«Я действительно всю жизнь прожила в музее» Как Ирина Антонова показала Москве «Мону Лизу» и вернула стране авангардистов

Вечером 30 ноября в возрасте 98 лет умерла бывший директор ГМИИ имени А. С. Пушкина Ирина Антонова. Причиной стал коронавирус и проблемы с сердцем.

Антонова руководила Пушкинским музеем больше полувека — с 1961 года. Она ушла с должности директора в 2013 году, когда ей был 91 год, но и тогда не оставила ГМИИ, а стала его президентом. Сотрудники музея называли Антонову его символом. The Village вспоминает, какой она была и что ей удалось сделать не только для Пушкинского музея, но и для всей культурной жизни страны.

В безвоздушном пространстве

Ирина Антонова окончила МГУ в 1945 году и за месяц до официального окончания войны пришла работать в музей. Сначала 23-летней девушке там было некомфортно. «Конечно, мы все очень соскучились по искусству — мы же не видели во время войны искусства, но мне не понравилось несколько вещей. В Итальянском дворе стояла вода, музей был в ужасном состоянии, была разбита крыша… Это мне не давало какого-то энтузиазма на восстановление всего, я вдруг почувствовала себя немножко в безвоздушном пространстве», — рассказывала она в интервью ТАСС.

Сотрудники музея не отлучались из него всю войну и воспринимались Антоновой как люди «из другого мира», которые к тому же были старше нее лет на 20. В такой «немножечко замороженной», по ее словам, атмосфере ей казалось, что жить будет трудно и надолго она там не останется. Но чуть позже Антонова поняла: «Отсюда никогда не уйду сама, добровольно».

В 1955 году в музее открылась выставка «Шедевры Дрезденской картинной галереи». Полотна после войны нашли советские войска, и еще до начала работы в Пушкинском Антонова собиралась уехать с реставраторами в Германию, но поездка сорвалась. Летом 1945-го шедевры привезли в СССР, а в музей попали «Сикстинская мадонна» Рафаэля, «Спящая Венера» Джорджоне, «Портрет мальчика» Пинтуриккио, «Девушка, читающая письмо у открытого окна» Яна Вермеера Делфтского.

«Я была при распаковке „Сикстинской мадонны“, понимаете? И множестве других легендарных вещей, о которых я даже мыслить не могла в свое время, что их когда-нибудь увижу», — восхищенно вспоминала Антонова.

Постепенно благодаря ей искусство из-за рубежа стало прорываться сквозь железный занавес. Уже через год после экспозиции с картинами Дрезденской галереи в музее прошла выставка «Живопись, графика и керамика Пабло Пикассо» — как раз во время хрущевской оттепели. «Был большой подъем чувств. Мы в 1956 году сделали выставку кого? Пикассо! Эренбург привез его личную коллекцию. И люди думали: „Все открылось, все можно“. Опять появилась вера. Потом бац! — Хрущев со своим погромом», — рассказывала Антонова.