникальную историю любви во время коричневой чумы и чувства, на расстоянии не ослабевающего.
Сергей Прокофьев, Николай Мясковский «Переписка»
«Университет Дмитрия Пожарского»
«Обожаемый Серж, получил вашу симфоньетточку и спешу выболтать свои впечатления. Общее впечатление от этой части самое приятное: свежо, весело, грациозно, местами даже пикантно, слушаться должно легко и с приятностью; если финал будет такой же, то я опять жалею, что в него войдет цаца (caca)».
(Н. Я. Мясковский — С. С. Прокофьеву, 28 июля 1909 г., Петербург)
А вот томик слов и любезностей с нотных полей, уникальный с точки зрения личностей собеседников и продолжительности общения. Николай Мясковский сейчас не слишком исполняем, но все же один из главных отечественных музыкантов первой половины ХХ века, автор 27 симфоний, преподаватель Московской консерватории и пример композиторской статности и крепости духа. А Сергей Прокофьев, с другой стороны, едва ли не главная поп-звезда академической музыки первых 30 лет ХХ-го столетия, концертирующий по миру виртуоз, гений и enfant terrible в одном лице. Первую часть своей жизни Прокофьев провел в турне по Америке, Азии и Европе — оттуда он и посылал многочисленные письма своему лучшему другу НЯМе (сокращение по инициалам Николая Яковлевича Мясковского), получая ответы в несусветных количествах. И в них — бытовые подробности кочевой жизни музыкантов («пианино не строит, апельсины горчат, отдохнуть бы, да нет же…»), впечатления путешественника от новых мест и произведений их современников вроде «Скрябы» (Скрябина) или «ЗБС» (Захарова Бориса Степановича), очень трогательные приглашения в гости, дабы вместе «побарабанить» по пианино (те, кому знаком фортепианный стиль Прокофьева, могут ухмыльнуться…). Переписка эта длится от беззаботных дней юности, пышущих энергией и задором, до темных пятидесятых, в которые уже пожилые мэтры, несмотря ни на что, все еще обращаются один к другому «мой любезнейший» и хвалят друг дружку за новые произведения.
Наталья Громова «Потусторонний друг. История любви Льва Шестова и Варвары Малахиевой-Мирович в письмах и документах»
«Редакция Елены Шубиной»
«Краткость писем и невыразительность давно понимаю и принимаю, и сама к этому теперь склонна. Но раз уже возобновилась переписка, не надо бы разрывать ее такими широкими полосами безответственности. И тут, как везде, должна быть, конечно, полная свобода действий. Но когда уже есть ток общения, хочется чувствовать его живым. И для животворения его, когда не хочется и не можется писать, существуют открытки».
(Варвара Малахиева-Мирович — Льву Шестову, 1 мая 1924 г., Москва — Париж)
История любви, столь сдержанной и незаметной, что оставалась годами тайной, пролистывалась на расстоянии и вела к философским прозрениям. Не имевшие возможности быть вместе, Лев Шестов и Варвара Малахиева-Мирович соприкасались друг с другом через строки, беседы о Шекспире и сны. Познакомились Варвара, тогда еще Малофеева, девушка высоких нравов и дочь бывшего монаха, и Лев, человек, тянущийся к литературе и философии, но принужденный отцом руководить семейной мануфактурой, на салоне в одном из знатных домов Киева. И постепенно за разговорами о философии начало разгораться пламя чувства, которое они по разным причинам были вынуждены скрывать.
Затем Варвара с семьей уехала в Италию — так началась поистине иносказательная переписка, смыслы которой расшифровывают до сих пор. Вот и последний труд Натальи Громовой создан на основе найденных писем Шестова к Варваре, доселе неизвестных, что и составило единую картину их отношений (которые в один момент преобразились в любовный треугольник с участием младшей сестры Варвары — Анастасии), которые Громова в первой части книги и реконструирует, а во второй приводит сами письма. В них действительно стоит вчитаться, погрузиться, потому что за внешне нейтральным тоном в них кроются намеки и «подмигивания» (вот еще одно такое — вторую часть своей новой фамилии Варвара взяла в честь персонажа раннего рассказа Шестова), настаивается тайное желание, подавленные эмоции, которые, сдерживай, не сдерживай, а прорываются сквозь оковы нравов и запятых.
Чтобы прочитать целиком, купите подписку. Она открывает сразу три издания
месяц
год
Подписка предоставлена Redefine.media. Её можно оплатить российской или иностранной картой. Продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.
На связи The Village, это платный журнал. Чтобы читать нас, нужна подписка. Купите её, чтобы мы продолжали рассказывать вам эксклюзивные истории. Это не дороже, чем сходить в барбершоп.
The Village — это журнал о городах и жизни вопреки: про искусство, уличную политику, преодоление, травмы, протесты, панк и смелость оставаться собой. Получайте регулярные дайджесты The Village по событиям в Москве, Петербурге, Тбилиси, Ереване, Белграде, Стамбуле и других городах. Читайте наши репортажи, расследования и эксклюзивные свидетельства. Мир — есть все, что имеет место. Мы остаемся в нем с вами.
