Город в городеЛента Мёбиуса: Кто создаёт медиашум вокруг Олимпиады

Я приехал в Сочи 29 января и поселился в гостинице «Азимут» — потрясающее место, к нему нет никаких претензий. Конечно, отель новый, и было видно, что не всё успели доделать к Олимпиаде, но чувствовалось, что персонал старался: завтраки отличные, сервис в порядке. Когда мой номер залило, меня сразу переселили в другой. Вернувшись туда в один из дней, я обнаружил корзину с фруктами, шоколадку, бутылку вина и извинительную записку. Так что «Азимут» можно смело вычеркнуть из моего личного шит-листа.

Я был на арене «Шайба», на самой вершине «Розы Хутор» и в комплексе «Русские горки». Не могу назвать себя специалистом в вопросе спортивных сооружений, но, с моей точки зрения, там всё выглядело неплохо и было организовано так, как должно быть.

Я работал в медиацентре, изнутри он напоминает терминал какого-нибудь гигантского аэропорта — потолки там, наверное, метров 60. В рабочих помещениях нет окон, так что журналисты чувствуют себя отшельниками. У нашего канала было, кажется, самое большое помещение — если быть точным, 7469 м2. В нём даже есть свой собственный «Старбакс» — кстати, единственный в Сочи. Медиацентр вряд ли можно назвать уютным, и, мне кажется, этого и не предусматривалось. Внутри очень холодно, интерьер довольно невзрачный — в основном из-за того, что в здании слишком много временных объектов, а пол в главном зале уже начал разрушаться.

Ужасно, что городские власти спрятали в округе всё, что показалось им или кому-то выше уродливым — повсюду стены, на которых изображены фальшивые фасады. Но даже самый краткий визит в Адлер, провинциальный российский город, в котором трудно поверить, что совсем рядом проходят Олимпийские игры, не производит гнетущего впечатления и развеивает все иллюзии о русской провинции.

Кроме того, я был поражён, насколько много простых людей среди российских болельщиков. Путин и его окружение много говорили о том, что хотят превратить Сочи в альтернативу Турции — такой курорт для среднего класса. И, судя по тому, что я видел, у них это получилось. Основная масса людей с русскими флагами на трибунах — это действительно средний класс и те, кто стремится в него попасть: своеобразная одежда, причёски, спортивные костюмы, немного хамоватое поведение, «the тётки». То есть совсем не та среда, к которой я привык, живя и работая в Москве.

Мы приехали 3 февраля и разместились в Горном кластере, в одном из корпусов комплекса «Горки Город», специально построенном для прессы. На фоне привычного русского пейзажа «Горки» кажутся чужеродным элементом. Складывается ощущение, что кто-то перепутал и вместо Альп построил кварталы шале на Кавказе.

Когда мы зашли в номер, то как будто попали на стройплощадку — вся обстановка была покрыта строительной пылью. Но так как я готовил себя к разного рода сложностям, это не испортило моего настроения. Отели в «Горки Город» строились и обслуживались турками, так что персонал не говорил ни на русском, ни на любом другом популярном языке. Первые несколько дней их вообще не было видно. Прежде чем выполнить любую просьбу, с которой мы обращались на ресепшен, они записывали номер и фамилию обращавшегося. Зарплату всему персоналу выдавали каждый вечер, поэтому после заката территория вокруг «Горок» превращалась в торговую улицу Стамбула.

Год назад я делал сюжеты с соревнований в Горном кластере и могу сказать, что все бытовые проблемы были очевидны ещё тогда, но за год выводы не были сделаны. При этом к разрухе в сортирах добавилась разруха в головах. Волонтёрам нельзя отказать в старательности, но эффект от неё порой был нулевым. Они редко могли дать нужную информацию, и за всё это время я так и не нашёл у них кнопку переключения с режима робота на режим человека. Во время прошлогодней поездки мне запомнилось, что в Красной Поляне жили люди, которых не хотелось бы в тёмное время суток встретить на улице. В этот раз все они, кажется, стали сотрудниками службы безопасности. Их работа вызывала массу вопросов. В какой-то день тебя могли заставить раздеться чуть не до трусов, а в другой ты мог пронести на территорию всё что угодно.

В итоге к открытию Олимпиады 8 февраля мой панцирь объективности стал понемногу трескаться. Для меня это была первая Олимпиада, но коллеги рассказывали, что подобные настроения в порядке вещей и они чувствовали то же самое и в Лондоне, и в Ванкувере.

На самих соревнованиях всё было в порядке и с точки зрения организации, и с точки зрения удачи, и спортивной борьбы, и травм. Но это нельзя считать заслугой организаторов — так устроена любая Олимпиада вообще. Мы с коллегами как раз пытались донести до зрителей этот олимпийский дух — не материальную, а метафизическую составляющую Игр. В комплексе «Лаура» мы очень много говорили с болельщиками — большинство из них оказалось очень искренними людьми, и, как мне кажется, они поняли наш посыл.

По Олимпиадам одного порядка можно отмерять развитие информационного общества — обратного зума на четыре года как раз достаточно, чтобы удивиться, как быстро меняется наша повседневность. Никогда до сих пор Олимпиада не множилась по стольким мобильным устройствам и не отзывалась десятками мобильных приложений. Самые интересные из них стоит скачать и сохранить для коллекции — уж во всяком случае они принесут больше пользы, чем сизая сторублёвка со сноубордистом.

Медиаискусство в этом году засветилось на многих государственных празднованиях и центральных городских улицах. Организаторы Сочи-2014, конечно, не остались в стороне и превратили вечерний Олимпийский парк в волшебный фонарь, который виден из космоса. Но, как оказалось, монументальность — не аргумент в мире айфонов. Скромный минималистичный павильон архитектора Асифа Хана и Скотта Итона, мастера по визуальным эффектам в фильмах «Капитан Америка» и «Война миров Z», привлёк не меньше внимания, чем экран «Большого», размером в 1200 соток.

В большинстве своих работ я соединяю архитектуру и новейшие цифровые технологии. У истоков проекта в Сочи лежат принципы современного общения. В наш цифровой век аватары и селфи стали универсальными инструментами коммуникации — мы даже не задумываемся, используя их в повседневной жизни. Я хотел выразить эту мысль и попробовать сделать повседневное эпическим. Для меня павильон MegaFaces — это не просто архитектурное произведение, а цифровая платформа для выражения эмоций.

Как автор проекта, я принимал самое непосредственное участие в постройке павильона. От первых эскизов до испытаний готовой системы в Олимпийском парке прошло всего 14 месяцев — это очень мало для проекта такого масштаба. Сложность заключалась в том, что павильон MegaFaces — международный проект. Наше дизайн-бюро находится в Лондоне, бюро iart, которое создавало компьютерное оснащение — в Швейцарии, заказчиком выступала российская компания МегаФон, а маркетингом проекта занималось российское агентство Axis, которое тоже находится в Москве. Но наши опасения о трудностях перевода не подтвердились. Работа была выполнена чётко и слаженно, и мы пришли именно к тому результату, который ожидали увидеть.

На данный момент планов делать новые проекты в России у меня нет, но я с удовольствием воспользуюсь первой же возможностью приехать сюда снова, например, с выставкой.