Многие в детстве что-то коллекционировали: брелоки, кепсы с любимыми супергероями, игрушки из киндер-сюрприза. У одних хобби продлилось недолго, у других стало важной частью жизни и переросло в семейную традицию. Вместе с «Пятерочкой» мы поговорили с двумя коллекционерами о том, с чего началась их тяга к собирательству и во что она вылилась.

Коллекция советских этикеток от спичечных коробков
Лена Бабушкина
Часть коллекции досталась мне от папы. Он начал собирать этикетки от спичечных коробков ещё в школе в 70-х. Тогда все было просто: этикетки продавали сувенирными наборами, оставалось только сложить их в кляссер. Папа наклеивал их в нотную тетрадь, но надолго его не хватило — к середине тетради его интерес иссяк. В начальных классах я нашла эту тетрадь, но этикетки меня не заинтересовали. Повзрослев я поняла, что это часть семейной истории, и решила спасать коллекцию.
Коллекционирование спичечных этикеток — очень медленное хобби. Чтобы во всём этом разобраться, я провела немало времени на форумах филуменистов. Так, я поняла, что этикетки со следами клея и моими детскими рисунками поверх, коллекционеров не заинтересуют. Цель «настоящих» филуменистов — этикетки из специальных наборов, в идеальном состоянии — такие, которые никогда не были наклеены на коробок. Ещё они охотятся за тематическими сериями — чтобы обязательно целиком, иначе не интересно.
Я несерьезный филуменист. Внутренне не согласившись со всеми этими правилами, я принялась отпаривать, отмачивать и срезать этикетки с бумаги из папиной тетради. Пока возилась со сканами и фотошопом (многие этикетки были надорваны и истёрты), разбила ворох на серии и начала искать на форумах данные о выпусках и событиях, которым они посвящены. Разобравшись с папиной коллекцией, начала собирать свою. Сейчас у меня около 4 000.
Коллекционирование спичечных этикеток — очень медленное хобби
В основном я ищу этикетки на русскоязычных интернет-аукционах (самый популярный — «Мешок»), на ebay, «Авито» и в лавках старьевщиков. Стоят они недорого — от 100 до 300 рублей за серию из 10-20 штук. За редкими этикетками только из-за их редкости я не охочусь. Я живу в Екатеринбурге, поэтому упорно ищу серии, посвященные советскому Свердловску. У меня есть наклейки с конструктивистскими и классическими зданиями — городской ратушей и «Рубином», гостиницей «Исеть» и Главпочтамтом, университетами, Оперным театром. Я снимаю на плёнку, поэтому собираю этикетки с рекламой плёночных фотоаппаратов и фотоплёнок. Одна из моих любимых — с космонавтом, который держит в руках пленку, и подписью: “Пленка Свема испытана в космосе”. Ещё я увлекаюсь споттингом. В моей коллекции есть три этикетки 1961 года, посвященные рейсам из Екатеринбурга, которые тогда только запускались: Свердловск — Адлер, Свердловск — Москва и Свердловск — Ленинград. Охотилась за ними несколько месяцев.
Самые интересные находки я публикую в инстаграме — и очень жалею, что не могу уделять ему больше времени. Этикетки — отражение всего советского дизайн-мышления в миниатюре. Сейчас нас окружают баннеры на сайтах и в соцсетях, а десятилетия назад самым маленьким рекламным носителем был спичечный коробок. На них размещали рекламу банковских вкладов, пылесосов, выставок и фестивалей, социальную пропаганду, театральные афиши. Мне кажется важным сохранять и делиться этой эстетикой. В постсоветское время к советскому дизайну и архитектуре было стойкое отторжение, а сейчас мы наконец начали их ценить.
Коллекция карточек с покемонами
Михаил Крашенинников
Когда я учился в начальной школе, покемоны были повсюду — на Первом канале, VHS-кассетах, в играх на Game Boy. Коллекционные карточки с ними продавались в Доме книги на Новом Арбате по шестьсот рублей за набор. Иногда я копил месяцами. Мое увлечение почему-то поддерживала бабушка. Она не слишком понимала, что происходит, но заботливо купила мне толстый альбом, где мы раскладывали карточки по алфавиту.
Предполагалось, что этими карточками можно играть, но никто из нас не знал английский, поэтому мы так и не смогли разобраться в правилах. У нас было своё развлечение — бесконечно обмениваться. У покемонов есть health points — линейка здоровья в углу карты. По ней и по мультику примерно понимали, какой покемон более редкий. Конечно, мы не растерялись и придумали свои способы играть. Первый — это когда игроки втроем или вшестером ставят на кон свою карту. Кладут их на подоконник рубашкой вверх, скидываются, и тот, кто выигрывал, со всей силы должен ударить пальцем по выступающим с подоконника половинам карт. Карты, упавшие рубашкой вниз, участник забирает себе. Рубилово было страшное. Второй — это когда играли вдвоем, и нужно было положить карту на подоконник, кинуть с подоконника, чтобы она улетела далеко, покрутившись, и потом второй картой докинуть до нее максимально близко. Тот, кто докидывал так, что мог дотянуться большим пальцем или мизинцем от одной до другой карты, забирал обе. Бились не на жизнь, а на смерть: “Да ты не под тем углом кинул! У тебя рука длиннее! Ты жульничаешь!” Это была такая школа жизни: все норовили друг друга обдурить, взять на слабо, угрожали. Иногда мы с товарищем объединяли коллекции, чтобы выиграть в общак. В какой-то момент мы, естественно, разругались из-за дележа имущества. Всё как в жизни.
Это была такая школа жизни: все норовили друг друга обдурить, взять на слабо, угрожали
Это было время всеобщего помешательства на вселенной покемонов. Карточки были школьной валютой. Если у тебя были крутые редкие экземпляры, с тобой хотели дружить, играть, меняться. Казалось, что покемоны — это навсегда. Потом случился пятый или шестой класс, сериал закончился, мультики скисли. Появились другие интересы: теперь все сидели в только появившемся тогда «Вконтакте». Коллекция оказалась заброшена, но я храню её до сих пор. Слишком хорошо помню все эти слезы: “блин, я проиграл такую карту”. Казалось, что жизнь на этом закончилась. Рука не поднимается все это выбросить или отдать.
Материал подготовлен при поддержке